Одержимость мастера (СИ) - Холин Алиса Страница 10

Первое и самое главное: драгоценный кристалл благотурин невозможно вывести искусственным путем. Появился он еще в момент формирования нашей планеты, когда наряду с метеоритными и кислотными дождями на землю изливались потоки раскаленной лавы. Со временем она застыла и образовала залежи в слоях земной коры.

Повторить такое в лаборатории невозможно.

Второе: природный благотурин просто так не достанешь. Добывает его государство, и крохотные осколки выдаются в виде социальной помощи нуждающимся семьям, вот как тетушке Ойле. Благотурин способен отдавать энергию не хуже угля, на нем и работает аквариум Дин Дона. Но у сестры отец бы не взял, а купить благотурин если и можно было, то за такие деньги, которые не снились жителям нашей половины Москинска.

Третье: если предположить, что искусственный благотурин вывести возможно (хотя это и не так) и папа нашел необходимые ингредиенты для опытов, ради каких целей он стал бы жертвовать своей и маминой жизнями? Только ли затем, чтобы помочь сестре? Но для этого можно было найти десятки других способов, не оставляя единственную дочь сиротой. Тогда зачем?

Мысль о том, что папа мог бы быть связан с контрабандистами или людьми, нечистыми на руку, я отмела сразу. Не такой он был человек, чтобы выполнять подобного рада заказы. Папа был благородный, его бы никогда не прельстила идея легких денег, заработанных нечестным путем.

Да и как мама могла допустить такое?

Она даже робота «испеку-печеньки-из-чего-угодно» не жаловала, не то что подпольный искусственный благотурин…

Теперь, если посмотреть на это с другой стороны.

Были ли у папы познания в алхимии? Да, несомненно. В мастерской у него была целая библиотека, в том числе и книги по алхимии и древней магии. Незаконно ли это? Да. Но папа был увлекающимся человеком с пытливым умом. Его куда легче представить за тайными экспериментами, чем завсегдатаем в пивном баре.

Довольно ли у него практических навыков? Скорее да, чем нет. Самоучкой он был в механике, а уж тут ему равных не было. И вообще, все, чему папа начинал учиться, давалось ему быстро и без особого труда.

Я очень сожалела, что родители не успели оставить мне никакого письма или хотя бы записки, из которой могло бы хоть что-то проясниться.

Что ж, понятно одно: сидя у тетушки на тринадцатом этаже, дать однозначный ответ, занимался ли папа неразрешенными опытами или нет, я не смогу.

Для этого придется посетить святая святых Анджея Романовича, нарушить комендантский режим и ночью пробраться в мастерскую по тайному лазу. Тетушке о моем походе знать незачем. Как она сама и сказала сегодня: меньше знаешь — крепче спишь.

Глава 12

Как тетушка и предупреждала, за весь день мне не встретилось ни одного объявления о работе. Пока разносила заказы по указанным адресам, я заходила в обшарпанные кафе, канцелярские конторы, никому не известные магазинчики, была готова устроиться прислугой или посудомойкой. Забрела на какую-то газгольдерную станцию и просилась в кочегары, но отовсюду меня выпроваживали. Не взяли даже те, кто приносил вещи отцу в ремонт! Была тому виной тотальная безработица, или у меня на лбу светилась надпись «Дочь врагов империи», не знаю. Остался один заказ в салун мадам Баттерфляй, и сразу домой.

Ритм Северного Москинска зарождается именно на таких оживленных и широких улицах, как Огнеборская, что недалеко от набережной. Наперебой орут торговцы, по толпе шныряют малолетние воришки, туда-сюда цокают по мостовой конные экипажи. Заборы и стены первых этажей обклеены самодельными объявлениями. Самая яркая реклама — это баннер, растянутый на занимающем добрых полквартала здании комиссариата. Надпись черным готическим шрифтом на белом фоне созывает новобранцев на службу у границ Темного анклава.

Стоило мне дойти до перекрестка Огнеборская — Костомарова, где я должна была свернуть в переулок Лизы Варской, чтобы доставить последний тетин заказ, как из высоких кованых ворот комиссариата на булыжную мостовую стихийной волной вырвался пеший отряд новобранцев и зашагал прямо на меня. Пешеходы бросились врассыпную, а я едва успела отпрыгнуть и вжаться спиной в сложенную из красного кирпича стену. Примерно моего возраста молодые парни и девушки с серьезными лицами, в островерхих бронзовых шлемах и зеленой военной форме, промаршировали мимо меня стройными рядами и скрылись за поворотом.

Проводив их взглядом, я свернула на Костомарова, как вдруг к железным фабричным воротам выскочил рыжеволосый человек в сером блейзере, в рабочих штанах и мятой зеленой рубашке и заорал:

— Живодеры! Хватит поставлять живую наживу для нечисти!

Словно дождавшись команды, к кричавшему со всех сторон начали стекаться люди. Они подходили по двое, по трое, по десять, занимали тротуар и проезжую часть. Со всех сторон послышался гул. На тонких высоких древках взметнулись плакаты с надписями «Разрешить испытания искусственного благотурина!».

У меня заколотилось сердце.

Я взглянула на девушку в деловом темно-синем длинном и тесном платье. Она стояла рядом со мной, задрав подбородок и бесстрастно наблюдая за митингующими.

Я подошла поближе и, стараясь сдержать дрожь в голосе, обратилась к ней:

— Вы не могли бы объяснить, что здесь происходит?

— Снова активизировалось братство «Виты Индустрия», — не глядя на меня, отозвалась она сдержанно, но достаточно громко, чтобы я услышала. — Требуют начать разработку искусственного благотурина. Считают, что кристалл поможет защитить страну от нечисти из Темного анклава.

Темный анклав меня интересовал меньше всего. В колледж поступала самая надежная информация о состоянии поврежденной зоны. Вспышек темной материи не наблюдалось более ста лет. Если не провоцировать и не вторгаться на территорию анклава, вообще бояться нечего.

— Вы считаете это возможным? — с придыханием в голосе спросила я. — В смысле, возможно ли создание искусственного кристалла?

Девушка посмотрела на меня изучающим взглядом.

— Если бы вы меня спросили об этом неделю назад, я бы сказала, что однозначно нет, — отозвалась она. — Но если империи было угодно казнить этих двух несчастных… Заставляет задуматься, как по-вашему?

Я кивнула. Сердце мое сжалось.

Требования членов «Виты Индустрия» нелепыми не выглядят. Мне непременно нужно договориться о встрече с человеком в блейзере или любым другим представителем братства. Потому что это самая первая зацепка, которая может привести к разработкам отца. Тетушкин заказ несколько минут подождет.

Вдруг послышались свистки жандармов, и народ словно ветром сдуло, будто бы никого на улице и не было. Даже девушки, с которой я разговаривала, след простыл. Досада! Остается надеяться, что уж если братство «активизировалось», то рано или поздно я выйду на их след.

Небо плотнее затягивалось неровными серыми облаками, дело шло к вечеру, и я, наконец, свернула в вымощенный булыжником переулок. Дома здесь жались друг к другу, словно городские архитекторы побоялись оставить бесхозным хотя бы один сантиметр улицы. Болтающийся на единственном гвозде указатель на углу обшарпанного двухэтажного здания гласил: «переулок Лизы Варской». Теперь осталось найти салун мадам Баттерфляй и сразу домой, а уже ночью тайком улизнуть из тетушкиной квартиры и пробраться в папину мастерскую.

Таких тесных переулков в нашем городе хватало, однако этот был заметно чище. Не видать у подъездов разящих гнилью помойных баков, продуктовых лотков, набитых луком и картошкой. Даже запах нечистот несколько приглушен. Вдоль двухэтажных домов кое-где стояли клумбы. Посаженные когда-то социальными зеленщиками цветы в свое время пробились сквозь пыльный земельный слой. Но сейчас там цветы засохли, торчали лишь поломанные ветки.

Над входом в салун на двух привинченных к стене подпорках свисал гранатового цвета холщовый навес. В его тени на верхней ступеньке, подбоченясь холеной пухлой ручкой с длинным кровавого цвета маникюром, стояла пышногрудая мадам. Над полной верхней губой цвета фукси чернела мушка. В том, что это была хозяйка, сомневаться не приходилось. Точные контуры ее выпуклой фигуры были изображены в миниатюре на вывеске с надписью «Мадам Баттерфляй и ее девочки». А рядом стояла мадам собственной персоной.