Королева праха и боли - Лив Зандер Страница 10

Мой клитор воспламенился, и я, как смогла, кивнула, впуская Еноша в свое горло, так что подбородок мой в конце концов уткнулся в его подтянувшуюся мошонку. Мои руки лежали у него на бедрах, купаясь в его тепле. Дыхание Еноша участилось, сделалось жестче – как и толчки, с которыми он входил в мой рот, и волосы мои он сжимал с такой силой, что кожа на голове горела.

Да, горела – и это было великолепно!

Еще один сдавленный стон, последний выпад, и он толкнул мою голову вниз, удерживая меня зажатой между пульсирующим членом в моем горле и его часто подергивающимися бедрами. Первая порция горячего семени брызнула мне в горло, обожгла пищевод, опалила трахею. За первой порцией последовала вторая, потом третья.

Меня пробрала дрожь: сперма согрела внутренности, но большая часть тела все равно оставалась холодной, застывшей. Мне было мало, и, ухватившись за Еноша, я отстранилась от его все еще подергивающегося члена – только чтобы попросить взять меня. Проклятый дьявол, я согласилась бы и на порку, лишь бы только он до меня дотронулся.

– Енош, мне так холодно, – прохныкала я. – Пожалуйста, приласкай меня.

– М-м-м, как мило ты умоляешь. – Натянув бриджи, он отодвинулся и вновь наклонился ко мне, так что губы его оказались дразняще близко. – Нет.

Енош встал и сошел с помоста.

Мои внутренности скрутились узлом: тепло семени исчезло вместе с жаром его удаляющегося тела. Он оставил меня, не погладив даже по голове.

Я рывком поднялась и поспешила к краю возвышения.

– Ты куда? Почему ты уходишь?

Обернуться он не удосужился.

– Потому что я с тобой закончил.

Он со мной закончил…

В горле моем застрял крик, колени подогнулись. Это не тот мужчина, за которого я вышла замуж. Это даже не тот бог, который когда-то пленил меня.

Этот тип куда хуже.

Гораздо хуже.

Это жестокое существо, намеревающееся наказать меня за то, чего я не делала.

Раскаленная добела ярость билась во мне, почти заменяя сердце:

– Ты гребаный ублюдок!

Он остановился.

– Поосторожней, маленькая. Может, я и ублюдок, но я еще и бог… И не советую тебе задевать меня.

Я качнулась вперед. Еще одно оскорбление, и он отомстит, нанеся ответный удар, – его надменность не оставляла ему иного выбора.

И все же именно за его надменностью я и охотилась, зная, как иногда она рушится под напором гнева. Какой силы ярость способна сорвать с него маску? Показать скрывающегося под ней мужчину?

Сделав глубокий вдох, я вскинула подбородок:

– Я еще не встречала такого мужчину, который не считал бы себя богом. То, что ты оказался одним из них, не делает тебя меньшим ублюдком, не говоря уж о том, что ты плохой муж!

– Плохой муж? – Енош развернулся, взлетел на помост и, многообещающе оскалившись, схватил меня за горло. Его рычание обожгло мой висок: – Даже когда в меня бросали пузыри с маслом, а потом осыпали горящими стрелами, поджигая, я сражался, чтобы ты могла убежать на Бледный двор.

– И все оказалось зря, потому что твоя безмозглая лошадь никуда меня не довезла. Она прыгнула, и я свалилась с нее! – крикнула я, выгибая спину под его безжалостной, оставляющей синяки хваткой, но прижимаясь при этом к его груди так крепко, что соски мои затвердели от его близости. – Не ты один страдал, Енош! Я умерла!

– А я нет!

Я дернулась от его рева и от хруста костей под нашими ногами. Должен ли его крик успокоить меня? Или напугать? Или?..

– Мне жаль, что тебе причинили столько боли. – А еще больше я сожалела о том, что пытки ожесточили его, и теперь он как будто решил заставить меня страдать так же, как страдал он. – Я думала о тебе каждый день.

– Неужели? – Его тяжелое дыхание опалило мочку моего уха, быстро сменившись ласковым касанием губ. Они скользнули вдоль моей скулы ко рту, едва задевая крошечные волоски на моей коже. – Этих дней набралось немало, моя раздражающе красивая жена с отравленными устами, искушающими попробовать их на вкус.

Мое нутро затрепетало в предчувствии поцелуя. Енош хотел этого так же сильно, как и я: я чувствовала это, ощущала, как он подался ко мне, потом отпрянул, потом потянулся снова – разрываясь между желанием ласки и страхом предательства.

Когда его губы приоткрылись возле уголка моего рта, когда его горячее дыхание распалило мою жажду поцелуя, раздув в душе жгучее пламя, я выгнула шею. Крепко зажмурилась. Приподнялась на цыпочки. Выше. Еще выше.

Ответом послужил лишь холод.

Я открыла глаза.

И ледяная плита разочарования придавила мое сердце, когда я увидела гладкий подбородок. Муж держал его высоко, так высоко, что до его губ мне бы не удалось дотянуться при всем желании. Он не скрывал ехидной ухмылки, просто лучась самодовольством, наслаждаясь тем, что играл со мной, как кот с птицей, которой сперва сломал крыло.

– Как же сильно моя покойная жена хотела этого поцелуя, да? – Глядя на меня сверху вниз, Енош прижал пальцем мою нижнюю губу. – Какая жалость… Меня не возбуждает твоя ложь.

Глава 5

Енош

В глазах моей маленькой вспыхнула искра гнева, но быстро утонула во влажной синеве.

– Умеешь ты порой сделать так, что тебя чертовски легко ненавидеть!

Тиски боли сдавили мои ребра, но я ничем не выдал того, что ей удалось нанести удар в то место, которое вообще-то должно было онеметь и ничего не ощущать… Да только не онемело.

Как неожиданно.

Раздражающе.

И совершенно абсурдно.

Что такое ее ненависть, если не жалкий остаток смертности? Разве она не мертва? Ужасно холодная, да, но чудесным образом привязанная ко мне, своему богу и хозяину? Никогда уже ей не захочется сбежать.

В этом, по крайней мере, я преуспел.

– Вот именно. – Большой палец сводило от желания коснуться ее уха, вычесать колтуны из волос, но я подавил тягу, вспомнив о том, каких страданий стоила мне эта женщина. – В конце концов, не любовь же вернула тебя ко мне, верно?

Слова превратились на моем языке в пепел. В сухой горький пепел. Пепел, забивающий носовые пазухи, душащий меня вместе со смрадом моих собственных внутренностей, сводящий с ума жаждой сдирать его вместе с кожей.

Нет, пускай я и считал, что она питала ко мне привязанность, но это