Право на счастье - Теона Рэй Страница 10

– Я слышала, что у нее их тринадцать. Кошмар, да, мам?

Я фыркнула. Вспомнив, как намучилась с дочерью, пока та была еще совсем малышкой, я не могла даже примерно представить, как справляется Клара. Бессонные ночи, визги, крики, постоянное “не хочу”, а что хочет – не понятно. Наверное, на второго ребенка я уже никогда не решусь.

И на этой мысли улыбка сошла с моих губ – от кого мне заводить второго? Остаток своей жизни я проведу здесь, в Отшельниках, и то если не выгонят, а в этой деревне я вряд ли смогу кого-то полюбить. Нет, не потому что парни здесь плохие, просто я слишком хорошо знала менталитет местных, и мне он совсем не нравился… Да и я, наверное, больше никогда не смогу доверять мужчинам после того, что произошло.

Знала бы я тогда, что совсем скоро моя жизнь преподнесет мне такой сюрприз, о котором я и подумать не могла… Но я не знала и, полная уверенности в том, что личная жизнь закончилась после переезда, повела дочку в лес изучать травы.

Несколько шагов – и вот мы уже стоим под тенью разлапистого дерева, вдыхаем кристально чистый воздух. Пение птиц греет душу, шелест листвы будто вторит заливистому чириканью, и даже Вероника заслушалась. У меня с природой были особые отношения еще и до инициации, а уж после я могла слышать в шуме ветра то, что недоступно никому другому.

Бирцанский лес отличался от всех других мшистыми деревьями с толстыми стволами – руками не обхватить. Под ногами во все стороны стелился махровый ковер из мелкой изумрудной травки, усыпанный бесполезными, но очень красивыми цветами и лекарственными травами. Но, на самом деле, в зелья шло почти все. Взять хотя бы листья вот этого дерева, олыхи, три таких листочка на чашку сосновой коры, потомить на огне два часа, и этим средством в считанные дни можно залечить даже очень глубокий порез.

Вот только если любому другому лекарю все это нужно было заучивать, то Герде и мне достаточно просто прикоснуться к растению или листочку, чтобы понять, какими свойствами они обладают. Дневники же у нас были на случай, если пропадет связь с природой, такое уже бывало по словам бабушки. Да и мне они сейчас пригодятся, я в своих способностях общаться с природой все еще сильно сомневалась.

Вероника бегала по кругу, не отставая от меня, но и не убегая вперед. Для нее этот лес был словно сказочный замок, сплошь поросший зеленью, и она верила, что где-то тут живут феи. В сказках они жили именно в таких лесах.

Я довольно быстро наполнила корзинку нужными мне растениями – веточка паралуса, листья олыхи, сосновые иглы, цветки крамануса. Всего этого хватит на отвар для Клары и для Зафара. Брать больше я не стала – пока не было смысла рвать траву, лелея призрачную надежду, что ко мне кто-то еще придет за помощью. Правда, для себя я набрала немного листьев с куста малины, несколько соцветий римиуса и ягоды горенджи. Чая в Отшельниках нет? А у нас с Вероникой будет.

Уходить из леса не хотелось. Будь моя воля, осталась бы в нем жить, наслаждаться приятной прохладой и запахом мха, слушать заливистое пение кастарок, и знать – вокруг ни души. Этот лес не любят местные, боятся, вот уж не знаю, почему. Хищники здесь водятся, но встретить их можно, только если уйти гораздо глубже.

На глаза попалось еще одно очень полезное растение, которое Герда добавляла едва ли не в каждый отвар – вероника.

– Дочка? – я позвала ребенка, оглянувшись.

Малышка носилась меж деревьев за крошечным зайцем, заливисто хохотала, а стоило услышать меня, остановилась и крикнула:

– Беги, зайчик!

– Эту травку зовут так же, как и тебя, – улыбнулась я, когда дочка присела рядом со мной на корточки.

Глаза ребенка распахнулись при виде высокого стебля и ярко сиреневых мелких соцветий.

– Ты назвала меня в честь травы, мама?

– Нет, – рассмеялась я. – Мою маму звали Вероника, и тебя я назвала в честь нее.

– У тебя тоже была мама? – дочь недоверчиво глянула на меня.

Я никогда ей не рассказывала о своих родителях, и никогда не говорила правду о своем происхождении. Никто, кроме Герды, этого не знал и никогда не узнает.

– Конечно, была. У всех есть мамы.

– И папы?

Я не нашлась, что ответить. Папа у Вероники есть, но… Есть ли? За семь лет он ни разу не пригласил ее на прогулку, ни разу не играл с ней, даже говорить с дочерью не рвался. Всего лишь однажды пожелал Веронике спокойной ночи, и после этого она два дня пребывала в возбуждении, а каждый вечер кричала папе:

– Добрых снов!

Но он ей не отвечал.

– Мы возьмем эту травку, мам?

– Возьмем, – кивнула я. Растение пригодится, оно действительно помогало едва ли не от любых воспалений.

Вероника обнаружила, что в лесу можно кричать, и никого этим не напугаешь, носилась по узким полянкам, выбрасывала энергию. Я же расположилась на изогнутом стволе дерева, прислонилась к нему спиной и отбросила все-все мысли. Меня не волновал наш разрыв с Саваром, наоборот, я была рада тому, что больше не увижу его, что моя дочь будет расти в любви и заботе, ну и пусть без отца. Такой отец, как Савар, ей все равно не нужен.

Прекрасное настроение омрачало только одно – мне уже пора идти к старосте и говорить, что я остаюсь. Возможно, он сразу же попросит меня уехать, а когда я откажусь, то соберет деревню на совет, и они уж точно меня прогонят. Мне не дадут жизни, если останусь, и как сделать так, чтобы меня простили, я не представляла.

Домой вернулись не скоро, а по возвращению Вероника засела с книжкой на диване, намаявшись за утро. Я же впервые за восемь лет готовилась варить отвары.

Начисто вымыла котел, не жалея воды, поставила его на огонь. Мелко нарубила нужные растения, и как учила бабушка – говорила с ними, просила помочь тому, кто будет пить зелье. И мне даже казалось, что они отвечают. Легкое покалывание кончиков пальцев и было ответом.

Пока готовился первый отвар для Зафара, я отыскала пустые пузырьки. Ополоснула их, приготовила под розлив.

Мне хотелось, чтобы все было красиво, как в городских аптеках. Там я была лишь однажды и видела, как симпатично выглядят крошечные стеклянные