Шеннон Мессенджер - Пусть небеса падут

Шеннон Мессенджер

Пусть небеса падут

Глава 1

Вейн

Мне повезло остаться в живых.

По крайней мере, так все говорят.

Журналист местной газеты даже имел наглость назвать это чудом. Я был "Вейном Вестоном. Чудо-ребенком". Как будто то, что полиция нашла меня без сознания среди груды камней, можно было назвать великим событием.

"Семья спасается во время торнадо" - вот это было бы чудом. Но, поверьте мне, нет ничего "чудесного" в том, что семилетний ребенок остался сиротой.

Нет, я очень рад, что остался в живых. Правда. Я понимаю, что не должен был выжить. И тут-то открывается оборотная сторона "чуда", не самая приятная.

Ведь остался вопрос.

Тот самый неизбежный вопрос, что преследует меня в течение последних десяти лет моей жизни.

Как?

Как пятибалльный торнадо мог втянуть меня в свою воронку - можно сказать, мясорубку, созданную природой, - протащить более четырех миль и выплюнуть, оставишь лишь несколько синяков и царапин? Как такое возможно, когда тела моих родителей были искалечены до неузнаваемости?

Полиция не знает.

Ученые не знают.

Поэтому все они хотят получить ответ на этот вопрос у меня.

Но у меня нет ни малейших предположений.

Я ничего не помню. Ни тот день. Ни свое прошлое. Ничего.

То есть, ничего такого, что могло бы помочь ответить на этот вопрос.

Но я помню страх.

Помню ветер.

А затем... гигантский пробел. Пустота. Словно все воспоминания вышибло из меня, когда я грохнулся на землю.

Кроме одного.

Одного краткого воспоминания - хотя и в этом я тоже не уверен, может быть это лишь галлюцинация, вызванная сотрясением мозга.

Я помню лицо, смотрящее на меня сквозь хаос бури.

Лицо девушки. Темноволосой. С темными глазами. И как текущую по ее щеке одинокую слезинку подхватывает и уносит холодный ветер.

Эта девушка до сих пор преследует меня в моих снах.

Глава 2

Одри

Это была моя вина. 

Я знала правила. 

Знала, как опасно призывать ветер. 

Но я не могла позволить Гэвину умереть. 

Моя семья в то время отдавала каждую секунду своей жизни защите Вестонов. Постоянное беспокойство. Постоянный бег. Постоянное ощущение предстоящей бури за плечами. Мы скрывались в двух крошечных домишках в глуши. Ожидая. Наблюдая. Затаив дыхание. И висевший над нами страх был гуще облаков. 

Я переживала тяжелейшие дни, найдя себе приют в кронах огромных раскидистых тополей. Балансируя высоко в их ветвях и ощущая кожей скользящий вокруг ветер, я отрешалась от мира и открывала сознание шепоту ветра. 

Это было мое наследство. 

Я никогда не разговаривала с ветром. Просто слушала его и изучала. 

Но песен ветра было недостаточно, чтобы заполнить одинокие дни. Так я обратилась к птицам. 

Гнездо Гэвина было скрыто за тонкими ветвями на верхушке самого высокого дерева, надежно спрятанное от хищников. Но я была очень легкой и ловко забиралась по хрупкому стволу до гнезда. Внутри сидело три пушистых комочка. Тетеревятники, гордые и величественные, даже несмотря на пух и открытые в ожидании матери клювы. 

Никогда раньше я не общалась с птицами самостоятельно. Мне всегда нужны были наставления мамы, чтобы птицы меня понимали, отвечали мне и доверяли. Но она была слишком заняла Вестонами. И Гэвин был другим. 

Он никогда не кричал и не дергался, как его братья и сестры, когда я приходила проведать гнездо. Он просто смотрел на меня своими большими немигающими глазами, словно провоцируя протянуть руку и взять его. Я приходила к нему каждый день, как только его мама улетала на охоту. 

Я считала дни до его первого полета, разрываясь между возбуждением и страхом. Жаждая запечатлеть момент, когда он вкусит свободу скольжения по ветру, но раздавленная мыслью потерять единственную компанию. Моего единственного друга. 

Храбрый Гэвин должен был полететь первым. 

Мое сердце замерло, когда он выпрыгнул из гнезда, пристально глядя оранжево-красными глазами на горизонт. Сосредоточенно. Решительно. 

На секунду его крылья поймали волну ветра, и он победно закричал, ощущая стремительность полета. Затем порыв ветра выбил его из равновесия, и он начал падать. 

Я бы с радостью сказала, что не успела ни о чем подумать. Что инстинкт взял верх, заставив забыть все доводы рассудка. Но я прекрасно понимала, что рискую. 

Когда Гэвин падал, наши взгляды встретились, и я решила его спасти. 

Я призвала ветер - впервые, никогда раньше я этого не делала, - обернула крошечное тело Гэвина порывом воздуха и опустила себе в ладони. Он прижался к моим пальцам так, словно знал, что я его спасла. 

Я принесла его домой и показала отцу, не сказав, каким образом Гэвин ко мне попал. Я могла сказать это множество раз. Мама задавала кучу вопросов. Все, что я должна была сделать - сказать правду. 

Если бы я все рассказала, мой отец был бы жив. 

Но я молчала, пока один из Буреносцев Райдена не нашел нас на следующий вечер и не скрутил три самых мощных ветра в непреодолимую воронку. 

Вот тогда стало слишком поздно. 

Глава 3

Вейн

Три зимних месяца жизнь в Долине Коачелла не так уж и отстойная, а вот затем приходит жара и половина населения запрыгивает в роскошные автомобили или частные самолеты и сбегает в свои вторые, пятые и десятые дома, оставляя кучку стариков, парочку психов и остальных из нас за пределами загородных клубов в районах для бедняков. 

Как это не прискорбно, но первый и единственный дом моей семьи застрял в Бермуда-Дюнс, Калифорнии - то есть, в самом жарком, чтоб его, месте планеты. Сегодня здесь 109° по Фаренгейту. В такие дни местные садятся кружком, обсуждая "славный перерыв в жаре", так как два дня назад было 126°. Но я ни фига не чувствую разницы. Я же не местный. 

Я переехал в Калифорнию сразу после своего восьмого дня рождения, когда меня усыновили. И как уроженец Небраски - даже после девяти лет жизни здесь - при любой температуре выше 100° чувствую себя так, словно меня засунули в духовку. Все вокруг продолжают твердить, что я привыкну, но, клянусь, я чувствую себя все хуже и хуже, словно солнце выжигает все мои внутренности, и я медленно таю, и в конце концов от меня останется лишь лужица на земле. 

В такие жаркие дни как сегодня я делаю все возможное, чтобы не вылезать из темной пещеры, которой зову свою спальню. И именно по этой причине я отказываюсь быть втянутым сегодня в одно из кошмарных свиданий, устроенных для меня Айзеком.