Волшебница на грани (СИ) - Петровичева Лариса Страница 11

— Тренироваться и наблюдать, — сказал Амиль. — Обыватели не обратят на вас внимания, они не поднимают головы от земли. Но вот профессионал всегда заметит и заинтересуется, — он пощелкал по ладони и спросил: — Итак, что же во второй части?

Генрих сделал паузу, словно собирался с духом и боялся, что ему не поверят.

— Людмила действительно из другого мира. Андерс использовал магию для того, чтобы перетащить ее сюда.

Левая бровь Амиля едва заметно дернулась. Я невольно залюбовалась тем, как он владеет собой.

— Для чего же? — поинтересовался он.

— Андерс хотел, чтобы я убила короля, — ответила я. — Его величество Виттан был окружен магической защитой, и советник Андерса решил, что я способна ее пробить.

Амиль провел ладонями по коленям, словно стирал написанное, и некоторое время всматривался в меня. Я почувствовала себя даже не обнаженной — он будто заглядывал мне под кожу.

Сердце вдруг заколотилось чуть ли не у горла. Теперь мне стало по-настоящему страшно.

— Что ж, — негромко сказал Амиль. — Пожалуй, я готов вам поверить. И вы действительно волшебница?

— Она смогла открыть зеркала, — с искренней гордостью произнес Генрих, и бровь Амиля снова дернулась.

— Даже так… — кажется, он наконец-то оценил меня по достоинству. — Серьезно, серьезно. Вы понимаете, что она оружие? И довольно опасное?

Генрих улыбнулся какой-то беззащитной и очень искренней улыбкой.

— Она спасла мне жизнь. Это все, что я понимаю.

Амиль откинулся на спинку стула и какое-то время сидел молча, а потом сказал:

— Что ж, это, конечно, удивительно, но ваша история все проясняет. Я, помнится, очень удивился, когда вы затеяли общение с хелевинцами. Король их ненавидит, а принц завязывает контакты, причем почему-то исключительно с магами, и его отец об этом не в курсе.

Генрих нахмурился.

— То есть, хелевинцы могли нанести тот удар?

Амиль прикрыл глаза.

— У них давно ведутся разработки магического оружия, способного пробивать защиту, — ответил он. — Все страны окутаны ей. Да, ее можно повредить, но пробить так, чтобы уничтожить королевскую семью, испепелив дополнительный щит короля, — Амиль развел руками и вдруг улыбнулся: — Впрочем, мы уже работаем над этим. Надеюсь, через пару месяцев узнаем, что это за разработка. Возможно, — он перевел взгляд на меня, — здесь не обошлось без ваших соотечественников.

— Невозможно, — отрезала я. — В нашем мире нет магии.

Амиль посмотрел на меня так, как смотрят на пустоголовую кокетку, которая говорит какие-то очаровательные пустяки.

— А мы? — спросил Генрих. — Что нам делать?

— Я думаю, вы пригодитесь нашему агентству на другой половине карты, — ответил Амиль, и я подумала, что он как-то успел посоветоваться с коллегами насчет нашей судьбы. — Вам что-нибудь говорит имя Эрика Ланге?

Генрих нахмурился.

— Разве он не погиб во время штурма Хотса?

Амиль едва уловимо улыбнулся.

— Мы все думали, что погиб. Но сейчас у нас есть все основания полагать, что он выжил и спокойно обретается в Фаринте. Возможно, даже ведет практику.

Лицо Генриха неприятно дрогнуло, словно Амиль сказал что-то очень бесцеремонное.

— Практика, — процедил он. — Вот как теперь называется то, чем он занимался.

Амиль одарил его поистине очаровательной улыбкой.

— Привезите нам доктора Ланге, ваше высочество. Живым и здоровым. А мы дадим вам корону Аланберга. Согласны?

Генрих ответил, даже не задумываясь:

— Согласен. Что еще мне остается?

— Мягче! Плавнее! Великие боги, женщина! Ты идешь так, будто у тебя обе ноги в гипсе! Кто тебя вообще учил ходить? Безногий инвалид?

Амиль решил, что вот так сразу нас нельзя отправлять на охоту за Ланге. Доктор был профессионалом и, увидев меня, сразу бы понял, что дело нечисто. После того, как Генрих дал согласие, Амиль отправил его в архив знакомиться с досье, а меня — в тренировочный зал, где Альма, женщина с бочкообразным телом и угольно-черной кожей принялась за мое обучение.

Альма посмотрела на меня и сказала, что за неделю сделает из этой голодранки настоящую леди.

Я почему-то не была в этом так уверена.

— Не впечатывай так каблуки! Ты леди, а не полковой конь!

Доктор Эрик Ланге действительно был доктором: начинал в качестве хирурга в королевской академии Саатона, а затем, когда между Саатоном и Хевелинской империей разразилась война, принялся работать с пленными и развернулся на полную. Пленных было много, и эксперименты, которые Ланге ставил над ними, можно было назвать только изуверскими.

Он уверял, что им руководят только научные интересы. Особенно когда проверял устойчивость организма к холоду, поливая пленных ледяной водой на морозе. Я же не сомневалась в том, что доктор был форменным психом, безжалостным и циничным. Человеком, который считал всех остальных куклами — а кукол можно разломать, чтобы проверить, что у них внутри.

— Ну вот, уже лучше. Только не надо так махать руками! И не смотри ни в глаза, ни в переносицу! Ты скромная девушка, благородная девушка, а не какая-нибудь шлюха, простите меня Великие боги.

Потом хевелинцы победили, и Ланге сбежал, прекрасно понимая, что его не ждет ничего, кроме петли. Хевелинская разведка искала его по всему миру, но он уходил от них играючи, и тогда император, у которого были свои счеты с Черным доктором, как называли Ланге его жертвы, обратился за помощью к Марвинской секретной службе.

— Носовой платок хранится в сумочке. Кармашек на жилете исключительно для красоты, туда нельзя класть даже мелкую монетку. Шляпку можно не снимать.

По последним данным доктор Ланге сбежал в Фаринт — южную страну, которая славилась целительным климатом, говядиной самого высокого качества и традициями кровной мести. Генрих, который с детства был слаб здоровьем, провел в Фаринте много лет, учился там, отлично знал историю и культуру и говорил без акцента.

— Почему бы не отправить туда профессионала? — поинтересовался Генрих перед тем, как мы разошлись по разным залам. Амиль улыбнулся.

— Потому что вы и есть этот профессионал, — ответил он. — Вы сойдете там за своего. А остальные пока брошены на другие участки.

— А как же Брингель?

— Умер в прошлом году от желтой лихорадки.

Генрих понимающе кивнул и больше не задавал вопросов.

Вечером, когда мы встретились с Генрихом в маленькой столовой, я чувствовала свое тело совершенно чужим. Руки болели, спина, кажется, потрескивала от необходимости постоянно держать идеальную осанку, а ноги гудели. Генрих выглядел угрюмым и полным той злости, которая заставляет рвать врага голыми руками.

— Как вы? — спросила я, наливая ему кофе. Генрих пожал плечами.

— Все это время сидел над досье Ланге. Мы с вами будем искать просто исключительную мразь, Людмила.

Я понимающе кивнула.

— Будем и найдем. Но вы сейчас постарайтесь не думать об этом. На вас лица нет.

Генрих усмехнулся. Отпил кофе.

— Да, я, мягко скажем, впечатлен его подвигами. Страшно.

— А я тут еще о другом думаю, — сказала я. — Что, если у хелевинцев есть такие, как я? Мои соотечественники? И Андерс похитил меня не просто так, а потому, что был уверен: я смогу сделать то, что ему нужно. Все это не теория, а практика.

Генрих пожал плечами. Его лицо было хмурым и бледным.

— Может быть, нам не лезть во все это? — вдруг предложила я. — Вас и так уже похоронили. Может быть, начнем все заново?

Генрих улыбнулся. По его взгляду я поняла, что он благодарен мне за поддержку — но сказанное мной не имеет смысла.

— Я доказал марвинцам, что я настоящий, — ответил Генрих. — Представляете, сколько за эту информацию заплатит дядя Олаф? Тогда они начнут на меня охотиться сильнее, чем на Ланге.

— Они и так могут ее начать, эту охоту, — нахмурилась я. Генрих понимающе кивнул.

— Сейчас я их клиент. А Марвинская секретная служба не разбрасывается клиентами. Особенно теми, кто им полезен.

Я понимающе кивнула. Что ж, раз так, то придется отправляться на поиски человека, который способен развесить наши внутренности на елке. Пока я ходила так, как полагается леди, моя наставница познакомила меня с подвигами доктора Ланге. Конечно, не в тех деталях, что были в его досье, но впечатлений хватило.