Я стала сестрой злодея (СИ) - Миллюр Анастасия Страница 12

В углу застонал повар, и я, повернувшись к нему, лучезарно улыбнулась.

— Очнулся? Присоединяйся. У нас тут весело, — а затем я снова обернулась к своим «дамам». — Итак, у нас с вами два пути. Первый - я иду в суд, пишу на вас обвинение и через непродолжительное время вы получите метку и станете кормом для демонов моего отца или брата. Звучит очень вдохновляюще, правда?

Горничная прижала ладони к лицу и всхлипнула, глядя на меня во все глаза. Она словно не могла поверить, что все это происходило с ней в реальности. В народе много ходило разговоров о том, как ужасно получить метку и оказаться заживо съеденным демоном. Лишь безумец бы обрадовался такой своей кончине.

Лея Ганно вела себя более хладнокровно. Она скомкала в кулаках платье и смотрела на меня зверем, явно сдерживаясь из последних сил, чтобы не разразиться в криках. А повар… Повар только-только приходил в себя.

— К-какой второй? — заикаясь, спросила горничная.

— Второй? — удивилась я и, увидев, как она побелела еще больше, улыбнулась. — Ах, второй путь? Точно. Все очень просто. Вы несколько дней должны будете стоять на коленях без еды и воды перед поместьем и вслух вспоминать, в чем вы были не правы по отношению ко мне. Вы должны проявить раскаяние, и тогда я быть может смилостивлюсь и разрешу вам подняться раньше. Будете лукавить, и можете получить удар плетью.

Женщины снова переглянулись.

Гувернантка помрачнела еще больше, а горничная снова подала голос:

— Это все, сейра?

— Все? — переспросила я. — Конечно, нет! Все вы будете понижены до звания младшей прислуги, которой разрешается только убираться за пределами поместья и на нижних этажах. И каждый день вы должны будете есть ту дрянь, которой кормили меня на протяжение всей моей жизни.

— Но это невозможно есть! — все же подала голос лея Ганно.

— Правда? — улыбнулась я ей холодно. — Я тоже так считаю. Но почему-то вы все равно кормили меня этим восемь лет. Итак, выбор за вами. Ах, да… И конечно, вы должны вернуть мне каждый золотой. До последнего медяка.

— У меня уже их нет! — взвизгнула горничная.

Я улыбнулась.

— Я напишу долговую расписку, не волнуйся. Сейчас, через пять лет, десять или двадцать, но вы вернете все, что у меня украли с большими процентами.

— Достаточно! Я достаточно наслушалась твоих бредней! Сейчас же возвращайся в комнату Азалия, и больше не смей играть в… — взъярилась лея Ганно, поднимаясь.

Мне достаточно было лишь сжать рукоять плети, и та уже свистя бросилась к женщине, повалив ее с ног. Я спрыгнула на пол, подошла к гувернантке и, наклонившись над ней, заглянула в ее перекошенное от злости лицо. Горничная отползла от меня в сторону, обнимая себя руками, а я с улыбкой произнесла:

— Ты кое-что не догоняешь. У тебя больше нет власти надо мной. А вот у меня надо тобой - да. Даже если я сейчас изобьют тебя до смерти, мне никто и ничего не сделает. Но попробуй проявить ко мне неуважение еще хоть раз. Еще хоть раз - и посмотришь, что будет.

В глазах женщины промелькнул страх, и я улыбнулась шире.

— Я рада, что мы поняли друг друга. Я дам вам день на раздумья. И да, если вы попытаетесь сбежать, я однозначно подам на вас в суд. Так что будьте паиньками и хорошенько меня повеселите.

С этими словами я отошла назад, а потом окрикнула повара:

— Приготовь мне завтрак и подай его в столовую вместе с едой брата.

Подмигнув потрясенным и испуганным слугам на прощание, я подпрыгивая и напевая направилась в свою комнату. Да, а злодейкой иногда быть даже весело.

***

Никогда бы не подумала, что яйца с ветчиной и булка с маслом и джемом могут быть такими вкусными. Мне стоило всех усилий, чтобы не запихать все это себе за щеки в один присест.

Три дня. Три дня я нормально не ела. А тело Азалии, пожалуй, и все восемь лет, поэтому я очень медленно и тщательно пережевывала каждый кусочек, прислушиваясь к ощущениям в собственном теле и пытаясь выяснить, когда стоит остановиться.

Я как раз была занята перевариванием булки и запиванием ее чаем, когда дверь в столовую распахнулась и вошел Ридрих.

— Братик, доброе утро! — улыбнулась я ему во весь рот. — Спасибо за подарок, мне он очень понравился.

Он скосил на меня взгляд, взял со стола салфетку и кинул ее в мою сторону.

— Не ешь со мной за одним столом, если ведешь себя, как поросенок.

Я поймала салфетку, вытерла рот и к своему ужасу увидела, что белая ткань вся перепачкалась в джеме и соусе для ветчины. То есть я действительно сидела с чумазым лицом и завтракала?

Кошмар… Образ очаровательной младшей сестренки разбит.

Покраснев вся с ног до ушей, я осторожно выглянула на брата и увидела, как он изящно и аккуратно берется за вилку с ножом, а затем приступает к еде. Ни одного лишнего движения или жеста, все четко и выверено.

— Ридрих, я хочу учителя по этикету, — произнесла я, поглядывая на него и пытаясь разглядеть реакцию на безразличном лице. — Я хочу и дальше с тобой завтракать, и если я буду пачкаться, ты будешь раздражаться.

Иными словами, тебе же самому будет выгодно, если я научусь кушать красиво и изящно, как ты.

Однако Ридрих не произнес и слова в ответ, полностью сосредоточившись на своем завтраке. Казалось бы, даже если бы сейчас позади прогремел взрыв, он сначала бы доел, положил на стол приборы, вытер рот салфеткой и только потом пошел разбираться, что же там случилось.

— Братик, я хочу сегодня съездить в город за новыми платьями, можно? — предприняла я вторую попытку. — И еще я хочу дать объявление в газету о поиске новых слуг.

Наконец, он поднял на меня свои черные глаза, вглядываясь в лицо, и произнес:

— Добавь пункт про то, что у них должно быть образование.

Я замерла не веря в то, что услышала.

Это что сейчас было? Он просто, без оскорблений посоветовал мне как лучше сделать? Ридрих? Быть может я переместилась в какую-то другую книгу с Ридрихом-добряком?

Я опустила глаза к своей тарелке, обдумывая произошедшее и произнесла:

— Братик, ты не против, что я самовольно распоряжаюсь слугами? Быть может, тебе кто-то из них нравился?

Ридрих потянулся за чашкой дымящего кофе, сделал глоток и выдал мне кривую усмешку:

— Есть те кого я терплю и кого не терплю, Азалия. Люди мне не нравятся.

Неправда. Клементина тебе очень даже нравилась!

Ох, если бы не автор, из вас бы получилась супер-горячая парочка!

Я лучезарно улыбнулась и склонила голову набок:

— А я? Разве я тебе не нравлюсь?

На его лице не дрогнул ни единый мускул, когда он просто сказал:

— Нет.

Я очаровательно надула губки и притворно тяжело вздохнула:

— Братик такой жестокий. Совершенно не бережет сердце сестренки, которая так его любит.

Мне достался мрачный взгляд, на который я неизменно ответила улыбкой, и решила помалкивать, пока мне в рот кляп не сунули, чтобы не доставала. Но когда с едой было покончено, и я слезла со стула, намереваясь пойти в свою комнату, мне в голову пришла просто гениальная идея.

Держа за спиной кнут, я подошла к стулу Ридриха и, глянув на него, тихо произнесла:

— Мне нужно тебе кое-что сказать.

— Говори, — резко бросил он, не поворачивая ко мне головы.

— Ридрих, это очень важно, наклонись, пожалуйста, — попросила я.

Несколько мгновений ничего не происходило, потом юноша кинул на меня косой взгляд, и еще минуты через две, поняв, что я никуда не уйду, он со вздохом отложил приборы, вытер рот и наклонился.

— Что?

Я улыбнулась, привстала на носочки и звонко чмокнула его в щеку:

— Братик самый лучший!

Ридрих тут же весь одеревенел, а я отступила на шаг назад, и моя улыбка стала шире.

— Люблю тебя!

И с этими словами я развернулась и бодро направилась к двери. Отлично поработали сегодня! Как вернусь, еще печенек напеку, и он точно будет мой!

ГЛАВА VIII

Уже входя в лавку, я поняла, что кое-чего не учла.