Одри Бишоп - Крошка Сэм Страница 9

Когда он вернулся в холл, Саманта, уставившись в одну точку, продолжала сидеть на том же месте. Она явно все еще пребывала в состоянии шока. Джейсон остановился напротив дивана и, задумчиво глядя на нее, тихо произнес:

— Тебе надо принять ванну.

Она вздрогнула, словно не ожидала, что он заговорит, и испуганно вскинула на него свои фиалковые глаза. Этот затравленный взгляд поразил Джейсона до глубины души.

Сейчас она не была похожа на ту Саманту, которую он периодически видел в газетах или по телевизору. Та Саманта была уверенной в себе, элегантной, невозмутимой. Сидящая перед ним девушка больше напоминала испуганного уличного котенка: растрепанного, растерянного, дрожащего. Она до сих пор продолжала кутаться в его пиджак, который он предусмотрительно накинул ей на плечи еще на улице.

Джейсон понимал, что после подобного потрясения ни одна женщина не сможет моментально превратиться в невозмутимую светскую даму. Сердце его сжалось от сочувствия. Саманта вдруг явно напомнила ему ту девочку, с которой он познакомился много лет назад, девочку, которая такими же испуганными глазами смотрела по сторонам, старательно пыталась сохранить невозмутимый вид, бодрилась из последних сил, но в душе была перепугана. Как будто и не было тех шестнадцати лет, изменивших их обоих. Тогда он ее отвлек от мрачных беспокойных мыслей, теперь ему, похоже, предстояло сделать то же самое для уже взрослой женщины.

— Откуда вы знаете меня? — растерянно произнесла она, вглядываясь в его лицо своими невозможными фиолетовыми глазищами.

— Сначала ванна, а потом поговорим, — невозмутимо ответил он, блеснув черными агатами расширенных в полутьме зрачков.

Его спокойный тон, загадочный взгляд, низкий проникновенный голос парализовали ее. Она молча подчинилась его гипнотическому воздействию, встала и проследовала в ванную комнату.

Пока Саманта отмокала в ванне и постепенно приходила в себя, в ее голове крутилась одна мысль — где она могла раньше видеть Джейсона Коулмана. Ведь они, несомненно, встречались раньше, иначе откуда он может ее знать. Правда, если бы они встречались, она бы обязательно запомнила его — проникновенный взгляд и гипнотический голос просто не могли не запечатлеться в ее памяти. Но вопреки всему она никак не могла вспомнить. Да и имя его ничего ей не говорило, а она всегда без проблем запоминала новые имена. Эта напряженная работа мысли отвлекла ее от воспоминаний о нападении, и она, почти восстановив самообладание, вылезла из ванны с уже остывшей водой.

Саманта насухо вытерлась и осмотрела свою изорванную майку и грязные запыленные джинсы, брошенные прямо на пол. Она подняла их, недоумевая, как ей следует поступить с пришедшей почти в полную негодность одеждой, потом отряхнула майку и джинсы, аккуратно их сложила и поместила на крышку корзины для белья. Так как выбора у нее не было, она натянула белоснежный гостиничный халат прямо на голое тело.

Джейсон стоял у окна и, скрестив руки, смотрел на огни ночного города. Торшер продолжал освещать тусклым неверным светом огромный холл гостиничного номера — он так и не включил верхний свет. На шорох ее шагов Джейсон обернулся, блеснув внимательными глазами.

— Лучше? — спросил он, делая шаг в ее сторону.

От его приближения у Саманты моментально перехватило дыхание. Она внезапно осознала, что среди ночи в полуголом виде находится в номере незнакомого мужчины. Но больше всего ее напугала не двусмысленность подобной ситуации, а то действие, которое на нее оказывало присутствие этого незнакомца в одном с ней помещении.

Саманта не могла не признать, что Джейсон был очень привлекательным мужчиной. Его притягательность она ощутила еще на концерте, когда была готова, подобно многим другим, смотревшим на него из зрительного зала, кинуться в его объятия. Казалось бы, вне сцены, вне чарующих звуков песен эта притягательность должна исчезнуть, ведь перед ней стоял обычный человек. Но вопреки всем ее ожиданиям притяжение не исчезло и даже ни на грамм не уменьшилось. От осознания собственной слабости в горле встал ком, и она лишь кивнула, боясь, что голос может ее предать. Пока колени не подкосились, она поспешно плюхнулась на диван.

Джейсон не сводил с нее глаз. В длинном халате, из-под которого выглядывали лишь пятки, с влажными концами волос, Саманта уже не была ни светской дамой, ни уличным котенком. Она предстала перед ним земной женщиной, прекрасной и желанной, от вида которой у него гулко забилось сердце.

— Есть хочешь? — сдержанно спросил он, садясь напротив нее.

Она помотала головой.

— Выпьешь еще?

На этот раз она не стала отказываться — возможно, если еще немного выпить, ей действительно станет легче и уйдет неловкость. Он плеснул немного бренди в два стакана, один из которых протянул Саманте.

— А нет ничего менее крепкого? — с надеждой спросила она, не спеша протягивая руку за стаканом.

Джейсон улыбнулся.

— Есть, но не советую устраивать такую гремучую смесь. Насколько я помню, до этого ты пила пиво? — Дождавшись ответного кивка, он продолжил: — Пиво и бренди, может, еще потерпят соседство друг друга, но кто-то третий там явно будет лишним.

Саманта подчинилась и приняла из его рук пузатый стакан, пристально вглядываясь в лицо своего визави. Тот, заметив ее внимательный взгляд, усмехнулся:

— Так и не узнала?

Она покачала головой.

— А я-то думал, ночь за решеткой, проведенная Крошкой Сэм в моей компании, навсегда осталась в ее памяти.

Она вздрогнула, едва не выронив стакан. Все наконец стало на свои места.

6

Мать Саманты умерла, когда девочке было девять лет. Потеря жены не сильно изменила стиль жизни ее отца. И до ее смерти, и после большую часть своего времени Гарри Холлиуэл работал. Миссис Холлиуэл вела активную светскую жизнь и всю себя посвящала либо светским раутам, либо подготовке к ним. С малых лет девочка была окружена наемным персоналом, преданным ей и ее родителям, но не способным заменить девочке родительскую ласку. Редкие часы, проводимые Самантой в обществе родителей, воспринимались скорее как подарок, исключение из правил, чем повседневная реальность.

Несмотря на то, что девочка не была избалована материнским вниманием, со смертью Эстер Холлиуэл в душе маленькой девочки образовалась некоторая пустота. Гувернантки, няни, частные учителя — все в жизни Саманты оставалось прежним, и, казалось, она вполне могла бы не заметить потерю одного из родителей, но это было не так. Она сильно скучала, и первое время ей казалось, что со смертью матери из ее жизни ушло что-то важное, что, будь мама жива, она бы уделяла ей все свободное время, и они бы почти не разлучались, хотя Саманта была уже достаточно взрослая, чтобы сознавать всю обманчивость подобных мечтаний. Эстер никогда не понимала тех женщин, которые отдают много внимания детям. Саманта была привычна к постоянной занятости родителей, и это позволило ей перенести потерю матери с наименьшим ущербом.