Лавка волшебных пряностей - Элиза Полуночная Страница 10

Ведьма оперлась на подоконник, наслаждаясь возможностью дышать. В спину ей летели словесные проклятия. Она лишь усмехнулась. Проклясть ведьму со специализацией на проклятиях — нужно постараться. К тому же губернатор не был колдуном, так что у него и шансов не было как-то повлиять на её ауру.

Пока мистер Дэшвуд осознавал, что его положение во всех смыслах достигло отметки «дерьмовое», Лия заглянула под кровать и заметила небольшой флакончик.

— Так и думала, — она достала находку и аккуратно принюхалась.

Судя по запаху, там был целый букет трав и немного шаманских чар — скорей всего, работа гоблинов или орков. Если брать в расчёт интимную обстановку, то, вероятно, это было зелье для мужской силы. Лия понятия не имела, есть ли от этой бодяги результат, но побочный эффект явно был.

Ведьма прошла к дверям и легонько постучала. Полковник Аспис открыл почти мгновенно и хмуро уставился на неё. Из туалета неслись проклятия, смешанные со стонами.

— Мне нужно семь горошин душистого перца и стакан тёплой воды, — бодро выдала Лия, игнорируя вопли. — А ещё лист гербовой бумаги, писчие принадлежности и печать губернатора.

— Это всё? — мужчина смерил её презрительным взглядом.

— Да, вполне.

Дверь захлопнулась, и Лия вернулась к окну. Необходимое принесли на удивление быстро. Один из стражей молча оставил всё возле двери, никак не комментируя происходящее. Впрочем, Лия не сомневалась, что такой человек, как полковник, просто перепоручит задачу и не станет сам бегать по кухне в поисках нужной специи. Счастье, что на кухне губернатора вообще был душистый перец.

Душистый перец содержал много разных эфирных масел и пользовался популярностью у столичных кулинаров. Он прекрасно раскрывался в бульонах, соленьях и был незаменим при приготовлении дичи. Кроме того, обладая изысканным вкусом, он прекрасно показывал себя в смесях для кофе и выпечки. Но сейчас ведьме было не до пряников, так что совсем немного энергии превратили семь горошин душистого перца в прекрасное, а главное действенное средство от диареи.

Лия осмотрелась, прикидывая, где будет удобно и, не найдя письменного стола, сдвинула в сторону ковёр и разместилась на полу. Мистер Дэрвиш, продолжая пучить глаза, устало что-то бормотал. Видимо, запал злости перегорел. Ведьма довольно ухмыльнулась — противник был готов к конструктивному диалогу — и принялась заполнять бланк.

— Я дам тебе лекарство, если подпишешь мне лицензию на торговлю, — она остановилась в дверях уборной.

Мистер Дэрвиш уже не орал и был подозрительно бледный с лёгким синеватым оттенком. Нужно было успеть дожать губернатора до того, как он помрёт позорной смертью засранца. В целом Лия не считала себя бессердечной. Ей было жаль сироток в детских домах, одиноких немощных старичков и бездомных животных. Она даже порой делала небольшие пожертвования, когда удавалось перехватить доходную халтурку. Но по отношению к конкретно этому человеку её жалость молчала.

— Жадная тварь, — прохрипел мужчина. — Это ты всё подстроила.

— Я продала прокисшую гоблинскую настойку для мужской силы?! — картинно изумилась Лия. — Быть такого не может. Подписывай, или я пошла.

На ночную улицу Лия выходила настолько счастливая, будто уже разбогатела на продаже трав и пряностей. Лицензия, в лучших женских традициях припрятанная в декольте, грела сердце и душу. Ведьма озиралась в поисках экипажа, на котором её отвезут домой, только вот делом «государственной важности» было исключительно спасение губернатора от поноса, а не её благополучное возвращение обратно.

— Тоже мне, благородный лорд, — пробурчала Лия, озираясь по сторонам.

Примерное представление, куда ей идти, было, да и связь с Бальтазаром задавала направление. Вот только затянутая туманом улица совершенно не внушала чувство безопасности. Скорее, даже наоборот. Казалось, что за ближайшим углом её поджидают грабители. Ведьма устало вздохнула. Её выволокли из дома в чём была: грязную и в той одежде, которую было не жалко испортить во время уборки. Сейчас она меньше всего походила на богатую горожанку. Справедливости ради, у неё и воровать было нечего. Во всяком случае, с собой.

— Чтобы вы там все обосрались, — бросила Лия на прощание и спешно зашагала по улице.

С утра, глядя на то, как суетливо мельтешат на улице горожане, Лия то и дело думала, что первое впечатление об Оверидже было обманчивым. Но стоило оказаться одной на ночной улице, как стало жутко. Накануне с ней хоть Бальтазар был — как-никак живая душа, пусть и одна на двоих.

Влага оседала на коже и волосах, отчего они вились ещё сильнее, собираясь в небольшие кудряшки, словно у неё на голове поселился маленький угольно-чёрный барашек. Лия зябко поёжилась, обхватив себя за плечи. Её выволокли из дома так быстро, что она даже плащ схватить не успела. Ведьма быстрым шагом пересекла проспект и двинулась по той улице, которая, по её мнению, должна была привести к дому и при этом выглядела достаточно благополучной. Хотелось верить, что никто не прирежет её в подворотне.

— Стоило сторговать с этой свиньи ещё и фонари на улицах, — пробормотала Лия.

Дорога освещалась лишь редкими прямоугольниками света, что падали из окон. Увы, большая часть оконных проемов была закрыта ставнями, отчего мостовая была исчерчена тонкими, чуть желтоватыми полосами. Кое-где, кроме ставен, были и кованые решетки. Жители Овериджа словно не доверяли ближнему своему, стремясь защититься, правда, не ясно отчего.

Плотный туман, накрывший город, создавал ощущение, будто что-то потустороннее забрело на притихшие улочки. Лёгкий ветерок гонял клочья белого марева над дорогой, отчего белёсая завеса казалась то чуть прозрачной, и в ней проступали контуры слепых фонарей, то становилась практически непроглядной, глуша звук её торопливых шагов. Лия то и дело нервно оборачивалась, бросая торопливый взгляд через плечо. Было гадкое чувство, точно за ней кто-то наблюдает. Хотя нельзя было исключать, что это просто нервное.

Когда из подворотни донёсся приглушенный стон, Лия замерла, испуганно озираясь по сторонам. Она, конечно, ведьма и весьма сильная, по меркам ведьмовства. Вот только когда ты одинокая ведьма без фамильяра, посреди тёмной улицы, тебя даже мышь может испугать. Да и что она может сделать? Проклясть с перепугу? Она уже разок отличилась. Да так, что пришлось спешно покинуть цивилизованный Бламонт