Магия большого города. Провинциалка (СИ) - Мягкова Нинель Страница 12

— До фабрики всего две остановки! Не успеешь оглянуться, мы и приехали! — перекрикивая гул голосов, сообщила мне на ухо Саманта. Я потрясла головой, прогоняя звон, и покрепче прижала к себе сумочку. Какие ни есть, там мои последние деньги, а в такой толчее очень любят работать карманники, как пишут в газетах.

Ступеньки, уводившие нас все глубже под землю, казались бесконечными. Они оборвались неожиданно, так что я чуть не споткнулась. Пройти дальше мы не могли — узкий перрон был под завязку заполнен ожидающими поезда рабочими в грязной униформе, чопорными девицами в строгих форменных платьях — издалека и не разберешь, то ли служанки, то ли уборщицы — и клерками невеликого полета, так же судорожно, как я сумочку, прижимавшими к себе кейсы с бумагами.

Людское море заволновалось, откуда-то издалека послышался нарастающий ритмичный грохот. Воздушной волной нас качнуло, но, к счастью, никого не снесло, и прямо перед лицами впереди стоящих, замедляя ход, выметнулся из тоннеля поезд. Он разительно отличался от того, что доставил меня в столицу. Вместо грандиозного величия, крупных колес, стекла и хромированного сияющего металла — выбитые стекла, щерящиеся осколками, облупившаяся краска, сохранившая первозданный вид только ближе к крыше, и облезлые сиденья с торчащей в прорехах обивкой, сесть на которые я сразу же отказалась. Саманта только плечами пожала, протискиваясь поглубже в вагон и занимая одно из угловых мест, подальше от разверстого окна.

— Так тебя не облапают! — не особо стесняясь невольных слушателей, поделилась она нажитой мудростью. Я оценила притирающиеся вплотную бока и спины рабочих, отчего-то решивших ехать именно в этом углу, за компанию, и все же присела рядом с соседкой.

Повторять неприятный опыт энбуса не хотелось.

Намного лучше не стало — теперь перед моим носом маячили не самые приличные части тела, да еще и мужчины, завидев хорошеньких девушек в лице нас с Самантой, принялись отпускать недвусмысленные шуточки, но, к счастью, поезд тронулся, и им стало не до нас.

По дороге я еще не раз поблагодарила мысленно соседку за добрый совет. Вслух бы не вышло — колеса громыхали, казалось, в самой голове. Тех, кому не посчастливилось сесть, мотало по всему салону, не спасали даже проведенные над головами трубы с потертыми кожаными петлями, за которые предполагалось хвататься на поворотах.

Когда мы наконец добрались до нужной станции, и я ступила на перрон, лишь нечеловеческим усилием воли удалось подавить в себе порыв броситься на колени и поцеловать землю, подобно мореплавателям древности.

Мой список «ни за что не воспользуюсь» пополнился еще одним пунктом.

За то время, что мы провели под землей, тучи набухли и успели разразиться небольшим дождиком в преддверии основного апокалипсиса, так что мостовая блестела свежими лужами, а в воздухе стоял характерный влажный аромат земли и камня. Зелени поблизости не было видно, как и жилых домов. Длинные массивные здания фабрик протянулись унылыми коробками, образуя не менее тоскливые коридоры улиц. Окна располагались, в основном, высоко, где-то начиная этажа со второго, так что прохожим оставалось обозревать однообразный кирпич, изредка сменяемый идеально подогнанными разнокалиберными камнями там, где постройки сохранились с магической эпохи.

“Все же в былые времена архитектура была куда красивее”, — снова подумалось мне, но я благоразумно оставила сие наблюдение при себе. Ничего хорошего оно, высказанное вслух, мне не принесло бы. Власть магов следовало хаять во всех ее проявлениях, в том числе, что касается эстетики и научных достижений. Ничего, что с тех пор медицина откатилась на пару сотен лет назад, а конечности в случае несчастного случая приходилось отрезать без надежды на восстановление. Неважно, что дома, построенные в прошлом веке, высились как вчера поставленные, а современные здания через пару десятилетий уже нуждались в капитальном ремонте. Пусть магически обработанный камень сохранял прохладу в жару и тепло в холода, а нынешний кирпич разве что защищал от ветра. Главное — ненавидеть все, что связано с минувшими столетиями под пятой одарённых узурпаторов.

Обосновывать необязательно.

Рабочие быстро разошлись по своим проходным, я же вслед за Самантой влилась в нестройные ряды девушек, спешащих на швейную фабрику.

На входе вышла заминка. Пропуска у меня, естественно, не было, из руководства меня никто не ждал, а потому пропускать неизвестную личность охрана отказалась. Мощная бабища, замотанная в вязанный платок по самый нос, сжимала в руке старую швабру и отпихивала меня подальше от входа, повторяя как те модные попугаи «не велено» и «не пущать». Саманта, продемонстрировав заветный пропуск, прошмыгнула мимо грозного стража, пообещав прислать кого-нибудь мне на спасение. К счастью, обещание она выполнила быстро, я успела только дважды словить швабру хребтом и один раз, особо неудачно — рукой. Терпение мое было на исходе, так что повелительный окрик:

— Это ты наниматься? Проходи! — прозвучал как нельзя вовремя.

Едва удержавшись, чтобы не показать по-детски язык противной тетке, я просочилась мимо нее и с достоинством поприветствовала высокую подтянутую даму в темном платье. Если бы не обстановка и не предупреждение Саманты о том, что внутри швейная мастерская, я бы подумала, что передо мной учительница или монахиня. Матушка моя на работу тоже старалась одеваться строго и в темное. Требования к одежде для преподавателей женского пола были куда суровее, чем у мужчин. Учительнице полагалось быть существом бесполым, незаметным и в то же время внушать уважение.

Пожалуй, стоявшая передо мной дама соответствовала этим критериям полностью. Узкое худое лицо, изборожденное преждевременными морщинами, недовольно скривилось при виде меня. Судя по безупречно сложившимся линиям на лбу и щеках, это была привычная для нее мимика — неудовлетворенность и брезгливость.

— Ты Эбигаль? — уточнила она на всякий случай.

Я кивнула.

— Да, мисс Агата, — чопорно поправила меня дама, и сходство с учительницей достигло полного совершенства.

— Да, мисс Агата, — послушно повторила я, стискивая сумочку.

Мне нужна работа, а как при этом обращаться к начальству — дело второстепенное. Ничего, что у нее замашки военного лидера. Наверное, на фабрике царит дисциплина.

Наверное, это хорошо.

— Следуй за мной, — приказала она, разворачиваясь на низких каблуках так, что набойки скрипнули о каменные плиты. — Покажу, где ты будешь работать.

Я побрела следом, не чувствуя и доли прежнего энтузиазма. Но грядущая оплата аренды маячила в обозримом будущем, подстегивая не хуже кнута.

Фабрика была огромна. Похоже, ее переоборудовали из старого магического полигона. Если прищуриться, на некоторых балках под потолком еще виднелись защитные руны, уже давно неактивные. В некогда цветных витражах заменили стекла, чтобы не искажать оттенки ткани, так что от узоров остались лишь металлические линии. Можно было угадать величественные фигуры в старомодных мантиях, и расходящиеся от них лучи творящейся магии.

Засмотревшись на рисунки, я не сразу обратила внимание на происходящее вокруг. А зря.

Работниц было не меньше двух сотен. Большинство из них уже дисциплинированно сидели за машинками и вели бесконечную, изредка прерывающуюся строчку. Каждая выполняла какую-то одну деталь изделия — кто-то сшивал боковые швы, другие пришивали карманы, третьи отделывали горловину.

— Здесь у меня вышивальщицы, — кивнула мисс Агата в сторону отгороженного уголка. Там, низко склонившись над метровыми пяльцами, трудилось несколько девушек. Я на расстоянии почувствовала, что со здоровьем у них уже не очень, особенно со зрением и спиной. — Редкие мастерицы, потому получают больше остальных.

Стало понятно, почему их отделили. Создали эдакий элитный загончик, куда все должны стремиться. Даже Саманта, уже занявшая место за одной из машинок, с тоской поглядывала в сторону заветного уголка.

Зря. Я этим девушкам не завидовала. Года три, максимум четыре, и половину из них уволят, потому что зрение сядет до нерабочего состояния. Остальные, возможно, протянут подольше, но основную часть надбавки отдадут за обезболивающие. Нынче без вливания магии это еще те декокты, вызывающие привыкание и убивающие чуть ли не быстрее самой болячки, от которой их принимают.