Лина Люче - Огонь в его глазах (СИ) Страница 14

Однажды, несколько лет назад, Лей посетил одну из лекций Аквинсара в научном институте, посвященную адаптации в семи мирах. Ученый обращал внимание слушателей на то, что при нахождении в мирах люди по-разному воспринимают как окружающий мир, так и самих себя – все зависит от их фантазии, жизненного опыта, сложившихся представлений о чем-либо. По его мнению, совершенно неслучайно происходил выбор животного, в образе которого человек впервые входил во второй мир. Исходя из своего опыта, Лей был склонен согласиться.

Глава научного института на лекции призывал не проводить прямых параллелей между ощущениями в теле того или иного животного и реальными ощущениями животных. «Даже находясь в теле, покрытом шерстью, стоя на четырех лапах, вы остаетесь разумным существом, поэтому нелепо думать, что тигры, зайцы и волки воспринимают окружающий мир также», - с улыбкой пояснил он аудитории. «Ваши ощущения – порождение вашей же собственной фантазии. Визуализация в семи мирах позволяет вам обострить их, но они находились в вашем сознании задолго до того, как вы испытали их. Строго говоря, они всегда были с вами, и лишь ваше сознание ограничивало доступ к ним», - заключил ученый.

Лей не знал, насколько парень был прав. Многие обитатели Семи миров, ученые и не только, считали миры фантазией, пусть даже она была так хорошо визуализирована. Но всегда находилось ровно столько же людей, которые были уверены в их реальности – не меньше, чем в реальности основного, восьмого мира. Иногда Лей соглашался с первыми, иногда был готов примкнуть ко вторым. Но одно он знал точно – никогда в жизни до попадания в четвертый мир, он не испытывал таких ощущений легкости, беззаботности и искристого веселья.

Искорки радости в его душе, казалось, танцевали вместе и искорками солнца на водной глади, искорками брызг, летевшими в разные стороны, когда он прыгал и резвился на волнах. Образ дельфина открыл ему еще одну дверцу вглубь собственной души, которая раньше оставалось закрытой.

Как приятно заниматься самосовершенствованием вместо того, чтобы выходить в первый и сразу приступать к работе, подумал Лей. Разговор с Яльсикаром они завершили на том, что поработать в мирах Ксеара предстоит еще немало. Возникло сложное дело, и оставлять его нерасследованным было бы непорядочно. Бьякка объяснил Лею, что намерен дать Ксеару еще год прежде, чем окончательно покинет его миры. На поиск нового главы СБ и на балансировку нагрузки. Поэтому и от помощника требовалась максимальная «подчистка хвостов», а в идеале – предельно быстрое расследование по новому делу.

Думать об этом совершенно не хотелось. Проснувшись в мирах, он хотел урвать еще несколько минуточек расслабухи... а потом еще несколько минуточек. Он понятия не имел, сколько в результате провел в четвертом, вдоволь напитавшись общением с водой, солнцем и свежим воздухом. Ни единого живого существа долгие часы не было поблизости, но он ни на секунду не чувствовал себя одиноким. Поэтому Лей вовсе не обрадовался появлению поблизости крупной касатки, особенно когда она обратилась к нему голосом шефа.

- Ты долго намерен тут бултыхаться? – полунасмешливо-полусердито осведомился Яльсикар. – У нас работы целый воз и маленькая тележка. Твои подчиненные, между прочим, шарахаются по коридорам с томными лицами. Я поувольняю всех к чертовой матери, будете вдвоем с Уордом пахать. Я…

- Ладно, ладно, - перебил Лей начальника, заводившегося все больше с каждым словом, а потом сосредоточился и вышел в первый, к дверям службы безопасности.

Картина, открывшаяся в приемном зале, полностью подтвердила правоту Бьякки: офицеры слегка распустились в отсутствие главного следователя.

Дело было в том, что Лей всегда обязательно пересекал приемный зал каждый раз, когда входил и выходил из СБ. А поскольку он это делал по многу раз на дню, дежурные офицеры всегда были готовы к появлению начальства и вели себя соответственно. Яльсикар же через дверь входил крайне редко, предпочитая экономить время, и переносился прямо в свой кабинет.

Скорее всего именно поэтому, зайдя в зал, Лей обнаружил картину, весьма прискорбную для взора любого начальника в любом из восьми миров: сотрудники бездельничали. Дежурных на местах не было, зато за стойкой скопилось гораздо больше народу, чем требовалось. Причина выяснилась сразу, как Лей приблизился к стойке: все шестеро офицеров были заняты просмотром текстовой трансляции и фото с всемирных соревнований по скоростным полетам на длинную дистанцию, и отчаянно болели. Их исключительным вниманием к этому мероприятию объяснялось и то, что никто не заметил вошедшего в зал начальника.

Сделав глубокий вдох, Лей коротко размахнулся и с силой хлопнул ладонью по стойке над головой офицеров, сгрудившихся за экраном самого большого в зале монитора. Звук удара прозвучал словно выстрел и эхом отразился от гладко отполированных каменных стен приемного зала.

Все шестеро мужчин, вздрогнув, резко подняли головы. Над выражением их лиц он бы посмеялся, если бы не понимал, что еще предстоит отвечать перед Яльсикаром за результаты работы подчиненных в его отсутствие. А в том, что эти результаты, мягко говоря, неудовлетворительны, Лей не сомневался.

Поэтому следующие пятнадцать минут своей жизни он посвятил крайне жесткому разносу всех вместе и каждого по отдельности, с не всегда цензурными, но зато ярко образными выражениями и угрозами лишить всех выходных и премий на десять лет вперед. И только выпустив весь пар, Ситте направился в свой кабинет, где со вздохом принялся разгребать неподъемную кучу дел, накопившихся за два месяца.

Через пару часов Лей решил ненадолго прерваться и зашел в отдел регистрации, чтобы зарегистрировать свой выход в четвертый мир. По напряженным лицам сотрудников, их застегнутым на все пуговицы рубашкам и сосредоточенным лицам он понял, что коллеги уже поделились с ними подробностями устроенного им разбора полетов.

Удовлетворенный первыми результатами воспитательной работы, Ситте вышел в коридор, где столкнулся нос к носу с Шоном Уордом. Розыскной опыт этого офицера в реальном мире был куда богаче, чем у самого Лея. Но Уорд попал в миры совсем недавно, и опыта жизни в них у него было удручающе мало. Возможно, из-за этих взаимодополняющих качеств они и подружились, хотя знали друг друга совсем недолго. Встрече были рады оба – Лей улыбнулся, лицо американца просияло в ответ.

- Ну, наконец-то, - взвыл он, хлопая Лея по плечу.

- Чувствую, тебе без меня пришлось нелегко, - прокомментировал Ситте, немного смущенный бурной реакцией приятеля.