Лика Лонго - Омут Страница 12

Нет! Я не должна поддаваться этим мыслям! Чтобы отвлечься, я решила позвонить своей лучшей московской подружке — Маше. Она ведь уже ждет меня.

Пальцы плохо слушались, когда я набирала ее городской номер: я поняла, что в глубине души немного боюсь встречи с подругой. Она ведь знала совсем другую Полину. Еще в сентябре, сидя на этой кровати, мы с Машкой устраивали разбор мальчишек из класса. Потом приходили к выводу, что все они не стоят нас, делали себе разные умопомрачительные прически и мечтали о походе в элитный ночной клуб. Мы представляли, как появимся там, всех покорим, и домой нас повезут самые крутые парни на самых крутых тачках. Но той Полины больше нет. И я не могу ничего объяснить, ничего рассказать. Придется притворяться, превозмогая боль и стиснув зубы. Вот только получится ли у меня?

— Алло! — Машкин веселый тонкий голосок на том конце провода заставил меня вздрогнуть.

— Машка, привет!

— А-а-а! Полинка? Это ты? Ты уже здесь? — посыпались вопросы. Я прямо видела, как Маша сидит в своей розовой комнатке в шелковом халатике и прижимает трубку к уху.

— Я приехала, Машунь! Поступать же надо. Не хочу всю жизнь работать дворником, — надо же, у меня даже получается шутить.

— Когда увидимся? Мне надо столько всего тебе рассказать! — захлебывалась подруга.

— Маш, да хоть завтра! Сегодня я с дороги устала, высплюсь как следует, и завтра днем можно будет сходить в «Розовый пони» и поболтать.

— Отлично. Отдыхай, подруга! А завтра звони, как проснешься, и договоримся точнее!

Как все-таки хорошо, что Маша хочет «столько всего рассказать»! Это значит, что есть шанс избежать разговора обо мне. Интересно, какие у нее новости? Нашла нового мальчика? Родители пообещали купить машину после поступления в универ? А может, все сразу! Как это далеко от того, чем я жила в последнее время! Попав в привычную, но давно забытую обстановку, я острее ощущала произошедшие во мне перемены. Я осознала, что после всего, произошедшего со мной, уже никогда не смогу жить, как раньше — мечтать о крутом парне на дорогой машине, о походе на дискотеку, новых шмотках. И как, оказывается, страшно человеку осознавать убогость своей жизни и стремлений! Именно это сделал со мной Саймон: проживи я еще хоть сто лет — такого, как с ним, уже не испытаю. Холодной волной накатило отчаяние. «Он вернется. Профессор обязательно убедит его, что я ни в чем не виновата. И тогда он вернется. И все будет по-старому», — твердила я себе.

Несмотря на опустившуюся на город ночь, в комнате было душно. Это в Бетте ветерок с моря приносит вечером прохладу, а здесь асфальт и высотные дома удерживают жару, и ночью такая же духота, как днем. Я распахнула окно. Небо чистое, и на нем уже показались мелкие полупрозрачные звездочки. Но московское небо, конечно, не сравнится с темно-синим, густым, бархатным небом Бетты и его огромными звездами.

Я еще долго не могла уснуть. То проваливаясь в сон, то пробуждаясь, я потерялась и не могла понять, где нахожусь — то ли в Бетте (мне даже слышался шум волн), то ли в вагоне поезда. Мне мерещился Саймон. Он обнимал меня и сначала легко, а потом все настойчивее целовал мою шею, покусывал мочку уха и спускался все ниже, ниже… Его руки блуждали по моему податливому разгоряченному телу, и я уже вся растворилась в нем, как вдруг резкий грубый крик оборвал видение.

Я широко открыла глаза и села на кровати. За окном раздавались крики и мат местной шпаны, которая теплыми ночами всегда оккупировала детскую площадку. Медленно осмотрела я свою комнату и наконец сказала себе: «Ты в Москве. И точка». После этого опустилась на горячую подушку и крепко уснула.

Утром меня разбудил звонок мобильника. Увидев на экране «мама», я нажала на сброс — ну почему ей обязательно звонить в такую рань? Однако через минуту затрезвонил домашний телефон — о да, мама добьется своего, если захочет. Телефон все звонил и звонил, трубку никто не брал. Видимо, папа ушел на работу. Со вздохом я поднялась с кровати и поплелась в прихожую.

— Слушаю, — сняв трубку со стены, пробурчала я.

— Полиночка, дочка, ну что ты меня сбрасываешь? Я же волнуюсь — как ты там? — Помолчав секунду, мама тихо добавила: — И как папа?

— Все хорошо, папа на работе, а я сплю. Сегодня иду с Машкой в кафе.

— С Машенькой? — обрадовалась мама. Я всегда знала, что Маша нравится ей куда больше задиристой Надьки. — Это очень хорошо. А мы тут с бабушкой уже скучаем!

— Мам, ты не волнуйся, у меня все хорошо, — успокоила я ее, одновременно стараясь свободной рукой собрать непослушные волосы в хвостик.

— Ты только держи меня в курсе по поводу экзаменов. Когда у тебя история? — заволновалась мама.

— В понедельник, — ответила я. — А сегодня только среда.

— Сегодня уже среда! Подготовься как следует, я в тебя верю!

— Хорошо. Бабуле привет!

Пытаться заснуть было бесполезно. Я набрала номер профессора, и снова мне никто не ответил. Бросив телефон на кровать, я принялась за уборку. Через несколько часов комнату было не узнать — все блестело, я протерла даже стекла книжных полок. В час дня мы договорились встретиться с Машей в кафе недалеко от дома. Вывалив из дорожного чемодана вещи на кровать, я выбрала из кучи мятой одежды немнущийся голубой сарафан в мелкий желтый цветочек, затем собрала волосы в пучок и обула «греческие» босоножки. Выйдя из подъезда, я словно нырнула в душную горячую волну — казалось, что в Москве уже наступило лето. Я быстро зашагала к кафе.

Маша ждала меня там. Как только я отворила стеклянную дверь, она вскочила со своего места и закричала на весь зал: «Полинка».

Я бросилась к подруге, мы горячо обнялись, и я ощутила знакомый сладкий аромат земляники — запах любимых «летних» Машкиных духов. Мы сели и первую минуту жадно оглядывали друг друга За месяцы, что мы не виделись, Машка вытянулась и похорошела. На ней был длинный белый сарафан со сборенным лифом и оборками внизу, сверху она накинула малюсенький светло-голубой джинсовый пиджачок. Светлые волосы аккуратно завязаны в хвостик, кожа светится ровным загаром…

— Ты где так загорела? — спросила я.

— В солярии, а где же еще? — рассмеялась Маша, обнажая ровные блестящие зубки. — Я же на море не была, как некоторые… — подмигнула подруга.

— Ух ты! Да у тебя теперь голливудская улыбка? — еще больше удивилась я, вспомнив вечное Машкино нытье про неправильный прикус. — Ты что ли весь год носила брекеты?

— Фу-у, как ты отстала от жизни в своей Бетте! — шутливо возмутилась Машка и достала из сумочки маленькую розовую коробочку. Быстрым движением она сняла что-то с идеальных зубов и положила в коробочку. — Я ношу капы!