Карен Чэнс - Прикоснись ко тьме Страница 11

Вопреки расхожим легендам, кожа Томаса была теплой и гладкой, как атлас, однако с тем же успехом его можно было назвать и отлитым из стали – до того крепкой была его хватка. У меня бешено заколотилось сердце, я даже подумала, что сейчас упаду в обморок, когда он наклонился, и я почувствовала, как его губы коснулись моей шеи. Я думала, мое сердце остановится, когда он нежно прижался к ней губами, словно хотел ощутить биение артерии. Мне показалось, что от этого прикосновения остановилась и моя кровь, ожидая, когда он освободит ее и позволит течь дальше. Я замерла, обливаясь потом, и вовсе не потому, что вокруг было полно пышущих жаром тел. Неужели он убьет меня прямо сейчас, на глазах сотен свидетелей? По спине пополз холодок, когда я подумала, что ему это ничего не будет стоить. Он просто вытащит меня из зала, и никто не обратит на это внимания; все подумают, что Томас решил вынести на воздух свою потерявшую сознание партнершу. Настоящий джентльмен.

Я должна была это предвидеть. Поверишь кому-нибудь – и он предаст тебя, полюбишь кого-нибудь – и он умрет. Поскольку Томас был уже мертв, думаю, это точно про меня написано.

– Прошу тебя, не дергайся.

От его дыхания по моему телу прошла дрожь. Кровь забурлила, словно в нее попал наркотик, погрузив меня в состояние блаженной расслабленности, в котором нет ни боли, ни страха; правда, от этого начинают путаться мысли. Хорошо, что я не смотрела ему в глаза, и все же мне показалось, что я провалилась во что-то вязкое, отчего каждое движение давалось с невероятным трудом. Впрочем, это не имело значения: сколько бы я ни вырывалась, я получила бы лишь тупую боль в запястьях, что возбудило бы вампира еще больше. Хотя лицо Томаса оставалось бесстрастным, его тело отказывалось ему повиноваться; я чувствовала, как оно напряглось.

– Я не сделаю тебе ничего плохого, – прошептал он и прикоснулся губами к моим губам.

Если бы это имело хоть какое-то значение, я бы напомнила ему, что убить меня самому или отдать в руки Тони – это, в сущности, одно и то же. Но я ничего не успела сказать, потому что его губы вновь прижались к моим, после чего он, видимо, окончательно потеряв над собой контроль, наградил меня поцелуем, не имеющим ничего общего с прежними ласкающими прикосновениями.

Крепко прижав к себе, Томас страстно целовал меня, словно голодный на пиру. Сильная рука, ласкавшая мою спину под футболкой, поползла вниз, к моей коротенькой кожаной юбке, и начала потихоньку тянуть ее вверх. Затем он рывком поднял меня в воздух, и, чтобы не упасть, мне пришлось обвить его талию ногами; только тут я поняла, что он медленно продвигается в сторону кладовки. Все ясно, решил прикончить без свидетелей.

Он все еще целовал меня, когда я ощутила первый удар энергии, от которого мое тело содрогнулось до самых кончиков пальцев. Это значило, что либо Томаса что-то отвлекло, либо он отказался от энергетического щита. Все верно, зачем ему щит? Вокруг обычные люди, а я все равно уже знаю, кто он на самом деле. Для обычных людей он ничуть не изменился, но для меня его кожа погрузилась в расплавленное золото, отчего Томас начал светиться, словно маленькое солнце. От потока энергии вставали дыбом волоски на моих руках и шее. Казалось, сам воздух сгустился, как перед грозой, – внезапно все вокруг стало ярче, резче и острее. Я превратилась в ту точку, куда был направлен поток его энергии. Обрушившись на меня, как океанская волна, она затопила меня, заставив забыть, почему я пыталась вырваться из рук Томаса, забыть обо всем.

Он оторвался от моих губ, и у меня непроизвольно вырвался тихий протестующий звук, и тогда он прижался губами к моей шее. На этот раз я не сопротивлялась, прикосновение его было удивительно нежным; едва не теряя рассудок, я еще успела заметить, что густые волосы Томаса, упав на мою порванную футболку, закрыли ее от яркого света возле стойки бара. Люсиль, которая принимала заказ у какой-то парочки в двух шагах от нас, бросила на меня удивленный взгляд, когда мы с Томасом скрылись за стойкой. Я не пыталась звать на помощь, справедливо рассудив, что Люсиль не справится даже с вампиром-младенцем, не говоря уже о хозяине. А вообще-то мне было на все наплевать. Однако Томас, должно быть, догадался, что я уже ничего не соображаю, а может, просто не захотел воспользоваться шансом. Он вновь поцеловал меня, и я уже не сомневалась: он знает, что делает. От прикосновения его нежных губ у меня начали путаться мысли, и когда мы наконец оторвались друг от друга, я позабыла о том, что не должна смотреть ему в глаза. Мгновенно отключился разум, и я уже не видела ничего вокруг, кроме Томаса. Свет огней погас, музыка стихла; я видела лишь его лицо и слышала, как в ушах отдается бешеный стук моего сердца.

Почему я никогда не замечала, что глаза у него немного раскосые? Из-под густых ресниц вспыхивали крошечные отражения огней бара, плясавшие в его зрачках. Наверное, его взгляд заворожил меня, потому что я почти против своей воли протянула к нему руки и стала ласкать его плоский живот прямо сквозь рубашку. Я чувствовала, как под его шелковистой кожей играют упругие мышцы; мне хотелось только одного – прижаться к нему и запустить руки в этот темный как ночь каскад волос, чтобы проверить, действительно ли они такие мягкие, густые и тяжелые, как кажется. Но в этот момент меня отвлек темный сосок, выглядывающий из прорези в ажурной рубашке Томаса, на который я поглядывала несчетное число раз. Вскоре я обнаружила, что и на вкус он хорош, как я и предполагала; сосок сжался и затвердел, когда я стала трогать его губами и зубами, словно давно ждал моего прикосновения. После этого я уже смутно сознавала, что Томас поднял меня на руки и отнес в кладовку, ногой захлопнув за собой дверь.

Издав долгий, прерывистый вздох, он отодвинулся от меня, затем хриплым, незнакомым голосом проговорил:

– Отдай мне пистолет, Кэсси. Он может случайно выстрелить и кого-нибудь ранить.

При звуках его удивительно спокойного голоса голова у меня немного прояснилась. Этому помог и вид разделенного на три части врага – вампира из банды Тони. Его останки лежали на полу, практически съеденные моим защитным знаком, линии которого, пройдя сквозь тело вампира, выжгли кривую пентаграмму на досках пола. Я уставилась на тело, чувствуя легкое головокружение. Внезапно до меня дошел смысл слов Томаса: «кого-нибудь ранить». Смешно, честное слово.

Чтобы не упасть, я ухватилась за Томаса; пистолет, зажатый в моей ладони, болтался у него за спиной. Он вынул оружие из моей безвольной руки и куда-то забросил. Я не заметила, куда именно; пистолет просто исчез. Томас серьезно смотрел мне в лицо, и мне вдруг снова стало смешно. Я рассмеялась. Надеюсь, Тони хорошо ему заплатил, – честно говоря, он всегда был транжирой.