Королевская невеста-затворница (ЛП) - Диксон Руби Страница 13

Воительницы в ответ только смеются, будто я сказала что-то ну очень смешное.

— Значит, вы, принцесса, собираетесь просить Первого воина показать вам себя? Хотите посмотреть, что он привнесет в ваш брак? — спрашивает та, что справа.

— Вполне возможно, — мягко отвечаю я. Не каждый воин носит меч. При необходимости я могу быть не менее жесткой и сильной, чем эти женщины. Кроме того, мы с Матиором равны по положению.

Воительницы снова весело хохочут.

— Хотелось бы мне на это посмотреть, — подмигнув, говорит мне та, что замужем.

Но вот мы уже у дверей, ведущих в тронный зал. Огромное помещение переполнено. Воины-циклопы стоят вперемешку с разодетой знатью Ишрема. От наплыва людей в зале шумно и нестерпимо душно. Воздух густой и тяжелый. Не знаю от жары ли, или от волнения, но мне становится нечем дышать.

И вдруг зал замолкает. Все взгляды обращены на меня.

В самом конце тронного зала на возвышении на импровизированном троне восседает Матиор. Трон отца, на мой вкус, отличался излишней помпезностью. Вырезанный из дорогой породы дерева, инкрустированный золотом с прожилками лазурита и множеством драгоценных камней, он создавал вокруг монарха некий ореол недоступности и властности. Однако новому правителю Ишрема нет дела до таких тонкостей. Матиор сидит на простом стуле с поручнями без спинки. Его легко можно принять за обычный походный табурет, но не думаю, что кто-то решился бы указать на это грозному королю. Матир сидит, подперев голову рукой, скучающим взором разглядывая толпу. Ясно как день, его тяготят придворные условности. Вот и в одежде, несмотря на официальный прием, он себе не изменяет: все те же кожаные штаны и белый меховой плащ. Густая грива черных волос убрана на одну сторону. На глазу обычная серая повязка, которая его совсем не портит.

«О Богиня, какой же он красивый!»

И тут Матиор переводит взгляд на меня. В глазах мерцают жаркие огоньки, а на твердых губах играет лукавая улыбка. Он встает с трона и обращается к залу:

— Люди Ишрема. Воины-циклопы. Я прибыл в Ишрем, чтобы объединить наши народы и, наконец, принести мир на эти земли. Народ Ишрема не должны жить в постоянном страхе и угнетении. Вы смотрите на моих воинов и видите в них врагов, агрессоров, что когда-то разорили ваш дом. Являясь де юре одним народом, за столько лет мы фактически им и не стали. И в этом в большинстве своем виноваты мы, циклопы. — Матиор окидывает толпу суровым взглядом и продолжает: — Сегодня всё изменится. Не будет больше страха. Сегодня два народа станут одним.

Ишремцы вежливо хлопают в ответ на речь короля. Но в глазах их горит нетерпеливое ожидание. Люди хотят услышать о королевской свадьбе. По телу снова пробегает дрожь, соски твердеют под корсетом. Богиня, надеюсь, это пройдет прежде, чем меня разденут.

Надеюсь также, никто не заметит влажное пятно на моих панталонах.

Молодой король медленно спускается по ступеням помоста.

Первая.

Вторая.

Третья.

Матиор направляется ко мне, но близко не подходит. Дышать получается с трудом. Я не могу оторвать взгляд от будущего мужа. Кажется, что в огромном зале кроме нас нет никого. Я не слышу радостного шума толпы, не различаю лиц. Я вижу только глаза Матиора, полные какого-то голодного ожидания.

— Во имя единства наших народов я беру в жены Халлу, принцессу Ишрема, — провозглашает он, обводя взглядом собравшихся. А затем снова смотрит на меня тяжелым, проникновенным взглядом. — Принцесса согласилась выйти за меня замуж по обычаям циклопов. Не так ли, дорогая?

Обсуждая сегодняшний день, мы не стали вдаваться в подробности церемонии, и теперь я ужасно об этом жалею. Мне надлежит встать перед ним на колени?

Пусть земли Ишрема и принадлежат Матиору, но наш брак — союз равных. И если я сейчас склонюсь перед ним словно жалкая запуганная девица, то подведу свой народ. Так что я делаю шаг вперед и с милой улыбкой на лице протягиваю ему руку.

Кто-то кашляет, возможно намекая на недопустимость происходящего. Ну и пусть. В зале повисает напряженная тишина. Кажется, что это длится целую вечность, но затем Матиор берет меня за руку и кладет ее себе на сгиб локтя.

— Пусть начнутся Смотрины невесты.

«Может, мне совсем и не придется раздеваться?»

Меня охватывает чувство глубокого облегчения, и я ослепительно улыбаюсь Матиору. Он улыбается мне в ответ, а затем ведет вдоль толпы. Воины-циклопы хлопают себя ладонью по бедру, снова и снова, подчиняясь какому-то зловещему ритму, пока мы с Матиором, сделав круг, возвращаемся к центру зала.

Достигнув середины помещения, мы останавливается, Матиор крепко сжимает мою руку, а затем отстраняется, оставляя меня на попечение охранниц. В этот момент я понимаю, что это еще не конец. Странный жар снова разливается внизу живота. Хлопки становятся все громче. «Или мне так только кажется?»

Матиор садится на трон, зал замолкает. Он обводит взглядом комнату и затем громко спрашивает у толпы:

— Все ли видели мою невесту и оценили ее красоту?

— Да, — отвечает ему хор голосов.

Матир снова переводит взгляд на меня.

— Тогда покажите ее жениху и богам, — провозглашает он.

Мои охранницы, до этого момента спокойно стоявшие рядом, хватаются на рукава моего платья и тянут на себя, разрывая ткань. Отовсюду слышны одобрительные выкрики циклопов. Ишремцы в основном испуганно наблюдают за происходящим. Я же стою совершенно неподвижно, твердо решив не выказывать никаких эмоций, чтобы ни происходило. Под напором женщин-воительниц мое бледно-лиловое платье начинает трещать по швам. И вот уже один рукав отброшен на пол. За ним и другой. Боковые шнуровки и пояс срезают ножом.

Циклопы ликуют. Зал сотрясается от их криков. А я продолжаю стоять, гордо расправив плечи. Матиор неотрывно смотрит на меня.

Еще одно усилие — и платье рвется по шву, опадая к моим ногам. Отовсюду слышны судорожные вздохи, а я чувствую, как нервно вздымается грудь, а дыхание прерывается от ужаса и возбуждения.

Почему внутри огненной лентой вьется чувство ликования? Возможно, дело во взгляде Матиора, напряженном и полном желания. На меня никто и никогда так не смотрел. Он смотрит так, словно я его воздух, его богиня, его королева.

— Миледи, сейчас я сниму с вас корсет, — шепчет мне одна их женщин.

— Я готова, — говорю ей. Я не отрываю взгляда от Матиора, иначе могу просто упасть в обморок.

— Вы очень храбрая, принцесса, — говорит другая женщина. И тут под натиском острого лезвия туго затянутая шнуровка начинает лопаться. Мгновение — и корсет присоединяется к платью на полу. Освобожденная грудь расправляется, наливаясь кровью. Вслед за корсетом с меня срывают и панталоны.

И я оказываюсь совершенно голой на глазах у толпы. Циклопы радостно кричат будто видеть мою грудь настоящий повод для гордости. Надеюсь, никто не заметит, что живот у меня уже не такой плоский как шестнадцать лет назад, а ягодицы не такие упругие.

Я гордо вздергиваю подбородок и наблюдаю, как Матиор медленно приближается ко мне. Он все ближе и ближе. Жаркий взгляд опаляет желанием. Дышать становится тяжело. Перед глазами туман. И словно нет никого вокруг. Только он и я, отдающая ему свое тело и душу. Это самое возбуждающее и пугающее чувство, которое я когда-либо испытывала в своей жизни.

Матир кружит вокруг меня как голодный лев перед добычей. Затем он останавливается прямо передо мной и чарующе улыбается.

— Я нахожу свою невесту привлекательной, — говорит он громким, твердым голосом, а затем снимает с себя плащ и набрасывает его мне на плечи.

Зал ликует. А я посильнее закутываюсь в мягкий мех. «Я это сделала!»

От напряжения дрожат колени, но стараюсь держаться. Казалось бы, обряд подходит к концу, пора бы успокоиться и отправляться в свои покои. Но нет. В голове крутиться разговор с женщинами-воительницами, состоявшийся накануне обряда. И что-то во мне не может удержаться от вопроса. Я еще выше вздергиваю подбородок и бросаю на будущего мужа надменный взгляд.