Месть невольницы. Истинная для дракона (СИ) - Райт Кира Страница 12

Дорога и правда прошла успешно. Глядя в окна кареты, Эммили пыталась увлечь и Амана, но он смотрел как всегда без особого интереса. Только кивал, показывая, что слушает и иногда брал её за руку. Лишь глядя на диковинных птиц и животных, он оживал и вел себя как обычный ребенок. Эммили прижала его голову к груди.

— Это твоя родина, сынок. Тут жили твои предки. Они такие же сильные как ты, и тоже могут становиться драконами. Только ты гораздо лучше их всех, добрее, милосерднее.

Чего только стоило спасение ребенком всех попавших в беду бездомных животных на Земле, родители Эммилии замучились каждую неделю скопом развозить по приютам все новых и новых кошечек, собак, черепах, птиц, хомячков. У Амана прямо чуйка была на брошенных и раненных. И всех он, конечно, нес домой. Она сама не могла ему отказать, всегда шла следом, если куда-то тянул, помогала спасать, хвалила.

Лучше так, чем бессердечие и жестокость, как у его отца.

Монастырь появился из-за небольшого холма. Он стоял на границе редкого лесочка и широкой песчаной долины. Там, за ней, и находилось враждующее государство. А второе чуть вправо, за рекой. И здесь, в опасной близости от вражеской армии жила Айвери — принцесса, приехавшая из другой страны, находящейся с другой стороны границы, чтобы выйти замуж за короля. И почему она не вернулась домой? Вот об этом и спросит её Эммилия.

Скромная монахиня встретила их непониманием, пока не разглядела Амана. Но, даже не зная, кто такая Эммили, и видя её клеймо, девушка не выказывала неприязни, лишь смотрела вопросительно. Теперь же на просьбу отвести к келье принцессы, едва ли не бежала впереди, предварительно поклонившись несколько раз и всем по дороге объявляя, что перед ними наследник великого рода и трона.

Встречающиеся женщины в темных закрытых одеждах тоже кланялись, глядя на её шею с сочувствием. Здесь не прогоняли таких, как она, их принимали как юродивых и помогали, давали кров и работу. Несколько дракониц в обычной одежде с платками на шее, очевидно скрывающими похожие ожоги, не прятали в глазах страха перед ней. То ли от того, что такое наказание обычно полагалось только для рабов-драконов, ведь люди не могли выдержать пытки и умирали, а она жива. То ли от того, что с этой меткой она смогла попасть в постель к королю и зачать ребенка. Настоящего дракона.

Но все мысли Эммили сейчас занимала лишь Айвери. Та, что помогла ей сбежать. Выжить. И мать наследника хотела отплатить ей благодарностью.

Принцесса выскочила им навстречу сама, словно ураган, взметнув пыль своей длинной светлой, в отличие от остальных, юбкой.

— Эммили! Это правда ты!

Она кинулась к ней на шею, чего та не ожидала и остановилась как вкопанная, не будучи до конца готовой ответить на объятия, лишь чуть приподняв руки, словно желая, но, не решаясь, обнять в ответ.

— Теперь я понимаю, почему ты спрашивала про ребенка от рабыни тогда… — Она опустилась на колени перед Аманом и обняла и его. — Ваше высочество, Вы необыкновенно обворожительны и сильны. Я почувствовала Вашу силу ещё у себя в комнате, это нечто невероятное.

Конечно, ребенок не ответил, но тепло ей улыбнулся. Чтобы получить такую улыбку Эммили приходилось прыгать вокруг с бубнами. Все же юная эмпатка вызвала в нем отклик одним своим появлением. Может она даже как-то поможет сделать из него обычного ребенка?

— Идемте во внутренний дворик? У меня очень тесно, а там у нас речушка течет. Кстати, хорошо, что с вами стража. Времена неспокойные.

Усевшись на лавочки в тени деревьев, девушки принялись за разговор. А Аман увлекся птицами, что стайкой расположились неподалеку.

— Какой же он у тебя сильный, у меня мурашки даже, видишь? — Принцесса говорила так, будто они были давними подругами. Но Эммили пока не понимала, что чувствует к ней, кроме благодарности.

Айвери повзрослела с их последней встречи. Сколько ей теперь? Где-то двадцать три или двадцать четыре. Расцвела, стала ещё красивее. Зря король отправил её в монастырь.

— Он не говорит. Почти никогда.

— О, Эммили, это совсем не проблема для драконов. Некоторые начинают говорить в уже совсем сознательном возрасте только, зато сразу отлично, а не по-детски. Драконьи детеныши развиваются вообще сильно медленнее, пока не обернутся первый раз. Тогда нагоняют сверстников. Но я уже вижу, что у него есть способность к обороту. И скорее всего уже примерно в год была. Такая сила, Эммилия! Он сокровище и надежда всей страны! А за речь не переживай, заговорит, как будет готов. Эмоции у него очень развиты, как у взрослого, я так ярко их чувствую, ты бы знала…

— Почему ты здесь?

Вопрос прозвучал невпопад и выражение лица Айвери с радостного изменилось на задумчивое.

— Это мое решение. Свадьба была отменена. А вернуться домой значило опозорить наш род. Король позволил мне уехать сюда, я его попросила. А потом… Там было много всего нехорошего, я не хотела бы вспоминать все.

— Да, конечно, если не хочешь. Но теперь ты можешь вернуться?

— Нет, Эммили, я стану верховной жрицей. Все решено. Не могу находиться в замке. Его величество… Да и не только. Рядом с тобой мне тоже сложно очень. Больно. Терпеть тяжело. Я так и не научилась выстраивать барьеры. А во дворце много плохого.

— Но ты должна была стать королевой.

— Да, всю мою жизнь готовилась именно к этому, хотя и не желала никогда. И с королем никогда не была близка. Но оно и к лучшему… Видя, что он сделал с тобой…

Обе вздрогнули.

— Не будем о нем.

— Возможно мне стоит рассказать, что было после?

— Нет, не стоит, Айвери. Я не хочу ничего о нем слышать. Ни слова.

— Как скажешь, — принцесса поморщилась и закусила губу, словно испытывая жуткую боль, — только не вспоминай, пожалуйста. У меня как кожу наживую сдирают. Не мучай.

— Прости, сейчас успокоюсь… Я приехала за советом.

— Спрашивай что угодно, я готова помочь. И потом мы сможем общаться через артефакт. Я научу тебя, если захочешь.

— Да, было бы удобнее. Мне нужно понимать, на сколько тут все плохо и на что могу повлиять я при помощи сына. Не понимаю, как можно было довести до такого.

— Не осуждай его, прошу. Не за это. Это дело рук Эдварда. Его честолюбие и корысть все сделали. И я здесь отчасти и из-за него, но это неважно. Сейчас важно восстановить экономику, социальную сферу, если ты понимаешь, о чем я говорю. Надеюсь, твой родной мир устроен похоже…

Принцесса говорила много и подробно, рассказывала, где и что можно предпринять, с кем лучше решать какие вопросы. Объясняла вещи, которые Эммилия не понимала совсем. И все это с таким воодушевлением, что девушка несколько раз ловила себя на мысли, что государство потеряло очень мудрую королеву. И гораздо более достойную решать все эти вопросы и принимать тяжелые решения, чем сама Эммилия.

И дело даже не в том, что этот мир ей плохо знаком и чего-то она вовсе не понимает, не знает традиции и историю. Просто Айвери готовилась править с детства, изучая экономику, языки для ведения торговли с другими государствами, военное дело и многое другое. Ей с молоком матери присуща королевская стать и гордость. Она чистокровная драконица, хоть и без присущей драконам надменности и спесивости.

А Эммилия — бывшая рабыня, внезапно ставшая почитаемой госпожой, послушная дочь своих родителей — обычных людей с Земли, которая росла как тепличный цветочек, не зная даже, как нужно платить коммуналку. И вот от неё зависит, сможет ли непутевый королевский советник развалить то, что по праву рождения принадлежит её сыну.

Но Айвери в своем отказе вернуться была категорична.

Они проговорили до поздней ночи. Совместно наметили основные шаги, которые необходимо совершить. Эммили была восхищена тактичностью и умом принцессы, и на прощанье следующим утром даже обняла ту вполне искренне.

— Эммилия, я понимаю, что не в праве, но не могу не попросить… Попробуй поговорить с ним, — и без имен и титулов было ясно, о ком идет речь. Имени короля бывшая невольница не произносила с той роковой ночи. По её просьбе его избегала и Айвери. — Я уверена, что он осознал свою вину и ему тоже плохо. Нисколько не оправдываю и не прошу тебя прощать, лишь поговорить. Последствия того, что произошло с тобой…