Одержимость мастера (СИ) - Холин Алиса Страница 12

Видимо, это исключение из правил изрядно задевало самолюбие Зацепко-младшего. А потому он буквально не давал мне прохода, подкарауливал на каждом углу! Даже в библиотеке, куда обычно не любил заглядывать.

Более неприятного типа мне еще не попадалось.

На душе сделалось гадко.

— Что ты тут делаешь? Ты следил за мной?

Что-то щелкнуло. У Виктора в руках загорелся фонарик. Слабый свет озарил его худое красивое лицо. Большие, широко посаженные и слегка впалые глаза, белокурые волосы уложены гелем, накрахмаленный воротничок, тонкие изящные губы, растянутые в самодовольной улыбке, и два ряда ослепительно-белых зубов. Никогда бы не подумала, что у такого красавчика может быть настолько скверный характер!

Я и Виктор смотрели друг на друга. Он улыбался — я держалась настороженно.

— Совсем немного, — признался Виктор. — В мастерскую папочкину собралась? С удовольствием составлю компанию.

У меня открылся рот. Я не двинулась с места. Начало разговора мне не понравилось.

— Не бойся, я никому не расскажу про потайной лаз. — Он выдержал паузу и продолжил: — И про нарушение комендантского часа промолчу.

— Как ты узнал про лаз? — проигнорировав укол про нарушение комендантского часа, спросила я.

— Болваны из жандармерии о нем даже не догадались. — Он засмеялся. — Хорошо, что вахтер оказался сговорчивый. За умеренную плату провел в вашу мастерскую. Правда, кроме беспорядка, ничего дельного я там не обнаружил.

Я вздрогнула от мгновенного приступа отвращения, словно одним своим присутствием он осквернил папину мастерскую и все, что в ней находилось.

— Что же ты намеревался там найти?

— Мон, чего дурочкой-то прикидываешься? Ты ж вроде умная девушка. Давай так, — участливо предложил Виктор. — Ты расскажешь все, что знаешь о разработках твоего отца, а я перед своим похлопочу о твоем будущем.

— Что ты имеешь в виду? — От его слов я совсем разволновалась. Не хватало еще его ходатайств.

— Если дашь то, что мне нужно, — Виктор прищурил левый глаз и слащаво улыбнулся, — отец пристроит тебя в колледж лаборанткой, со всеми там надбавками и даже личной комнатой, а я… — Он наклонил голову к моему правому плечу и томно добавил: — А я буду заглядывать к тебе на досуге…

Его улыбка изменилась. При встрече она была нарочито заботливой, потом сменилась на лукавую, а теперь губы медленно сомкнулись, прикрывая зубы. Он выпрямился.

Меня окатило волной адреналина. Я страшно разозлилась. Как же захотелось въехать по его холеной физиономии! Сжала зубы, но в этот момент Виктор левой рукой ухватился за воротник моего платья, а правой, в которой держал фонарик, обхватил мою голову и резко притянул к себе. Не успела я опомниться, как он хозяйским уверенным поцелуем впился мне в губы. В затылок больно упиралась металлическая ручка фонарика. Тонкие губы Зацепко какими-то странными вибрирующими движениями всасывали мои ни разу не целованные губы так сильно, что мне показалось — еще немного, и на месте моего рта останется один большой кровоподтек. Представила, до чего же ужасно приходится девочкам мадам Баттерфляй! Неужели они терпят подобные кошмарные вещи?

Я дернулась, попыталась высвободиться из этих бессовестных объятий, когда ко мне заполз в рот язык, напоминающий укушенного бешеной пчелой слизняка, и начал совершать поступательные движения.

Я как можно глубже втянула свой язык и с силой сомкнула челюсти.

Зацепко-младший вмиг меня отпустил.

Прикрыл руками рот и завыл. Я замерла. Святые угодники, неужели откусила ему язык? Инстинкт самосохранения не шептал, а буквально благим матом вопил, что надо поскорее убираться отсюда.

Спорить с ним я не стала.

Глава 14

Пока мчалась обратно, опасаясь попасться жандармам, меня колотило от страха. Не помня себя, залетела домой, разулась и прошмыгнула на кухню. До рассвета несколько часов, и тетушка говорила, что в это время обычно принимается за работу, но бак еще пустой, шитья на столе нет, значит, она еще спит.

С полчаса я сидела на кухне, словно мышь под веником, ожидала визита жандармов с постановлением на арест. Но время шло, а никто не приходил. Налила из чайника холодной воды, вытянула ноги и прислонилась затылком к стене. Дыхание постепенно восстановилось. Навалилась усталость, и начало клонить в сон, но пробираться в постель, будить тетю я не решилась. Уж пусть лучше подумает, что у меня бессонница и всю ночь я просидела на кухне.

Как бы ни хотелось мне спать, а одна мысль не давала покоя: как в мастерской оказался Зацепко-младший? Не похоже, чтобы он следил за мной — по городу я двигалась осторожно, и по пятам за мной никто не шел. Значит, он уже был там? Закрыть глаза и утверждать, что создание искусственного благотурина невозможно, было бы с моей стороны крайне глупо. Безосновательно проявлять интерес к исследованиям не стали бы ни демонстранты у фабрики, ни ушлый Виктор… Не побоялся, как и я, передвигаться по городу в комендантский час, да и еще и вахтера подкупил. Зачем я своей головой рискую, мне известно, но у Зацепко-то какие мотивы? Надо попытаться это выяснить.

Предположим, отец действительно оставил некие записи, предположим даже, что полицейские не нашли их в мастерской… Но зачем они понадобились Зацепко-младшему? Уж кто-кто, а Виктор наукой никогда не интересовался. Как бы страшно ни было, а придется все-таки проникнуть в мастерскую и самой все выяснить. А еще неплохо бы разузнать про братство «Виты Индустрия». Они что-то знают.

— Уже проснулась? — спросила тетя, проходя на кухню и запахивая на ходу халат.

— Тетушка? — От неожиданности я подскочила со стула.

— Чего испугалась, словно привидение увидела? — Она посмотрела на меня уставшими глазами. Прошла к плите и включила чайник. — За вчерашний день отремонтировала пару юбок, разнесешь?

— Конечно, — ответила я и с грустью подумала, что пару часиков не помешало бы поспать, восстановить силы после ночного похода. Но выспаться я еще успею, сейчас главное — не подвести тетушку с заказами, а для себя, пока мы не уехали из Москинска, найти хоть какие-то ответы.

Мы позавтракали. Тетя в свои холщовые сумки упаковала юбки, дала список адресов — отлично, и на Огнеборскую успею забежать, где митинговали люди из братства, и на Чарльза Дарвина, где библиотека. Погода не предвещала ничего хорошего, так что я накинула свой болоньевый плащ, обмотала горло шифоновым шарфиком. Бабочка, державшаяся за край отложного воротника, дернула прозрачными крылышками.

— Потерпи. — Я погладила ее по металлическому брюшку и пообещала: — Сегодня ночью выпущу.

Закинула на плечо лямки от сумок с юбками и вышла из дома.

План действий в голове созрел быстро: по пути выполнения тетушкиных заказов попытаться выяснить, зачем Зацепко за мной следил, и выйти на след братства «Виты Индустрия». Ноги сами понесли меня к мастерской — значит, первым делом попробую свою удачу найти там. При свете дня, не сбавляя темпа, дошла до библиотеки минут за тридцать. Бегом пробежала по внутреннему двору и, дернув ручку знакомой двери, юркнула в обшарпанный коридор. За небольшим столиком в правом крыле коридора, сгорбившись над журналом, сидел чуть сутулый старик, весь седой, с небритой белой щетиной. Кажется, Степан Петрович.

— Доброе утро, — поздоровалась я.

Вахтер испуганно охнул и вздернул голову.

— Мон? — спросил старик, сужая глаза. Выглядел он лет за шестьдесят, с оплывшими руками и большим животом. — Какое ж оно доброе? Надо ж как подкралась, чуть не до смерти испугала.

Все вахтеры наверняка знали отца. Вопрос в том, кому отец доверил информацию о лазе? Доверил и просчитался.

— В последнее время «крадучесть» — мое второе имя, — тихонько, себе под нос, усмехнулась я.

— Будет тебе стариков пугать, — хмыкнул он, и в его натянутом голосе я заподозрила страх.

— Так уж вас легко запугать? — спросила я и подошла вплотную к столу.

— Сама посуди, жандармы со своими допросами от меня до сих пор не отстали. Мою жену каждую мою смену едва не хватает удар. Никогда не знаешь, с кем придется встретиться на рабочем месте. — Словно оправдываясь, он приподнял брови и многозначительно на меня посмотрел. — Как будто они разрешения спрашивают! Творят что хотят. Хотелось бы мне быть таким толстокожим, как мой напарник, спит на рабочем месте и в ус не дует! Слава святым угодникам, моя смена через пять минут заканчивается, хоть два дня проведу в спокойствии.