Дух воина - Марианна Красовская Страница 13

– То есть я спрашиваю их согласия?

– Разумеется. А ты хотел против силы? У рюсов – можно?

– Да. Если девушку некому защитить, то можно всё, – Женька стиснул зубы и отвернулся. Он точно знал, о чем говорил.

– У нас не бывает, что девушку некому защитить. Хотя... – Баяр на мгновение замолчал, а потом спокойно продолжил. – Чужестранок наложницами берут. Часто – покупают. А пленницы все принадлежат хану. Захочет – подарит их. Захочет – себе возьмёт. Ну и вообще... ничья – она общая.

Женька кивнул, сглатывая. Это он понимал.

– А чем жена от наложницы отличается?

– Жена – это жена. С ней считаться нужно, заботиться, беречь её. А наложница – имущество. Уйти не может. Против слова сказать не может. Ее можно выгнать или отдать кому-то. Правда, если она забеременеет – всё, больше её нельзя обижать.

– Погоди. Ты сказал – мне с женщинами можно. Но жениться я не могу никак.

– Пока у тебя нет своего шатра и достаточно имущества, чтобы содержать жену, никто за тебя и не пойдёт. А вот спать – может и согласится.

– Понял. А дети? Ну, девица родила если. Бывает ведь так?

– Конечно. Родила и хорошо. Если к родителям привела ребёнка – значит, в их роду расти будет. Если к мужчине – в его роду. Что непонятного?

– Не понял? – уставился на него Женька. – А доказательства? Она вот так просто к тебе придет – а если это не твой ребенок?

– Если в мой шатёр придёт женщина с ребёнком, и она мне нравится – да, она будет моей женщиной. И это будет мой ребёнок.

– Эээ... но это неправильно!

– Почему?

– Это чей-то чужой ребёнок! – отчаянно пытался пояснить Женька.

– Нет чужих детей, Дженай.

– Погоди, а если КО МНЕ придёт женщина с ребёнком?

– Смешной. Ты можешь гордится тогда. Она решила, что ты сможешь её прокормить.

– И я что, обязан? – с ужасом спросил Женька. – Обязан кормить левую тетку с младенцем?

Баяр расхохотался.

– Маленький ты ещё, Дженай. Ничего не понял. К чужому мужчине ни одна женщина не пойдёт. Зачем? Она к брату пойдёт. К отцу. К любимому. К тебе – это если совсем некуда. А ты примешь её, если готов в постель пустить.

– Я никого не готов в постель пустить, – пробормотал совершенно замороченный Женька. – Никаких детей. Поэтому – не надо мне никого предлагать, ладно?

– Рюс, – развёл руками Баяр. – Я тебя понял. Но о Листян все равно не думай. Не ровня она тебе.

8. Листян

Но не думать о Листян Женька не мог. Конечно, совсем не в том плане. Он никак не мог понять, почему женщинам не разрешается держать оружие. Тем более, если они сами хотят. И тренировки с ней, разумеется, не прекратил, только старался встречаться с девушкой подальше от шатра Баяра.

Но, вообще, он готов был признать, что поторопился с выводами. Женщина здесь не была товаром, безгласым имуществом, и это ему нравилось. Так было правильно. Но и равной мужчине в правах она тоже не была.

С вопросом про оружие он пошёл к Аасору. Тот совершенно точно поймёт его правильно, потому что знал о Женьке всё. После того "ритуала" секретов между ними не было.

– Женщина не должна нести смерть, – охотно пояснил шаман. – Только жизнь. Это её предназначение. У кохов женщина даже птицу не рубит. Все мужчина.

– А если рядом нет мужчины? Женщина что, должна с голода умереть, потому что ей нельзя?

– Она может, конечно, и зарубить. Но потом до полной луны будет нечистой. Ей нельзя будет есть за общим столом и ложиться с мужчиной.

Женька вытаращил глаза и едва пальцем у виска не повертел. Эта дикость не вмещалась в его разум.

– А если на стан нападут, то что? Вырежут всех к чертям собачьим?

– Если найдут, – усмехнулся Аасор.

– А чего его искать? Стоят шатры посреди степи... издалека видно.

– А шаман на что? Уж скрыть стан из вида – самое первое, чему учат нас.

– О! То есть – заслать лазутчика, зарезать шамана – и можно брать стан?

Аасор прищурился.

– Ла-а-адно, – фыркнул Женька. – Если у шамана несварение... или он от старости помер... все? Конец всему племени? Ой!

Аасор ловко, как кошка лапой, мазнул Женьку рукой по губам. Не то чтобы больно – но обидно.

– Ты многого не знаешь, малыш. А не знаешь – молчи лучше. Шаман разговаривает с ветром и травой. И он всегда знает, когда его час близок.

– Накурятся всякой дряни и разговаривают с