День Святого Валентина 18+ - Анна Алексеева Страница 11

А проснулась я, распростертая на знакомом уже жестком столе. Руки были закреплены над головой. Ноги опять же разведены максимально широко. Задница нещадно саднила, и меня вспышкой пронзило понимание, где я и что делаю. Я по-прежнему в агентстве, и четверо миньонов всю ночь попеременно вколачивались в мое тело, пока я не отключилась. Интересно, когда это прекратится? Я не к тому, что мне надоело, просто интересно.

Когда трубочка исчезла, надо мной, распростертой на столе, склонился Мастер.

— Ну что ж, милая, – как-то жестоко усмехнулся он. – Ты изведала пряник. Сегодня познакомишься с кнутом.

Я замотала головой, вовремя вспомнив, что говорить мне не позволено. Не надо кнут. За что?

Мастер уже привычно прочитал мои мысли.

— Все познается в сравнении. И вчера эта ненасытная щелка, – он ущипнул мои половые губы и потянул их на себя, заставив меня задохнуться от смеси боли и наслаждения. – Была до отказа наполнена семенем моих помощников. Сегодня ты целиком и полностью в моем распоряжении. Кричать можешь громко и в свое удовольствие, никто не услышит.

Я невольно заерзала, пытаясь хоть немного уменьшить боль от его захвата, и Мастер выпустил мою плоть и отошел куда-то за границу моего обзора. Вернулся он тут же, держа в руках длинный тонкий прут. Я почувствовала, как сжимается колечко ануса от смеси страха и предвкушения.

— Грязные похотливые девчонки заслуживают хорошей порки, – надевая кожаные перчатки, пригрозил он. Я протестующе мотнула головой. Неизвестность – уже наказание. А я совершенно не представляю, что Мастер собирается делать с этим прутом. Чтобы пороть, меня надо как минимум перевернуть попой кверху. Хотя, еще не вечер. Страх ушел. Уверена, что бы он ни задумал, мне это понравится.

Зайдя со стороны головы так, чтобы я не могла его видеть, мой мучитель одной рукой крепко ухватил меня за правую грудь, а другой просунул прут между широко разведенных ног. Я подалась бедрами вверх, ощущая, как начинает пульсировать моя киска в предвкушении чего-то особенного. Прикосновение прохладного прута раздразнило и без того увеличенный еще со вчерашнего дня клитор.

— Хорошие сиськи, – Мастер с силой сжал грудь, обхватив ее пальцами так, что наверх остался торчать лишь съежившийся мгновенно сосок. – Сочные. Не поротые.

Тут он прав. Вряд ли я кому-то позволила бы пороть свои сиськи. Но это было как будто в прошлой жизни. Пребывание здесь как будто открывает во мне новые, неизведанные грани, и домой я, определенно, вернусь совсем другим человеком.

Крепко сжав пальцами мой сосок, Мастер без предупреждения ударил по нему прутом. Я вскрикнула и дернулась в очередной попытке свести колени, ощущая себя абсолютно беспомощной. За первым ударом последовал второй, и по телу прокатилась волна жара, распространяясь откуда-то из низа живота. Было больно, и одновременно мучительно приятно. Мне даже сравнить не с чем. Удары сыпались один за одним, и мой окаменевший сосок отчаянно ныл, а бедра сами собой извивались и высоко вздымались. А ведь он только начал. С каждым шлепком я кричала все громче, и когда Мастер отпустил мою грудь, лишь отчаянно всхлипнула. Прут вновь скользнул между моих ног и вернулся весь блестящий и липкий от смазки.

— Смотри, твоя щель уже вся мокрая, – довольно протянул он. – Тебе нравится.

Я протестующее мотнула головой. Трудно сказать, нравится мне или нет. Неожиданно Мастер наклонился и втянул напряженный сосок в свой горячий рот, покатал его во рту и, выпустив, легонько подул. Я протяжно застонала, отчаянно мечтая о разрядке. Которая мне, похоже, светит очень нескоро. Закончив с правой грудью, он защелкнул на пульсирующем соске зажим, тем самым возведя мои мучения в бесконечность. Его пальцы между тем сжали левую грудь, и удар прута по соску уже не был такой неожиданностью. Я послушно выгнулась и закричала, желая не то, чтобы он прекратил, не то, чтобы не останавливался.

— Громче! – приказал он.

И после следующего шлепка я зашлась воплем, таким протяжным и сладким, какого никогда от себя не ожидала.

— Умница! – и удары вновь посыпались градом, вырывая у меня жаркие протяжные стоны.

Да, было больно. Но эта боль меркла в сравнении с тем, какой пожар бушевал между моих широко разведенных ног. Киска пульсировала, заливая смазкой стол, и я бы душу продала за упругий толстый член. В полной мере насладившись моими хриплыми воплями, Мастер закрепил зажим на соске и, отложив прут в сторону, схватился обеими руками за специально предусмотренные колечки. Я завизжала, почувствовав, как оттягиваются мои соски. Между ног как будто кипятком плеснули, кажется, я сейчас кончу без всякой дополнительной стимуляции.

— Смотрю, ты уже готова, – с этими словами он соединил колечки на сосках тонкой цепочкой и, натянув, сунул мне ее в зубы. – Держи крепко. Выпустишь, и все мгновенно прекратится. Поняла?

Прекрасно. Я поспешно закивала, давая понять, что не выпущу эту цепочку, даже если это будет стоить мне жизни.

Удовлетворенно кивнув, Мастер обошел меня и встал между широко разведенных ног. А хорошо он там смотрится, гармонично, как будто всегда там и был. Рука, затянутая в перчатку, вновь схватилась за прут. Я в предвкушении поерзала, но он как будто нарочно медлил. Обвел пальцем половые губы, развел их в сторону, наслаждаясь открывшимся видом. Не сомневаюсь, вид ему понравился. Киска у меня аккуратная и гладко выбритая, а сейчас еще готовая ко всему.

Наклонившись, Мастер глубоко втянул носом воздух и даже зажмурился от удовольствия. Я же замерла, боясь даже дышать. Не думала, что это может так возбуждать. То, с каким выражением лица он смотрит на то, что в обычное время скрыто меж моих ног. То, с каким предвкушением его пальцы безошибочно находят в складочках клитор и плотно его обхватывают. Сердце делает удар, и в это же мгновение прут опускается на мой центр наслаждения. От того, чтобы зайтись криком, меня удерживает угроза того, что все это вмиг прекратится.

Тело непроизвольно вздрагивает, выгибаясь, пытаясь уйти от пытки, но Мастер держит крепко. На его лице появляется какое-то пугающее, хищное выражение. Выпустив мой клитор, он отложил прут в сторону и задумчиво уставился на мои ноги. Немного помедлив, расстегнул фиксирующие их кожаные ремешки.

— Вот так, – с легкой усмешкой сказал он и снова взялся за прут. – Сведешь ноги