Сказка про пушистого котика, или Самый лучший охотник - Татьяна Николаевна Гуркало Страница 11

— И тоже притворяется, да? — полюбопытствовала Джульетта.

Магистр печально вздохнул, махнул рукой и ушел. Может даже на поиски того, кто возьмет и объяснит ему, по какой такой причине студентусы взяли и устроили себе праздник. Внеплановый. И даже сидр не постеснялись откуда-то вытащить.

По мнению Джульетты, ему не о чем было беспокоиться. Праздник получился замечательный. А то, что кто-то в который раз умудрился принять невинные иллюзии, на которые с большим любопытством смотрел Локар, за неизвестные знамения и угрозы со стороны магов — так это их проблемы. Подобные иллюзии демонстрируют и циркачи. И в королевском парке, куда обязательно на один весенний праздник приглашают чем-то отличившихся горожан. И на зимнепраздники по фонтанам развешивают. А тут вдруг знамения какие-то. Вот что за глупость?

Да и подраться студентусы с учениками-воинами уже в городе могли и без праздников, а вполне себе традиционно. Совместные занятия впервые пройдут только в конце этого года. Те самые, на которых магам наконец-то позволят продемонстрировать воинам что они на самом деле умеют. Хотя и это вряд ли уничтожит традицию бить друг другу лица.

То, что кто-то там бегал от стражи половину ночи, вообще к празднику не имеет никакого отношения. Кто сказал, что там вообще были студентусы?

А то, что кто-то ходил вдоль забора и подслушивал не поют ли маги с ежами похабные песни? Так подслушивать вообще некрасиво.

И похабные песни вроде бы никто не пел, по крайней мере, на родном для Джульетты языке. А ту, из-за которой краснела Томия, никто так и не перевел. Если она была и похабная, так откуда об этом узнали горожане, жалующиеся на вопли и песни? Неужели язык ради этого выучили?

— Очень странно, — сказала Джульетта, поправила шляпку и пошла своей дорогой.

А мрачные и недовольные студентусами горожане, учащие язык иного мира ради того, чтобы поймать этих студентусов на пении похабных песен, все не шли из головы. Глупость же.

Интерлюдия 1. Тишина и спокйствие

Интерлюдия первая.

Тишина и спокойствие.

На взгляд человека, выходившего из дома по ночам и очень редко днем… Впрочем, когда он выходил днем, лицо он все равно прятал. Не наивно, затеняя капюшонами или пытаясь маскироваться под говорящих с богиней Варией, которым полагалось прятать лицо. Так маскироваться будут только полные идиоты. Капюшоны особо нелепо смотрятся летом, в жару. А говорящие с богиней люди суровые и не особо занятые, так что они обязательно приложат все силы и найдут того, кто посмел носить их знак отличия, не заслуживая того.

Поэтому мужчина, живший в доме на одной из тех улиц, на которых живут сплошь люди среднего достатка, занятые достаточно для того, чтобы не интересоваться друг другом, маскировался иначе. Он просто надевал женское платье, а на лицо набрасывал иллюзию из тех, с помощью которых некоторые не особо умные женщины пытаются прятать морщины, длину носа или что-то другое, что им в себе не нравилось. Эффекта они, конечно, достигали совсем не того, которого достичь хотели — рано или поздно о том, что они носят иллюзию, узнавали все знакомые, среди которых не могло не быть мага, прекрасно эти иллюзии видевшего, и все начинали судачить о том, что эта вроде бы красавица на самом деле страшна, как та жаба. Впрочем, то, что действительно находилось под иллюзией, маги могли рассмотреть только приложив усилия и потратив время. А делать это для того, чтобы рассмотреть какую-то постороннюю дуру, да кому но вообще надо?

За те несколько лет, которые он прожил в доме на той улице, человек привык ходить в платье. Привык игнорировать тех, кого хотелось разорвать на мелкие кусочки и скормить свиньям, убедив себя, что еще не время, что не стоит рисковать большим для того, чтобы отомстить этой мелочи. Однажды он уже вот так неразумно рискнул и что в итоге? А в итоге он только чудом вернулся домой, на улицу выходит переодевшись в женщину и практически потерял дар, только отголоски и остались. Впрочем, пользоваться амулетами и накопителями он тоже потихоньку привык. И даже приучил себя к мысли, что все не так и плохо, что все еще можно даже вернуть. Как-то.

Тот рыжий выкормыш кикх-хэй вернул же как-то свою силу, значит это возможно. И не беда, что случаи фактически разные. Тот идиот выпил какую-то усиливающую дрянь, впрочем, что этому слабаку еще оставалось делать?

А ему пришлось вычерпать себя до дна и даже сжечь часть сосуда, в котором хранится дар мага, для того, чтобы просто выжить и дотянуться хоть до какого-то мира, а не остаться навеки признаком вроде школьной Привратницы.

И ведь дотянулся.

А потом даже сумел вернуться, найдя себе толковых помощников тоже желавших силы. И он даже не благодарил за это никаких богов. Был уверен, что справился сам, что больше никому ничего не должен, и что все, что в итоге получит, получит только для себя, а бывшие хозяева пускай так и сидят в своем вневремье.

И, кстати, тому самому рыжему выкормышу кикх-хэй он даже мстить не собирался. Ведь это благодаря ему бывшие хозяева стали бывшими и больше не имели над ним никакой власти.

И миру он мстить не собирался, понимал, что этот мир слишком велик и силен, а может даже слишком стар. Переживший стольких мстителей, что еще одному и соваться не стоит. Опять все терять этот человек не собирался.

И даже всем тем, кого хотелось разорвать в клочья, он мстить не станет. Слишком они мелки, пускай живут, пускай наблюдают, пускай однажды узнают, насколько он стал велик и осознают свою ничтожность.

И единственное, что сейчас этого человека действительно раздражало, это затянувшееся спокойствие. Ведь прошли те времена, когда он сам пытался вызвать бурю. Ну уж нет, место, где эта буря берет начало, слишком легко найти, а там и людей. А люди были ему нужны. Поэтому приходилось ждать, пока бурю устроит кто-то другой. Да пускай и не бурю, пускай хоть волны, исказившие это зеркало. Тогда можно будет продолжить действовать, скрываясь в этих волнах.