Боро Мэй - Алла Алая Страница 13

– Ректор Лаэсского университета? Это он был здесь? – удивленно переспросил Кахэ.

Домовик грустно кивнул.

– Элина, – обратился Кахэ к Кьяре, – он по-прежнему занимает эту должность?

Кьяра провела руками по кристаллу-каталогу и вывела на экран, висящий на стене кабинета, статью из одного модного журнала недельной давности. В статье говорилось, что Ректор Лаэсского университета принимал участие в празднике всех студентов. Рядом – фото с праздника, подтверждающее образ черного человека.

– Вот это поворот, – протянул Боро, – помнится, Ректор Гуар принял в моем деле самое живое участие, старательно закапывая мою жизнь в клевете и навете.

Магистр с ненавистью смотрел на экран и думал, каким оружием он искромсает Гуара на части. Элина, считав мысли Боро, в ужасе отшатнулась и поспешила убраться из кабинета подальше.

Кахэ посмотрел ей в след и удивленно спросил:

– Чем ты ее так напугал?

На что Боро процедил сквозь зубы:

– Сценой возмездия.

Дальнейшие расспросы домового решили пока отложить, и Кахэ отпустил Хвата кивком головы.

Оставшись одни, друзья решили налить по бокалу вина. Построив портал прямо к себе в кабинет, Кахэ только протянул в него руку, взял бутылку с бокалами и портал захлопнулся.

– Это верно, без вина во всем этом не разберешься.

Через полчаса был построен новый портал, потом еще один, и еще. Пока порталы не стали превращаться в бабочек, а бутылки уже не умещались на столе.

Вот такими, пьяными и веселыми застала их Эль, вернувшись из департамента с целой коробкой клубков памяти.

Боро уже держал в руке не бокал, а бутыль, и пил прямо из горла, а Кахэ смотрел на друга снисходительно и цедил вино из бокала. С рук Боро то и дело срывались потоки эфира, превращаясь то в меч, то в плеть, то в еще, бог знает, какую странную вещь. Он ругался на Гуара, потом на директора Департамента Оуфиле, потом на длинноногую тварь. Устав, он обнял бутыль, положил голову на локоть и заснул прямо на столе.

Постояв в дверях, Эль поставила коробки на пол в кабинете и подошла к Боро. Кахэ дернулся было помешать, но Эль умоляюще на него посмотрела, и Кахэ расслабился. Девушка подошла к магистру, положила ладонь на его голову, и из руки полился зеленый дождь искр, избавляя его от воздействия яда алкоголя и даря глубокий сон без сновидений. Потом забрала бутыль, подняла потоком магического ветра Боро и плавно перенесла его на диван, подложив под голову подушку и укрыв пледом.

Кахэ любовался тем, как спокойно и с удовольствием работала с магией Эль.

– Вы прекрасная ученица, мисс, я не устаю любоваться эльфийской магией. Легкая, воздушная, чистая как горный поток, – Кахэ тоже был в подпитии, но все еще держался, и поэтому позволил себе не быть Ректором хотя бы сейчас.

– Сколько он проспит? – спросил Кахэ.

– Всю ночь, селе, ведь уже далеко за полночь.

– Тогда почему Вы еще не в постели? – удивился Кахэ, оглядываясь в поисках бутылки.

– Это я Вас хочу спросить, господин Кахэ. Давайте пойдем спать, а с утра мы посмотрим все, что я принесла.

Кахэ попробовал встать, и оказалось, что на ногах он совсем не держался. Обманчивое вино сыграло с ним злую шутку. Он рассмеялся и плюхнулся назад в кресло.

– Похоже, что мне тоже придется заночевать здесь, – развел руками Кахэ, скорчив смешную гримасу.

– Я помогу Вам, селе, – и Эль тихонько коснулась лба Ректора, но он отвел ее руку и покачал головой, – я хочу быть пьяным, не нужно, Эль. Просто проводите меня до кабинета.

Поднявшись, он оперся на плечо девушки, собрался с силами, и они пошли наверх, с трудом, качаясь из стороны в сторону. Эль стойко выдержала и немалый вес Ректора и заплетающийся шаг, его непонятное бормотание про врагов, которые сплотились, чтобы их уничтожить. Доведя Кахэ до кабинета, Эль уложила его на диван и поднялась, что бы уйти. Но Кахэ схватил ее за руку и пробормотал:

– Нет, не уходите Эль, прекрасная эльфийка, эта ночь также прекрасна, как вы… – и он упал головой на подушку и захрапел. А рука Эль так и осталась в ладони Кахэ. Девушка с трудом вытащила свою руку, но уходить не торопилась. Странно, но просьба Ректора показалась ей важной, и она осталась. Свернувшись калачиком в кресле, Эль заснула.

С рассветом в кабинет ворвался Боро. То, что он увидел, заставило его возмущенно выдохнуть, и от этого звука Эль проснулась. Она тут же вскочила, оправила волосы и платье и спокойно посмотрела на Боро.

– Что Вы здесь делаете, юная леди? – грозным шепотом произнес Магистр.

Эль гордо вскинула голову и ответила, ничуть не смущаясь:

– Ректор попросил меня не уходить, и я осталась. Но это совсем не то, что вы подумали!

– Откуда Вам знать, что я подумал? – продолжал злиться Боро, – нахождение невинной девушки ночью в одной комнате с мужчиной недопустимо!

Кахэ заворочался и забормотал что-то во сне. Чтобы не мешать другу, Боро подхватил Эль под локоть, вывел за дверь и отошел с ней подальше к окну. Остановившись, она перевела дух и ответила:

– Мое присутствие в кабинете ничего не значит. Я просто уложила Ректора Кахэ спать. Впрочем, так же как и Вас!

Конечно, Боро этого не помнил, поэтому несколько сбавил тон:

– Ну, хорошо, возможно и так, но вы остались у НЕГО в кабинете…, – и тут Боро замолчал, так как дальше чуть не произнес: «А не у меня».

– Он меня попросил! Я не понимаю вашего гнева, господин Мэй. В чем вы пытаетесь меня обвинить?

Боро замялся, запыхтел, не зная, что говорить. Потому что все, что он сейчас ни скажет, будет выглядеть глупо и неуместно.

– Вы должны идти к себе в комнату, на кресле спать неудобно. Отдохните и возвращайтесь в Хранилище. Встретимся часов в 11,– почти извиняясь, наконец, произнес Магистр.

Эль развернулась и побежала к себе, улыбаясь своим мыслям. Очень похоже было на сцену ревности. И ей это нравилось.

Когда девушка убежала, Боро сжал кулаки и зарычал, подняв глаза вверх. Таким растерянным и подавленным он не был давно. И снова причиной стала белокурая красавица.

Еще не до конца разбираясь в своих чувствах, он жалел, что приехал в Академию. Звериное чутье подсказывало, что это только начало, и снова впереди ожидают трудные времена.

Магистр спустился в подвал и прошел в зал для тренировок. Раздевшись до пояса, он сотворил эфирные мечи и с остервенением принялся кромсать