Жена тёмного князя (СИ) - Алёна Цветкова Страница 10

Однажды утром, когда Борис собирался на охоту, а я мыла посуду после завтрака, не выдержала:

— Мы не можем постоянно питаться одним только мясом и рыбой! Нам нужна растительная пища. Может быть ты возьмешь меня с собой, и я поищу какие-нибудь съедобные растения?

— Не сейчас, — качнул головой Борис. — Сейчас у нежити период размножения. Потерпи немного. Когда закончится весна, я смогу вывести тебя на прогулку.

— Я не доживу до лета, — буркнула я. Умом я понимала, Борис прав. Рисковать жизнью из-за пучка щавеля глупая идея. Но все равно было неприятно.

А он вздохнул:

— Когда продукты стали портиться, я постарался спасти какую-то часть. И забил посевным зерном и какими-то семенами все верхние шкафы… Не знаю, пригодны ли они к пище, мне тогда очень не понравился их внешний вид. Но ты можешь посмотреть… Там и мука, вроде была…

— И ты молчал! — возмутилась я, невольно расплываясь в улыбке.

— Только осторожно, — кивнул он, — мешки тяжелые и тебе придется встать на стул. Лучше дождись меня, я тебе сам все достану.

Я только отмахнулась. Разве ж меня напугать трудностями, когда передо моим мысленным взором замаячила тарелка каши и кусок хлеба…

Домыв посуду я влезла на табуретку и облазила все шкафчики, забитые небольшими килограмма по два-три мешочками с семенами. Там были и просо, и горох, и ячмень, и пшеница, и кукуруза, и еще какие-то неизвестные мне культуры, которые я не смогла определить. Тем более все семена оказались заражены долгоносиком и превратились в труху, и это расстроилась меня еще больше. Теперь все это зерно только на выброс.

Но потом я вспомнила Робинзона Крузо. На своем необитаемом острове он высыпал поеденный червями корм для попугая, чтобы освободить мешок. А в трухе оказались целые зерна, которые просоли и дали зерно. Поэтому ничего выбрасывать я не стала. Убрала обратно. Как потеплеет, высажу.

Пара мешков муки, которые нашлись в закромах на дне шкафа, тоже не годилась в пищу, там прекрасно чувствовали себя мучные черви. Это было так противно, что меня чуть не стошнило. Я когда-то слышала, что раньше зараженную муку не выкидывали, а просеивали и прокаливали в печке. Но я, видимо, еще не дошла до той стадии голода, чтобы есть то, что осталось после червей.

Я, кряхтя и тяжело дыша от напряжения, выволокла мешки к входной двери, хотя их вес едва ли был больше десяти килограмм. Как только Борис вернется, первым делом попрошу его выбросить это безобразие. Жить в доме, где совсем рядом обитает такое множество червей, мне было некомфортно.

А вот запасы сахара и соли радовали. Специи немного отсырели на воздухе и превратились в монолитные камни, но в остальном не пострадали. Их Борис прихватил с запасом. Хватит и на засолку и на варенье… Если, конечно, будет что консервировать.

Закончив разбирать семена взялась за иглу… Была меня еще одна существенная приина, чтобы не выходить из дома — отсутствие подходящей одежды.

Когда пересекали Пределы, Борис вывалил пару моих сундуков с одеждой в узлы и затолкал их под кровать. Со своей одеждой он поступил точно так же…

Вот только для себя он выбрал практичные костюмы, которые вполне подходили для жизни за Пределами, а мне — бальные платья. Чем он руководствовался объяснить не смог. Признался, что в тот момент настолько вымотался, что был не в себе. И уже не помнит, почему он сделал так, а не иначе. Теперь мне нечего было носить, но запасы гипюра и атласа поражали воображение.

Зато с бельем проблем не было. Нижних юбок и нательных рубах хватило бы для снабжения целого полка… если бы солдаты, конечно, носили нижние юбки и длинные просторные рубахи.

К счастью, в этом сундуке лежали и швейные принадлежности Арсении: ножницы, иглы, нитки, ленты, пуговицы…

Поэтому я вытребовала у Бориса пару его костюмов и взялась перешить их под свой размер. Это оказалось сложнее, чем я думала. Я так сильно похудела за время болезни, что меня можно было целиком засунуть в одну штанину. Проще было надеть пару нижних юбок и выходить на улицу прямо в них, но природная вредность заставляла меня портить глаза при свете магического светильника. Перешивать одежду вручную было непривычно и очень долго.

Я уже почти закончила очередной шов, когда услышала, как за дверью кто-то очень громко и жалобно скулит.

Я знала, что открывать дверь опасно. И попыталась игнорировать плачущие звуки. Только быстрее заработала иглой. Я наделась, что животное, которое плакало на крыльце, уйдет и оставит нас в покое, но нет. Его крики только становились громче.

Я отбросила шитье и взялась за готовку. Думала, что стук ножа заглушит плачь. Но не тут-то было… тот, кто был за стеной затявкал еще горше. Мне было почти физически больно от того, что я не могу ему помочь. И я сдалась. Пусть лучше меня сожрет нежить, чем я буду мучиться, слушая как живое существо умирает на моем крыльце.

Но и безрассудно распахивать дверь я не стала. Взяла в качестве средства самообороны скалку. Если зомби попробует на меня напасть, ему придется несладко. Приставила тяжелый стул к двери, чтобы он, в случае чего придержал немного дверь, отодвинула засов и приготовилась защищаться, вскинув руки со скалкой вверх.

Но никто и не думал на меня нападать. Только тот, кто плакал на крыльце, услышав шебуршание с моей стороны, начал тихонько царапать доски с другой стороны. Тихонечко так. Как будто бы у него совсем не было сил.

Я осторожно приоткрыла дверь. Совсем немного, на пару сантиметров. В щель тут же влез крошечный, черненький носик… слишком маленький, чтобы представлять реальную опасность. Я отбросила скалку и открыла дверь. На крыльце трясся всем телом крошечный, с ладошку зверик. Я рассмеялась.

Это совсем не нежить. Просто обычный щенок. Ну, по крайней мере, больше всего этот зверь был похож на детеныша собаки. От обычного щенка его отличали непривычно короткие и прижатые к голове ушки, как у вислоухих кошек, и длинный, пушистый, похожий на беличий, хвостик. Он смотрел на меня круглыми от ужаса глазами и пустил лужу от страха…

— Малыш, — присела я на корточки и осторожно провела по жесткой и плотной шерстке, — откуда же ты тут взялся?

Щенок присел на задние лапки и заскулил еще жалобнее… а потом