Шлепни ведьму! или Голый маг – это к свадьбе! - Елена Амеличева Страница 10

Сколько же их? Я попыталась пересчитать, но раза три сбилась со счета. Кто из нас девочка, в конце-то концов? Но потом стало не до того – над газоном поплыла сиреневая дымка. Сейчас откроется портал!

– Портал в новую жизнь, – шепнул Кассиан, встав рядом со мной.

Горячая мужская рука скользнула по моей и сжала ладошку, которая уютно спряталась в ней, как мышка в норке. Мне тоже на мгновение захотелось юркнуть куда-нибудь. Без разницы, куда, лишь бы подальше от того прохода, который налился Силой и теперь пульсировал густым фиолетовым сиянием, намекая, что всего пара шагов отделяют замужнюю ведьмочку от глобальных перемен – которые уже не остановить.

Это оказалось даже приятно – пройти сквозь свой первый портал. И немного разочаровывающе. Покалывание щипками пробежалось по коже, которая тут же растерянно ощетинилась мурашками, не понимая, что происходит. Боковое зрение отметило вспышку фиолетового света, тут же убежавшую за спину, когда я сделала шаг вперед.

Вот и все. Под ногами все та же трава, только уже не взлелеянная садовником, а обычная, растущая так, как ей вздумается, на поле неподалеку от особняка. Он напоминал игрушечный кукольный домик. В окнах на первом этаже горел свет, зазывая к себе в гости.

Звездное небо укутывало дом, будто шалью. Такие любила набрасывать на плечи наша с Гриэром мама. Они очень ей шли, добавляя нотку простоты и домашнего уюта к изысканной красоте. Каждый вечер папа накидывал ей на плечи одну из шалей, когда мама вглядывалась в сад, наполненный шорохами сумерек. Этот ритуал был неизменным – до того дня, когда его не стало.

Я помню ту первую, самую ужасную ночь без него. Мы с братом смотрели на маму, замершую на террасе, потерянную, сломленную и ничего вокруг не замечающую. Не видя, она смотрела в темноту, а пальцы то и дело касались плеч, словно пытаясь ухватить края уползающей с них шали.

Гриэр встал тогда, взял накидку и, подойдя к нашей матери, укутал ее. Мама вздрогнула, обернулась, но улыбка, засиявшая было на ее губах, померкла. Прижавшись к груди сына, она глухо зарыдала – впервые, видимо, осознав, что любимый больше никогда ее не обнимет.

Никогда. Наверное, это самое страшное слово. Такое же ужасное, как нутро могилы, глядящее в твое лицо. Я трижды столкнулась с ним, теряя самых родных. Это разбивает сердце вдребезги. Потом ты тщательно склеиваешь его, поливая слезами – но лишь для того, чтобы оно снова взорвалось болью. Теперь у меня нет семьи, только Анри, Катта и…

– Идем? – рука Кассиана снова сжала мою ладонь.

Глава 9. Дом

– Идем, – кивнула ему и, отбросив тягостные мысли, зашагала к дому.

Чем ближе он становился, тем больше всего всплывало в памяти. Тут все, абсолютно все было наполнено воспоминаниями. Казалось, ими пропитана даже земля, по которой мы шли.

Вот здесь была разбита моя первая коленка, и окрестности вздрогнули от рева обиженной на жестокий мир ведьмочки. Там, между двумя дубами, висели качели. В первый день, как папа их повесил, я не слезала с них до темноты, заставляя качать меня, изводя всю семью. А вот и стена из можжевелового куста, которая в детстве казалась мне высоченной, как забор перед домами, а теперь едва доставала до груди.

Взгляд скользнул по балкончику, которому ветви ароматных сосен щекотали брюшко – мне всегда казалось, что он иногда хихикает от этой невинной шалости. Там была спальня родителей. Рядом…

– А это что такое?! – вдруг вскрикнул Кассиан, развеяв флер милых сердцу воспоминаний.

– О чем ты?

– Вон там, – ткнул пальцем в кусты. – Туда ежик пробежал! В… в бигуди!

– Тебе показалось, дорогой, – пропела я, невинно хлопая глазками.

– Видел его, как тебя, клянусь! Он еще… – маг смущенно поскреб затылок, – он еще сказал – «Чего пялишься, блондинчик?»

– Говорящие ежи? Это тебе после прохождения через портал мерещится. Воображение расшалилось!

– Думаешь?

– Ага, – я показала ежу, который высунул нос из кустов, кулак.

– Фыр-фыр, – презрительно откликнулся он и побежал дальше, потряхивая бигудюшками.

А мы с магом подошли к двери и встали на входном коврике со стрелкой вбок и надписью «Метлы ставить там». На стене, куда указывала стрелка, красовалась табличка с перечеркнутым веником.

– Креативно, – усмехнулся мой муж.

– Это папа, – я нежно улыбнулась. – Он любил пошутить. – Взявшись за колотушку, постучала: три коротких, два длинных и снова три коротких, позывные нашей семьи – от которой осталась только я.

Дверь распахнулась. На нас, подслеповато щурясь, глянул Генри, невысокий крепкий старичок, бессменный дворецкий, а по совместительству еще и «починяльщик» всего, что только могло сломаться – от дверной ручки до трещины в фундаменте дома. Как говорила моя мама, наш Генри не может починить только погоду!

– Вы ли это, госпожа Эльвира? – он достал пенсне и приставил к глазам. – Или мне снится прекрасный сон?

– Это я, Генри, – обняла старика, вдохнув его привычный запах – табака и булочек с ванилью. – И никаких господ, ты меня на горшок сажал!

– Какая же ты выросла!.. – он смахнул с морщинистых щек слезинки и пригладил как всегда распушившиеся бакенбарды – теперь уже совершенно белые. – А мы ждали вас только послезавтра к вечеру, новобрачные вы наши дорогие!

– Мы прошли через портал, – пояснил маг.

– Знакомься, Генри, – я указала на него. – Мой супруг – Кассиан Гранд.

– Очень рад познакомиться, господин, – дворецкий оглядел его через пенсне.

– Лучше просто Кассиан, – тот улыбнулся. – И, если не затруднит, прикажите принести наш багаж в дом.

– Сейчас все сделаем! – Генри широко улыбнулся и поковылял к лестнице, бурча себе под нос, – ну, пусть будет маг, лишь бы не этот, Итар, будь он неладен, лихоимец! Главное, чтобы девочке нашей был люб.

– Кажется, я ему понравился, – отметил мой супруг, осматриваясь.

– Не обольщайся, просто он очень сильно не любил моего бывшего жениха, – я сняла перчатки и, отойдя к очагу, в котором догорали поленья, с интересом посмотрела на мага.

Его взгляд скользил по гостиной, которая не отличалась пышным убранством. Обставленная просто, не для пускания пыли в глаза гостям, а для обычной жизни, она покоряла домашним уютом и спокойствием. Подобное чувствуешь, когда с облегчением прерываешь разговор с красавцем, знающим себе цену, и отдыхаешь душой, когда просто болтаешь ни о чем со старым другом детства, за которым не стелется след из разбитых сердец.

Унаследовав это поместье, Гриэр не стал ничего менять, и я его понимала. Эти старые диванчики