Миа: Тьма над Горным краем (СИ) - Цветкова Виктория Страница 13

***

Ответа я ждать не стала и той же ровной походкой вышла из столовой. Глаза щипало от злых слез, но я, крепко сжав кулаки, старалась их сдержать. Не время раскисать, военные действия только начались: я верю, что у моей пурпурной неприятельницы хватит воображения еще на пару неприятных сюрпризов.

Сзади послышались шаги и со мной поравнялся Лессли; дыхание у приятеля немного сбилось — видимо, бежал, догоняя меня.

— Скажи, Лесс, какого тхара произошло в столовой? Погоди, не отвечай, сама знаю: все дело в том, как ужасно я одета…

— К сожалению, Миа. Извини за прямоту, но удивлен, что герцог отправил тебя сюда, не обеспечив приличным гардеробом. Странно это: помню, раньше тебя одевали в соответствии со статусом. Что случилось? Не настолько его светлость скуп, мне известен его характер.

— Он тут ни при чем, ему нет дела ни до меня, ни до моей одежды. Раньше о гардеробе заботилась экономка. А когда герцог женился, мачеха взяла траты на меня под контроль. Ну, ты видишь результат, — я покружилась перед ним, давая возможность рассмотреть наряд лучше.

— Хм, хороший был плащ много зим тому назад. — Лессли поморщился и несколько смущенно предложил: — Миа, может, позволишь одолжить тебе мой…

О, нет! Благотворительность, пускай и с добрыми намерениями… Ужасная, неловкая ситуация!

— Нет, прошу, не надо, — я подняла руки в протестующем жесте, обрывая друга, возможно, резче, чем следовало.

— Это действительно по-дружески, Лесс. Но позволь мне сохранить немного гордости и самоуважения… — Темные брови приятеля сошлись на переносице, но он не стал спорить и кивнул. Я продолжала уже более спокойно: — К тому же, я не собираюсь уступать чьему-либо мнению. Какое им дело до моей одежды? Они что, все поголовно настолько богаты, что так презирают бедность? Уверена, знатные снобы из столичной академии мой наряд гарантированно осмеяли бы, но здесь, в университете, где учатся дети простых людей, я ждала большего понимания. Неужели здесь так же важны яркие наряды и побрякушки? Что с ними такое?

Лессли некоторое время молча шел рядом, мрачно уставившись в мертвую выжженную землю.

— Поздравляю, принцесса, — наконец вымолвил он, — ты попала в параллельный мир. И во многом он — кривенькая копия того, из которого ты пришла, — те же условности, то же преклонение перед богатством и силой, только в миниатюре, с учетом ограниченных возможностей, — на его губах появилась горькая и презрительная усмешка, а я нервно захихикала, выражая сомнение и неверие. — Может, тебе покажется это странным, но я столкнулся со строгим разделением по положению среди простолюдинов, едва пошел в школу. Пока жил в поместье, я общался среди своих. Казалось, все мы — слуги, крестьяне, торговцы — равны между собой. Я думал, что мир устроен просто: есть мы — единая масса простого народа, и есть вы — знать, разделенная по родовитости и по мощи: высшая, титулованная, без титулов. Но едва подрос — открылись глаза. Нет, и мы тоже поделены на страты. Дочь торговца средней руки не выйдет замуж за крестьянина без дара, но и сын богатого мага-ремесленника не сможет на ней жениться, потому что она стоит намного ниже его.

— Невероятно! Как, оказывается, все сложно устроено. Все простые люди, с которыми я общалась, в основном, были такими приятными… Хотя, ты прав: если подумать, даже у нас в доме слуги делились по рангам, и горничная герцогини задирала нос перед остальными. Значит, и в университете тоже есть своя верхушка, свои «герцоги» и «графини»?

— Правильнее назвать их — псевдо-герцоги и псевдо-графини. Совершенно верно, и тут строгая иерархия и разделение. Но противно не это, а вот что: чем выше по положению стоит какой-нибудь сын богатого торговца, тем сильнее он пресмыкается перед настоящей знатью, и тем больше хочет походить на нее, требует почета и преклонения от стоящих ниже. В нашей академии, как я узнал, сейчас даже мелких нетитулованных лейров нет. Да и откуда им взяться, здесь ведь все факультеты промышленные, нет даже боевого. А вот если б нашелся хоть захудалый аристократ, он считался бы здесь королем. Ну а ты… Не хочешь открыть всем свое инкогнито, чтобы стать для них божеством?

— Ни в малейшей степени! Даже не ожидала, но сейчас я благодарна герцогу за то, что предусмотрел подобное и дал мне новое имя. Понимаю теперь, что мое место в университетской иерархии где-то на самом дне. И должна сказать, меня это нисколько не тревожит.

Лессли не ответил и этим лучше всяких слов подтвердил мой вывод. Продолжать говорить о местном обществе было противно, но я не могла не поинтересоваться:

— Ну, а ты — сын управляющего в поместье знатного эйса, какое место здесь занимаешь?

— Полагаю, где-то в серединке, ведь отец не слишком богат. С другой стороны, по здешним меркам у меня достаточно высокий уровень дара. Скажем, я ничем здесь не выделяюсь.

Я с улыбкой посмотрела на него. Он явно скромничает, я-то заметила, какими взглядами провожают девушки высокую стройную фигуру моего симпатичного друга.

— Наверное, то, что мы общаемся, повредит тебе? Нужно быть осторожными…

— Даже не думай… Извини, что не подошел к тебе в столовой… Жаль, здесь дурацкий устаревший уклад — парни едят строго на своей половине. По-моему, в наше время подобные разграничения выглядят странно.

— Ты, Лесс, настоящий друг, спасибо! Рада, что мы снова встретились.

***

Расставшись с другом в холле, я отправилась к себе. К моей радости, соседки в комнате не оказалось. За окном сгущались вечерние тени, я зажгла небольшую лампу на столе и, не теряя времени, взялась за переделку платья.

Переоделась в грязно-желтое безобразие. Еще раз осмотрела щедрый подарок мачехи — темно-серое платье — и убедилась, что все-таки ему поможет только полный перекрой. Вздохнула, оценивая объем предстоящей работы, и принялась распускать боковые швы.

Когда, уже под вечер, соседка вернулась в комнату, я уже вовсю портняжничала. Разложив заготовки будущего творения на кровати, я колдовала — без магии, с ножницами в руках — над выкройкой будущего шедевра.

Соседка молча улеглась на кровать и вроде бы принялась читать. Но я все время чувствовала ее взгляд на себе. Не особенно приятное чувство, но я делала вид, будто ничего не замечаю, хотя не могла и позабыть об оборотнице. Может, она не так уж и плоха? Все-таки, в разговоре с теми девчонками у входа в корпус она возражала, — значит, ей свойственна независимость в суждениях и стремление к справедливости.

Без советов моей милой Зоры портняжничать было сложно, — мы ведь с ней обычно вместе шили форму для служанок. Но я старалась, как могла. И ко времени, как глаза стали слипаться, наметала основные швы.

Оборотница вдруг нарушила молчание:

— Ты собираешься спать? Мне мешает свет от лампы.

На этот раз в ее голосе я не различила ни угрозы, ни насмешки. Нормальный тон. Отлично.

— Да, сейчас, — мой ответ прозвучал также ровно. — Заканчиваю на сегодня.

Я убрала свою работу и погасила свет. Умыться на ночь я смогу и при свете заглянувшей в окно Веолики — самой яркой и большой из двух наших лун. Улеглась под одеяло. Матрас на кровати был жестким, но ровным, а потому — удобным. Комната в лунном свете показалась совсем незнакомой: резкие причудливые тени от веток дерева за окном косо ложились на стену над кроватью соседки. Ниже, в районе ее подушки, светились два золотисто-зеленых огонька и я, вяло испугавшись, просто натянула на голову одеяло. Разум уплывал в блаженное небытие, и размышлять о мелочах вроде недружелюбно настроенного оборотня по-соседству уже не было сил. Я отвернулась к стене и сонно пробормотала, сама не знаю кому традиционное пожелание на сон грядущий:

— Ясных звезд, — и провалилась в сон.

Первый день новой жизни, наконец, завершился.

7. Учебный год начинается

На каком-то этапе понял, что я сумма своих действий, поступков, а не сумма своих намерений. — И.А. Бродский