Дождь в моем сердце (СИ) - Лебедева Ива Страница 10

— Понимаю, — медленно сказала Маирис и так глянула на лорда Шнаера, что тот даже отступил на полшага. — Понимаю… а тут еще долг жизни.

— Что? — удивилась я.

— У этого шадага перед тобой уже не один долг жизни, а два, я вижу это в его ауре, — усмехнулась светловолосая женщина. — Ты даже можешь отпустить его руку. Беспрекословно повиноваться он перестанет, но уйти без твоего специального разрешения не сможет, как и причинить тебе вред. Как и лорд Шнаер, у которого перед тобой тоже есть этот долг, верно? — Тут она снова обернулась к мужчине, и я вместе с ней оценила его окаменевшее лицо и промелькнувший в глазах страх.

— Идите все спать, — решила эсса. — Но тебе, деточка, все же не советую увлекаться… исследованиями этого раба. Лучше всего отправь его спать на коврик у кровати и отдохни. Его больше не тронут, тем более в твоей комнате, а ты сама обязана отдохнуть. Испытание не будет легким.

Утешила… Я посмотрела вслед расползающимся по своим комнатам девчонкам и закрыла дверь. И только тут обратила внимание, что все еще стискиваю запястье Лильрина, причем так, что мои пальцы наверняка оставят синяки.

Маирис сказала, что он не сможет мне навредить. И все равно, отпускать его мне страшно. Он на голову выше меня и как минимум в полтора раза тяжелее. Он тренированный воин. А я… потерянная девчонка, беглянка без защиты и уверенности в себе. Совсем нелегко в такой ситуации быть храброй…

А придется.

— Возьми подушку и второе одеяло, ложись спать на полу, там, возле печки. — Отпустив мужскую руку, я быстро отошла к кровати и забралась на нее, села, подтянув колени к груди и накинув одеяло на плечи.

— Слушаюсь, госпожа. — Ох, если бы голосом можно было убить… Как он сам своим ядом не подавился, интересно? — И вам следует одеться, если не хотите, чтобы вас изнасиловали! Или как раз этого и хотите? Как любая развратница.

И прошелся мимо кровати к той самой печке, вызывающе расправив плечи и чуть ли не виляя задницей. Ну, конечно, не вилял он, просто обычно такие… здоровые мужчины не ходят мимо меня голышом, я не привыкла к движению этих мышц. Занимательное зрелище… чисто с лекарской точки зрения.

Я удивленно покачала головой, а потом опустила плечи и хмыкнула:

— Кроме тебя и… впрочем, неважно, кроме кого еще. Так вот, больше никто пока не пытался. И чья бы цапля крыльями била, а твоя в гнезде спала — сам голый. На, прикройся! — И швырнула в него тем самым вторым одеялом. И подушкой следом.

— Ах да, я ведь не Гойчин, через которого можно было добиться поблажек и подарков в родном доме, и теперь уже не выгодная партия, всего лишь раб, — злобно пробухтел Лильрин, возясь где-то в темноте.

— Ты уже определись, развратница или стяжательница, — вот теперь и я подпустила ехидства в голос. — Развратнице было бы все равно, раб ты или нет, а стяжательница вряд ли стала бы делиться подушкой. Заткнись и спи! Хватит с меня на сегодня.

— Не зря Гойчин говорил, что ты только притворяешься паинькой и приличной девушкой. То, как ты разговариваешь с мужчиной…

— Я этого мужчину сейчас еще и в зад ногой пнуть могу, если он не заткнется. Плевать мне, что тебе рассказал Гойчин.

Нет, не плевать мне было… было очень обидно. Хотя казалось бы? Перед кем оправдываться? И зачем?

Натренированным долгими медитациями в обители усилием я прогнала все эти мысли из головы, легла, как учили, в позу максимального расслабления, немного послушала тишину… убедилась, что Лильрин даже не пытается приблизиться к кровати, и сама не заметила, как уснула.

Тот новый дар, что проснулся во мне, нашептал в сонные уши, что эсса Маирис сказала правду — он не сможет мне навредить физически. А слова — всего лишь слова.

Глава 12

Деликатный стук в дверь заставил меня открыть глаза. Я почему-то сразу вспомнила, где я нахожусь и с кем. Не было даже минутной забывчивости или сонной пелены.

— Мне открыть дверь, госпожа? — А вот и утренняя порция яда. Стоит в углу возле печки во всей красе, потому что одеяло оставил на полу, а в ярком солнечном свете из окна его можно разглядеть от длинных темных волос на голове до пальцев ног. Потому что вызывающе стоит и вызывающе же таращится.

— Ну открой. — Я пожала плечами. Он что, ждал смущения? После вчерашнего? Или это опять песня про приличную девушку из хорошей семьи? Так я лекарка. Я каких только мужчин не перевидала и не перещупала, уж чем-чем, а голым телом меня не испугать и не смутить. Хотя поначалу в обители было весело… А теперь назло этому застенчивому чучелу даже не моргну.

— Прямо в таком виде?

— А у тебя есть выбор? — Я постаралась, чтобы мой голос звучал равнодушно. — Ну? Будешь открывать или мне самой?

— А вы прикажите, госпожа.

— Да сдался ты мне. — Я еще раз пожала плечами, окинула статую голого мужчины насмешливым взглядом, нарочно не задерживаясь на особо выдающихся органах, и соскочила с кровати. — И сама не безрукая.

— Доброе утро, детка, — на пороге стояла эсса Маирис. — Пора вставать. Завтрака пока не предлагаю, в зал испытаний лучше входить натощак, поверь моему опыту. И… на твоем месте я бы пристроила куда-то эту обузу, пока ты будешь занята. — И она откровенно оглядела Лильрина.

Интересно, передо мной он выпендривался и строил из себя невесть что, а вот под взглядом этой женщины едва заметно поежился. Почти совсем незаметно, но я видела!

— Я не уверена, что, пока буду занята, мою обузу не приберут к рукам, — прямо сказала я, глядя женщине в глаза.

— Хм… Что же, у тебя есть причины так думать, — кивнула она. — Но я советовала бы тебе все же одеть его, прежде чем ты потащишь шадага к залу испытаний. Там ты оставишь его прикованным у дерева, и никто не сможет забрать этого человека, пока ты не выйдешь и не сделаешь это сама. Возможно, и к лучшему…

Последние слова заставили меня насторожиться.

— А если не выйду из этого зала? Я правильно поняла, что это возможно?

— Правильно. — Эсса Маирис пожала плечами. — Тогда он умрет от жажды под этим деревом и последует за тобой в перерождение, как положено хорошему рабу.

— Знаете... — я мельком оглянулась на Лильрина и неожиданно поймала его взгляд. Он смотрел без страха, с какой-то ядовитой насмешкой. Угу, ничего нового. Да подавись ты… — я не хочу, чтобы он еще и в следующей жизни доставлял мне проблемы. — Вот это я сказала со всей искренностью. — Если его не привязывать, он сможет уйти?

— Ну, по крайней мере, он не умрет, — хмыкнула Маирис. — А дальше все будет зависеть от него самого. Возьми. — Она протянула мне сверток белой ткани, давая понять, что разговор о судьбе Лильрина окончен. — Это ритуальное одеяние, в котором ты должна войти в зал испытаний. Через десять минут мы ждем тебя внизу, во дворе.

Женщина развернулась и быстро ушла, а я осторожно положила выданный сверток на кровать. Сдвинула брови, прикусила губу… и вздохнула. А у меня есть выбор? Все же, насколько я поняла, это испытание проходили все их так называемые светлые, и раз они остались живы — у меня тоже есть шанс. А просто убежать мне вряд ли позволят.

Я развернула одеяние и поняла, что это очень простая и широкая белая рубаха до полу.

— Отвернись.

— С чего бы? Ты не стеснялась щеголять полуголой перед чужими мужчинами, а тут вдруг застеснялась? — Вот интересно, а змей может подавиться своим собственным ядом или у него привыкание? Впрочем, пусть его…

— Ну не все же так любят ходить голышом, — не удержалась и подколола я. Понятно было, что этот надутый цапель не отвернется, а хватать его за руки, чтобы заставить слушаться силой дара, мне не хотелось. Поэтому я примерилась и нырнула в белую рубашку с головой, как в прорубь. А уже внутри нее, под прикрытием ткани, быстро сняла сорочку и нижние штаны. Вот так!

— Если мне вернут мою одежду, я с удовольствием прикроюсь, — сквозь зубы процедил Лильрин, когда я, одернув балахон, снова посмотрела на него. Кажется, его уязвила моя находчивость. Вряд ли он всерьез огорчился тому, что не посмотрел, как я раздеваюсь.