Дневник из преисподней - Ирина Гордеева Страница 11

Мои пальцы погладили черные клавиши с белыми буквами, ожившими на экране: «ДЕНЬ ПЕРВЫЙ: Дневник из преисподней». Я перешла черту…

Глава вторая

ДЕНЬ ВТОРОЙ: «Мы рождены для битвы и всегда дойдем до самого ее конца!».

Наступившее утро нового дня было серым и пасмурным — таким же, как и мои чувства. В глубине тела по-прежнему жила боль, так и не покинувшая желудок. Разум запретил вспоминать события прошлых дней, но тело не могло так просто забыть, и я впервые согласилась с мыслью, что наша душа способна разрушать наше тело ничуть не хуже любого оружия.

Монитор, стоявший на столе, притягивал к себе, и я вдруг поняла, что милорд знает меня лучше меня самой. Строки, ложившиеся на экран, не позволяли сойти с ума и давали пусть краткую, но все же передышку. Откуда милорд это знал?

В конце концов, если кто-то и знает о боли больше других, то я не исключаю, что это он, несмотря на огромные белые пятна его биографии, оставшиеся неизвестными для меня. Я почти ничего не знаю о жизни милорда до встречи с ним, но мое собственное прошлое не отпускает меня никогда. Оно снова и снова вторгается в мою жизнь, и самая горькая его часть вызывает знакомое чувство страха, рожденное болью и невозможностью изменить настоящее.

Мое бессилие подпитывает страх, но я пытаюсь бороться с ним и всегда пыталась, словно пепел сожженных людей по-прежнему стучит в мое сердце, а душа продолжает бороться с тьмой. Но я так и не смогла ничего изменить, ибо многие события в моей жизни происходили помимо моей воли, а я лишь следовала за ними.

Словно в насмешку, судьба вовлекала меня в жизнь милорда, не позволяя мне жить собственной жизнью. Я не имела власти над собой и не могла изменить последствия принятых милордом решений, но мое сердце принимало ответственность за его поступки, потому что таким его сделало мое прошлое.

В далеком детстве для меня не существовало боли, но мое воспитание определяли ответственность и послушание. И если первое я принимаю, как благо, то второе мне кажется самой большой ошибкой моих родителей, ибо способность восстать — это способность свободных людей. Меня вырастили сильной и благоразумной, но не научили бунтовать, и где-то внутри меня спряталась тьма, разрушающая душу изнутри. Это позволило милорду и не только ему постепенно, но верно уничтожать по частям все хорошее, что жило во мне, а мое прошлое не столько придавало, сколько отнимало последние силы, предназначенные для борьбы. Я так и не смогла восстать против милорда, потому что меня не научили этому, потому что раз и навсегда объяснили, что с целым миром бороться нельзя. Но мне так и не сказали, что можно хотя бы попытаться…

Я думаю, что прошлое не научило меня бороться, но бороться с неизбежным меня научил милорд. И кто знает, чем бы все закончилось, будь у него больше времени. Именно милорд научил меня, как скреплять осколки замерзшей души, разбивавшейся на части не раз и не два благодаря его же усилиям. Он научил меня сопротивляться, и даже подчиняясь ему, я все еще сопротивляюсь его воле.

Иногда я думаю о прошлом, и оно представляется мне ажурным платком, сплетенным из сотен событий моей жизни. Каждое плетение учитывает опыт прошлых лет и мне становится все сложнее принимать важные решения, ибо, чем дольше я живу, тем больше сомнений охватывает меня. Словно я развиваюсь, но никак не могу вырасти. И чем больше я развиваюсь, тем меньше учитываю собственные интересы и желания. Я начинаю игнорировать их, но мера моей ответственности лишь увеличивается с каждым новым плетением и очередным сделанным выбором. И каждое принятое решение, как и последствия моих действий, зависят напрямую от самых ярких и самых темных событий прошлой жизни.

В глубине души я понимаю, что где-то внутри меня прячется тьма, но вопреки подобному знанию, я не оставляю попыток подчинить своей воле происходящие вокруг меня события, ибо это позволяет мне хоть как-то управлять собственной жизнью или верить в иллюзию, что жизнь управляема. И я не могу отказаться от прошлого или забыть его, потому что иначе не смогу жить настоящей жизнью и быть тем, кем являюсь.

Но мы способны жить настоящей жизнью, отказавшись от частицы своего прошлого. Время от времени, отсекая хвосты своего прошлого, я сожалела только об одном: со временем хороших воспоминаний становилось все меньше, словно они умирали с рождением каждого нового сумрачного дня. Чем больше я пыталась забыть свое прошлое, тем ближе оно становилось, тем чаще я оглядывалась на него, и оно снилось мне в моих самых страшных кошмарах.

Я не знаю до сих пор, извлекаю ли я уроки из прошлого или просто продолжаю жить дальше. Я даже не знаю, возможно ли забыть свое прошлое и начать новую жизнь, не оглядываясь на него. Но я точно знаю, что при наличии такой возможности я захотела бы изменить его, потому что желаю другого для себя. Я хотела бы научиться бунтовать, хотела бы восстать против собственного воспитания даже ценой уничтоженных воспоминаний…

Оглядываясь на прожитые годы, я все больше и больше убеждаюсь в том, что милорд научил меня не только бороться. Он познакомил меня с болью, и она стала моей тенью, незримым спутником — близким и хорошо знакомым. С тех пор я понимаю ее слишком хорошо и ненавижу ее, не люблю за страдание, которое она приносит. Сейчас я готова отдать половину своей жизни за то, чтобы прожить оставшуюся часть без боли и страданий. Но это невозможно и мне остается лишь признать ее необходимость и силу, ибо боль не только убивает, но и очищает.

Боль не бывает одинаковой, но может быть постоянной. Она не похожа на болезнь, которую можно излечить, но она, словно вирус, мгновенно захватывает беззащитное тело. Ее разнообразие поражает и устрашает меня, но именно боль освобождает нас от страха перед переменами в жизни, заставляя развиваться и двигаться дальше.

Она делает нас старше и мудрее. Благодаря боли, каждое последующее наше решение становится более совершенным, чем предыдущее, но только при одном условии — мы должны не просто