Спасательный круг (СИ) - Видум

LerKa…

Спасательный круг

Поражение?

Твоё имя в моей голове: На подкорке, рядом с моим. Лишь тебя я ищу во тьме, Очарован парфюмом твоим.

Сколько людей, столько и мнений, правда ведь? Правда. Люди склонны верить легендам, теориям. Те, кому не нравится одна теория, придумывают другую, дополняют предыдущую. Вот и об Антихристе всегда было слышно множество мифов, сказаний, легенд, рассказов, гипотез, от бредовых, выгодных кому-то когда-то, до близких к правде.

Иоанн говорил, что Антихрист не обязательно один, что их было много, что все, кто не верит в Господа, — есть Антихристы, не все они, разумеется, дети Сатаны.

Пророк Даниил считал, что Антихристом был правитель Палестины — Антиох Эпифан. Кто-то придумал, что вестник апокалипсиса ангельски красив, обязательно еврей, к тому же «Ложный Мессия», ведь его появление должно быть похоже на Второе Пришествие. Мартин Лютер вообще окрестил антихристами всех римских пап.

Другие твердили, что Антихрист — концепция, не нуждающаяся в определении личности. Третьи верили в число зверя, четвёртые считали, что Антихрист в придачу гомофоб.

Что бы ни кричали Христиане, еретики, политики, священники и т. д. — каждый упоминал об отсутствии человечности.

Майкл Лэнгдон, новоиспечённый Антихрист, с тремя шестёрками на черепе, вроде не еврей, уж точно не «Мессия», даже не ложная, хоть и похож ликом на ангела; на сексуальные меньшинства ему плевать, они его даже забавляют в какой-то степени, не сторонник Господа, определённая личность. Всего понемногу, как говорится. В голубоглазом есть доля от каждого предположения. Кроме одного. Отсутствие человечности. Как бы Майкл ни отрицал в себе возможность чувствовать, она в нём была. Билась, противная, в самой глубине вспыльчивой, наглой, заносчивой натуры. Он сам себе даже в мыслях до сих пор не признаётся в том, что испытывает что-то, кроме желания разрушать и властвовать. Ведь если иссушить, отключить море эмоций внутри себя, то и другим можно мастерски представить холодного, деспотичного, властного, циничного дьявола, способного легко играться с человеческими душами, с улыбкой смотря, как умирает невинная парочка офисных планктонов. Никто не увидит «маленького запуганного мальчика, который не знает и никогда не знал, что ему делать!». Никто, чёрт возьми, кроме одной самоуверенной стервозной ведьмы, что костью в горле, что плещется на поверхности его высушенного океана, когда все поверили и смирились с тем, что он воплощение страха, богохульная икона и хер знает, какой ещё страшный персонаж. Чёртовы политики, сильные мира сего, приняли апокалипсис, приняли идею нового мира, не посмев сопротивляться даже в мыслях, а мисс Гуд, мисс Верховная, наивная глупая Корделия продолжает попытки доказать то ли себе, что способна на что-то большее, чем покровительство над кучкой девочек-подростков в розовых очках, то ли ему, что добро непременно побеждает.

Каждой своей клеточкой Майкл ненавидит Корделию, представляет её растоптанную, плачущую, мёртвую. Но оставляет в живых. Не потому, что она права во всех своих суждениях, не потому, что её большие проницательные глаза с первой встречи всколыхнули до селе что-то неизвестное, нет. Просто дьяволам свойственно делать как можно больнее, убивать медленно и мучительно, оставлять ангелов на сладкое, пожелав прежде разгадать все загадки, спрятанные в них. Не может же мисс Верховная в самом деле быть посланником небес; такая доброта хоть и прельщает, но кажется неестественной, надуманной, что-то должно быть скрыто, иначе почему такая понимающая и сердечная, она убила единственную любящую его Мисс Мид?

А в Корделии тоже прятались водоёмы. И это отнюдь не чистейшие воды Байкала, скорее, вязкие торфяные болота. Ведьма, так привыкшая жертвовать собой ради других, боролась с внутренним паршивым голоском, нашёптывающим, что она устала. Устала всех спасать, устала думать за десятерых, если не больше, что она не справляется и не хочет справляться с возложенной на неё ответственностью. Что не быть похожей на Фиону — чертовски тяжёлая ноша, что она позабыла о том, что значит быть женщиной, благодаря Хэнку, который отнял веру во все светлые чувства. Верховная упорно продолжает твердить, как заведённая, что люди достойны жить, достойны второго шанса, что её задача — помогать, помогать, помогать, не требуя помощи взамен. Нет, она искренне хочет излучать свет, Делия альтруистка по натуре, но в последнее время подсознание намекает, что она уже исчерпала себя, а благодетель вытекает из детских комплексов и желания быть кому-то нужной, полезной, заслуживать любовь.

Мисс Гуд, Фокс в прошлом, ненавидит Майкла Лэнгдона за его детскую, упрямую натуру, за способ привлекать внимание какой-то доведённой до абсурда жестокостью, считая желание не заморачиваться с такими понятиями, как хорошо и плохо, слабостью. Но в то же время понимает их схожесть, их искалеченное детство, но методы борьбы с комплексами у них разные, отчего и вражда такая затянувшаяся.

«Поражение — это потерять последнюю надежду», — говорит ведьма, смотря в ухмыляющиеся, но где-то внутри испуганные глаза, направляя кончик ножа в свою сторону, и умоляет себя эту самую надежду не терять, когда Майкл суетливо, также на расстоянии, вырывает несчастный нож у неё из рук.

— Даже не думай умирать, милая, — шепчет бархатным голосом это отродье, сменив иррациональное, непонятно откуда взявшееся, волнение привычной самодовольной рожей, — я уже сказал, что меня не остановить, убить тебя я хочу собственноручно и уж точно испытать удовольствие.

«Чёрт, чёрт, чёрт! Мэллори. Времени мало», — думает Верховная.

— Да брось, Майкл, я всего лишь облегчу тебе задачу. Если ты думаешь, что, останься я живой сейчас, перестану тебе мешать, ты очень заблуждаешься, мерзавец! — она практически кричит. Вся красная, злая, потерянная. Ему смешно. До последнего не признаёт его победу. Что ж…

— Прости, дорогая, но раз ты даже сейчас отказываешься сдаться, мне придётся тебя переубедить, — Лэнгдон метнул нож чётко в макушку истекающий кровью Мэллори. Гримасса посмертного шока застыла на её лице, прежде чем та окончательно ушла под воду. Миртл приготовилась к своей смерти, пожелав лишь, чтобы саму Корделию он не мучил слишком долго. — Видит Бог, — едва ли не кривляясь, хихикнув, вымолвил Антихрист, — Я этого не хотел. Ты сама виновата, Мисс Верховная, — Майкл злобно смаковал это прозвище, смотря на кричащую от душераздирающей душевной боли, шокированную, измученную, униженную теперь окончательно Делию, когда случайно, неконтролируемо, подсознательно в голове затаилась мысль: «теперь она не увянет, теперь все силы вернулись к ней».

Королева ведьм не придумала ничего лучше, как подскочить к Антихристу и влепить ему звонкую пощёчину. Столько злобы в золотисто-карих глазах он ещё не видел, и это пугало,