Жертва на замену (СИ) - Анастасия Дронова Страница 13

позыв, и задрала голову, чтобы отвлечься от развернувшейся картины. Но шум, с которым потроха и кровь неизвестного происхождения выплескивались на пол, в центр нарисованного круга, все равно лез в уши. Голова начала кружиться. Зажала нос и рот рукой, но все — без толку. Стало только хуже. Забытая, еще в 10 классе, гемофобия, вновь постучалась в двери. Стены покачнулись, и я бы упала, разбив о каменный пол многострадальную голову, если бы сильные руки не подхватили меня.

— Ты в порядке? — низкий вибрирующий голос звучал где-то надо мной, вырывая из скользких лап желанного обморока, манящего своим облегчением.

— Кровь… — только и смогла выдавить из себя, чувствуя, как краска отливает от лица, а лоб покрывается испариной. — Мне…

Не успела договорить, как мое тело, подпрыгнув, оказалось на руках у моего нового знакомого. В голове все смешалось, особенно, когда я поняла, что он уносит меня на другой конец ритуальной залы, чтобы усадить на одну из выступающих каменных плит.

Вдали от запаха свернувшейся крови стало легче. В сознании немного просветлело, а слова начали складываться в нужные вопросы, практически жизненно необходимые. Ведь от ответа зависело, окажусь ли я там — среди гниющих потрохов.

— Вы собираетесь меня убивать? — недовольство в моем голосе явно было расценено Лайонелом не в том ключе — я злилась, от того, что ничего не понимала. А он, судя потому, как округлились ее медово-карие глаза, решил, что жертва, то есть я, возмущается, что ее еще не отправили на тот свет.

— Нет, — протянул он озадаченно. Даже увеличил между нами расстояние, насколько позволяла длина сидения.

Ну да. Теперь я выгляжу, как кукукнутая на всю голову. А ведь мне просто нужны ответы. К чему был весь этот цирк?

— Зачем тогда все это? — нахмурившись, махнула рукой в сторону импровизированного алтаря Дьяволу.

Лайонел перестал разглядывать скучные стены и снова повернулся ко мне. Внимательный взгляд прошелся по мне буквально от корней волос до пят. Словно ища во мне что-то. Что-то необычное. Вроде ушей или хвоста. А может, и второй головы.

— Раньше никто не спрашивал, — уголки точеных губ дернулись, пытаясь изобразить улыбку, но быстро вернулись в исходное положение. — Большинство просто падало в обморок. Или, забившись в угол, ждали, когда все кончится.

Сглотнула на последней фразе. «ВСЕ КОНЧИТСЯ»? Интересно, что конкретно…?

— Это не ответ, — сложила руки на груди, чувствуя, как от злости потряхивает конечности. Но лучше уж так, чем трястись от страха.

Теперь улыбка полноправно угнездилась на лице, будто вырезанным из камня искусным мастером.

— Поймешь, когда наступит утро, — правитель зверолюдов сгорбился, положив локти на колени, будто непосильная ноша давила на его позвоночник.

Прислонилась к стене, приготовившись к долгому и нудному ожиданию, когда желудок решил напомнить о своем существовании.

— А у тебя есть что пожевать? — опустила все возможные формальности — не до них сейчас. Да и его титул я не знаю.

Вместо ответа послышался сухой смешок: веселость так и не смогла проникнуть сквозь корку тяжелых раздумий, что накрыли Лайонела почти сразу, как диковинный ритуал был совершен. Без моего участия, Слава Богу.

Он лишь покачал головой на мой вопрос. Но буквально через секунду, будто вспомнив о чем-то выпрямился.

Порывшись в карманах, мужчина достал холщовый мешочек.

— Вот, — Лайонел протянул его мне, взяла максимально осторожно, двумя пальцами. Вдруг что-то ядовитое? — Сушеные ягоды огненного дерева. Помогают от переутомления.

— Спасибо, — хрипло выдавила из себя, стоило сушеному кусочку обжечь гортань, как если бы я перец в рот положила. — Ух, ядрено… А воды у тебя случайно нет?

Раскатистый и искренний смех заставил вздрогнуть. Не знаю, что могло его так рассмешить, но грозный и могучий властитель согнулся пополам от приступа. И за один миг стал живее. Даже блуждающий усталый взгляд сошел с лица.

Смех был такой заразительный и чистый, что страх окончательно отступил, и я перестала видеть в мужчине жестокого убийцу с желтыми глазами. Невольно улыбнулась, забыв и о жажде, и о тяжелом дне, проведенном в ожидании смерти.

12

— Нет, к сожалению, — переведя дух, ответил Лайонел.

— Не объяснишь, к чему все это? — поинтересовалась, наклонив голову к плечу, внимательно следя за изменчивым выражением медово-карих глаз.

Вместо ответа мужчина покачал головой, странная улыбка на миг скользнула по его лицу, дисгармонирующая с глазами, выражающими грусть, плескавшуюся в пучине усталости.

Интересно, сколько раз ему задавали этот вопрос? И задавали ли вообще? Почему все в его окружении — служанки, стражники, и даже тот с головой египетской собаки — считают, что их властитель проводит в этой жуткой комнате кровавые жертвоприношения?

Смотрела, как языки свечей отражаются в чернеющих лужах крови и не могла найти ответ. Зачем весь этот спектакль, если он не собирается меня убивать? В этом у меня не было сомнений. Я не чувствовала ни отвращения, ни враждебности, ни ненависти, ни даже мрачного садистского удовлетворения. Вокруг витало ощущение, будто мы оба — случайные посетители поликлиники или общественного транспорта. Сидим, думая каждый о своем, и отсчитываем секунды до окончания этого тягостного момента ожидания, чтобы разойтись в разных направлениях и больше никогда не встретиться. Прохожие. Чужие. Незнакомцы.

Но почему меня так тянет разузнать о нем больше, чем предоставляли мне те крохи информации, что я услышала за этот день?

Правитель… Палач…

Кто же он?

Почему мне не дает покоя тягостный взгляд этих теплых глаз? Может, от того, что мы одни. Будущее для меня поддернуто густым туманом, а прошлое кажется смазанным, словно мир сквозь запотевшее стекло.

Вздохнула, поерзав на прохладной каменной поверхности, растирая покрывшуюся пупырышками кожу рук. Сумбур в голове, копившиеся вопросы, и тень страха, отступившего под напором любопытства, мешали расслабиться и просто отдаться на волю случая.

— Замерзла? — Лайонел бросил на меня короткий взгляд, оторвавшись от созерцания дрожащих фитильков и медленно тающих силуэтов свеч.

Повела плечом, не зная, что ответить. Голос, в котором проскользнула несвойственная ситуации забота, дернул невидимую жилу в груди: глаза запекло, а в горле застрял ком подступающей истерики.

Сглотнула и разлепила ссохшиеся губы, чтобы ответить, но от расшатанного душевного состояния и приступа жалости к себе, меня отвлек тяжелый плащ цвета темного пурпура, опустившийся мне на плечи.

— Спасибо, — выдавила из себя, но стоило внутреннему голосу вырываться на свободу, за ним против воли последовал вопрос, один из тех, что зудел на языке. — А ты всегда сидишь здесь один?

Я не особо надеялась на ответ. Просто хотела избавиться от сосущей пустоты в мыслях, в том месте, где я судорожно в ярких красках рисовала