Сердце степи - Ася Иолич Страница 12

Алай спросонья еле поймала тряпицу, потом удивлённо развернула её. Мех золотой лисы, ровно столько, чтобы восстановить второй рукав! Вот как боится Мулга опозориться - даже в свой сундук залезла, лишь бы пересудов избежать!

- Да не злись ты на неё, - ворчала дада в соседней комнате. - Всякое бывает... Всякое.

- Видеть её не хочу, - прошипела Мулга.

Мех был чуть красивее, чем на левом рукаве. Золотая лиса, ещё более редкая, чем серебристая... Она положит правую ладонь на ладонь Тура, и алая лента опутает их руки, а потом она обнимет его, и наконец никто не будет гневаться на них или говорить дурное.

Она осторожно клала стежки, стараясь как можно ровнее приладить мех к рукаву, потом радостно вынула всё своё красное праздничное нижнее платье и тщательно проверила, нет ли на вещах пятен. Сердце замирало, когда она представляла, как Тур улыбается ей, говоря клятвы над красной водой.

- Ты есть не собираешься? - спросила Утар, заглядывая к ней. - Мулга на тебя злится. Может, принести сюда еду?

- Давай, - кивнула Алай, осторожно подцепляя мездру. - Смотри, красиво как!

- Очень. Сверкает...

Алай накинула халат и покружилась по комнате. Ярко-красная ткань мерцала золотыми нитками среди серых некрашеных стен простого сруба, и от этого казалась ещё наряднее.

- Вода покраснела, - сказала Утар, прикусывая губу. - Охар сказал, сегодня вечером будем с Уканом клятвы приносить. - Она разрумянилась и приложила ладони к щекам, закрывая глаза. - Алай, я так счастлива! И тебе счастья желаю!

Хлопоты у очага заняли почти весь остаток дня. Женщины резали мясо и тушили его с рисом и оранжевыми измельчёнными корешками майхо, отчего рис становился похож цветом на шерсть Далсаха. Они катали крутое тесто из муки и воды с добавлением крепкого быуза и погружали его полоски в кипящее масло, поливая потом мёдом и посыпая толчёными орехами, и лепили почмы с бараниной из такого же теста. Отец заглянул в дом и сразу же ушёл, так что Алай даже окликнуть его не успела, не то что спросить, когда же её свадьба. Под неприязненным взглядом Мулги она притихла, выполняя всё, что та говорила ей, и на сердце было радостно, будто в степи майским днём, когда холмы окропляются красными лепестками распустившихся цветов ондэг.

10. Счастье Утар

Мулга грузила еду на лошадь, а Аха, Нарэн и Алай кружили с прощальной ласковой песней вокруг Утар, преплетая её косы по-особому, помогая ей завязать тесёмки красного нижнего платья, обнимая её нежно и желая счастья в новом хасэне. Они вывели её наружу и шли через весь торг, провожая песней, и другие женщины откликались, вплетая разноцветные ленты своих голосов, пронзительно и трогательно, будто вспоминали и свою молодость, и дни своих свадебных клятв. Со всех сторон по торгу шли ещё девушки, провожаемые матерями, сёстрами, тётками и бабушками, песни сплетались в такт их шагам, летя в пестроте торга, а мужчины кланялись им навстречу и вслед, потому что священен день свадьбы и день рождения наследника, и не зазорно в такие дни поклониться женщине, а, напротив, почётно, и сама Мать Даыл оберегает её в это время.

Алай в толпе заметила Даса и улыбнулась ему с неловкостью. Не хотелось говорить ему ничего пока... Он расстроится. Он глядел на неё с широкой улыбкой, потом помахал рукой. Нет. Пусть пока не знает.

Она сидела у шатра Оладэ-хасэна, слушая поздравления молодым, пока тоо-хас не прислал мальчишку.

- Оладэ следующие, - сказал тот, привычно вытягивая чумазую ладонь.

Укан положил ему в ладонь серебряную монету, и Охар слегка скривился.

- Не кривись, Охар, - рассмеялся Укан. - Наш хасэн обширен. Твоя племянница не будет ничем обделена.

Утар сидела, краснея, и поглядывала на него.

- А где твой зять? - со смехом спросил хас Нарыс у Охара. - Всё никак не угомонится?

Алай поискала взглядом Тура, но его не было. Нарыс увидел выражение лица Мулги и махнул рукой.

- Ладно, - сказал он. - И не такое случалось. Не дуйся, хасум Мулга. Тебе вредно тревожиться.

Алай ошалело перевела взгляд на Мулгу. До неё вдруг дошло осознание того, почему мачеха так долго спит по утрам.

- Да, ей вредно, - сказал Охар, гладя жену по плечу. - Такая радость! Надеюсь, это сын, и не последний.

- Ну, ты ещё не так стар, - ухмыльнулся хас Нарыс. - Тебе же и пятидесяти нет. Ул-хас Бутрым старше, а вон, поди, войско собирает... Чего вздумал на старости лет.

- Дело его. Я стар уже для такого. Тур вон всё рвётся. С другой стороны, а вот попадёт в воинство Ул-хаса... Почёт какой! И жене почёт, за воином замужем быть. Как в преданиях старинных...

Алай слушала его с замиранием сердца, сдерживая счастливую улыбку. Будет воином её Тур, обязательно будет! Он смелее всех, и красивый, и сильный!

Укан встал в сопровождении отца, а Охар пошёл вслед за Утар.

- Можешь пойти посмотреть, - сказала Нарэн, вставая. - Пойдём... Послушаем их клятвы.

У плоского утёса над красной водой, рядом с уступом, на котором приносили клятвы, стояла эным с бубном, приготовив колотушку.

- Сын Оладэ-хасэна берёт в жёны дочь Расу-хасэна. Обменяйтесь клятвами, - сказал тоо-хас, явно уставший от количества церемоний. - Прошу, дети.