Элайн Крауфорд - Эхо любви Страница 9

— Вы уверены? Это не поставит вас в затруднительное положение?

— Ерунда. То, что дома никого нет, не значит, что я не могу пригласить, кого я захочу! — она показала жестом в направлении коттеджа, как будто была его женой.

— Так вы уверены, что это удобно? — в его голосе все еще звучали нотки сомнения.

Марти побежала в дом так быстро, что длинные ленты из ее косы развевались по ветру. Она направилась к задним воротам. Замедлив движение, бросила через плечо:

— Вы любите жареный или вареный картофель? — она подумала, что раньше даже в самых смелых мечтах не могла вести себя так раскованно и смело. Но бог помогал ей — это был, вероятно, единственный шанс погрузиться в маленькое романтическое приключение, перед тем как быть заживо похороненной в Массачусетсе. И, кроме того, удивительная вещь, появление этого молодого, бойкого повесы случилось в тот единственный день, когда она была оставлена здесь одна. Если это не судьба, тогда она не знала, что это такое.

Еще дверь не успела захлопнуться за ней, как она начала расстегивать пуговицы на своей просоленной, пахнущей потом рубашке. Она делала это пробегая через библиотеку, затем через прихожую другой комнаты, и так до двери, ведущей наверх, в ее комнату. Она хотела надеть что-нибудь более привлекательное. Возможно, что лучше всего надеть легкое белое платье, которое так выразительно подчеркивало ее грудь. Даже мама говорила, что оно делает ее более женственной.

Буквально несколько минут спустя она уже спускалась вниз по лестнице, успев переменить обувь. Она выбрала свои любимые мягкие тапочки, которые почти не создавали шума при ходьбе. Высокий стоячий воротник и треугольные, встроченные рукава, вместе с гофрированным верхом платья создавали иллюзию очень тонкой талии. Широкий сатиновый пояс в еще большей степени привлекал внимание к талии. Хотя мать и другие домашние ругали ее за то, что загорает на солнце, она считала, что легкий оттенок загара на лице улучшает ее внешность, особенно на фоне белого платья. И золотые прядки в волосах добавляли колорит ее облику. Но она не стремилась сооружать сложные прически, да просто и не имела на это времени, и ограничивалась расчесыванием волос и завязыванием их широкой лентой, которая обычно подходила по цвету к поясу или шарфику. Вспомнив о еде, Марти заспешила на кухню, по дороге прихватив висевший на стене передник. Но ей не пришлось беспокоиться о потерянном времени — картофель был сварен, размят и поставлен на кухонный стол вместе с вчерашним мясом и спаржей. Все было сделано еще до того, как пришел Кол.

Она несколько раз уже подбегала к окну, выходящему во двор, но убеждалась, что лошади все еще не отведены в конюшню. Снова с беспокойством выглянула в окно, пока ставила хлеб на стол. Она не думала, что ей придется стоять вот так и наблюдать, как Кол ускачет прочь, даже не сказав ей «до свидания», после того как он… Что он? Несомненно, для нее это намного больше, чем случайный флирт. Ее отчаяние перед предстоящим замужеством проявлялось в каждом ее жесте и взгляде на него. Она быстро отрезала еще несколько кусков хлеба, положив их на тарелку вместе с горкой масла, и отнесла на стол, стоящий посреди комнаты.

Улучила момент и проверила посуду из первосортного китайского фарфора, которая так хорошо смотрелась в кухне, пронизанной солнечными лучами. Убедилась, что все нормально. Правда, когда в семье были гости, то обычно садились обедать в столовой комнате, за большим столом, но она предпочла уют кухни. Итак, все в порядке. Сняв передник и расправив юбку руками, она заметила, что сильно волнуется, собираясь пригласить своего нового друга к ужину.

Она осмотрелась вокруг, но его нигде не оказалось в поле зрения. Воздерживаясь позвать его криком, что было бы не очень прилично, по ее мнению, в данной ситуации, она пошла к воротам. Когда она спустилась вниз к арке ворот, украшенной цветами глицинии, то встретила Кола Вильямса, который выходил из конюшни.

Он тоже сменил одежду и был одет в свежую белую рубашку, чистые джинсы и высокие сапоги из блестящей кожи. Его волосы были влажными, что свидетельствовало о том, что он мыл и расчесывал их. И широкая теплая улыбка, конечно, не покидала его лица. Но странно, она угасала с каждым его шагом навстречу ей. И она полностью исчезла, когда он подошел. Уверенность покинула и Марти, когда она открыла ему ворота. Не было ничего такого, что могло бы повлиять на его настроение, только ее женственность, подчеркнутая новой одеждой.

Нахмурив лоб, он остановился в нерешительности перед ней, распространяя аромат своего одеколона, похожего на запах глицинии.

— Мисс Норвуд? Я думал, что у меня галлюцинация, такая прелесть перед глазами.

Она нервно покрутила завиток волос у виска:

— Ужин уже готов.

— И — что я вижу сейчас — золотой ангел в белом облаке, — он нежно взял ее руку, посмотрел на нее, затем вновь взглянул на ее лицо. — Вы так… Я… Ух! — он задержал взгляд и затем снова опустил голову вниз.

Марти показалось, что его лицо залилось румянцем, но она не была в этом уверена до конца, поскольку сама находилась в замешательстве.

— Поскольку никого не оказалось вокруг, — продолжал он, с удовольствием заполняя наступившую паузу, — я накормил животных в конюшне, привел и отдоил вашу корову и поставил ведро с молоком в холодную воду.

Марти с трудом сосредоточила внимание на его последних словах.

— Это очень мило с вашей стороны, — почти выдохнула эти слова. Затем прочистила горло, прокашлялась и попыталась снова сказать: — Я уверена, что наш управляющий оценит это, но его сегодня нет, он сильно занят. — Затем, не давая Колу возможности спросить еще что-либо, она повела его в дом, вся сгорая от волнения и возбуждения.

Когда они вошли в кухню, она пригласила его сесть, а сама взяла голубой кофейник с плиты и налила каждому по чашке кофе. Марти ясно ощущала теплоту его взгляда, когда двигалась по кухне, разливая кофе и прилагала все усилия к тому, чтобы не упасть, прежде чем поместится на стул против его. Он отвел взгляд от нее и внезапно показался очень застенчивым за этим небольшим, по сравнению с его крупным телом, столом.

— Не стесняйтесь, — сказала она, подавая ему желтую салфетку. — Кладите себе в тарелку, берите все, что перед вами.

Его застенчивость исчезла, когда они разобрали свои порции и начали есть.

Она подумала о том, что он все еще не верит, что они одни, ему кажется, будто в любой момент могут приехать ее родители.

— Вы говорите, что вы из Салинаса, из мест, где хорошо развито фермерство. Я слышала об этом, — болтала она, пытаясь облегчить свое состояние дискомфорта. — Чем занята ваша семья?