Когда умирает свет (СИ) - Адьяр Мирослава Страница 14

Карлос ухмыльнулся и окинул меня таким взглядом, что я почувствовала, как краснеют кончики ушей.

— Ты выглядела слишком милой и беззащитной, чтобы выставить тебя вон.

— И ты поступил как настоящий рыцарь.

— Pues si! — Карлос остановился и осмотрел проход впереди. Я не могла видеть, что там творится, — фигура мужчины все заслоняла. Снова шагнув вперед, он одарил меня насмешливой улыбкой. — И тебе это помогло, правда?

В этом Карлос не врал.

Наша первая встреча действительно была странной. Я тогда только начала исполнять обязанности Слышащей. Первые руины, первое столкновение с живым, одичавшим камнем. Он не хотел подпускать мелкое непонятное человеческое существо, что взволнованно переминалось с ноги на ногу на пороге неизвестного.

И уж точно камень не хотел со мной говорить.

Было ли это из-за волнения, страха или из-за самого камня — но я и правда мучилась жуткими кошмарами. Они ни на секунду не отпускали меня, мешали и изматывали, а камень будто получал от этого какое-то извращенное удовольствие. Я могла поклясться, что слышала его смех.

Или все это было игрой воспаленного бессонницей и ужасами воображения? Кто теперь мог бы сказать наверняка?

И в одну ночь я не вытерпела. Разрываясь между отчаяньем, смущением и усталостью, я пришла к палатке Карлоса — дрожащая, жалкая и измотанная до предела. Откинула полог и встретилась с ним взглядом.

— Я хочу спать с тобой.

— Usted dirá.

“Как скажете”.

Вот так вот. “Как скажете”. Тогда он еще обращался ко мне на “вы” — Саджа всемогущая, да мы едва знали имена друг друга! — но быстро бросил эту привычку в воображаемый мусорный бак и никогда к ней не возвращался.

Карлос просто подвинулся на узкой койке настолько, чтобы освободить мне немного места. А я свалилась прямо там и проспала без сновиденией часов пять, не меньше, беззастенчиво обвив мужчину руками и ногами, как вьюнок, уткнувшись носом в его шею.

— Я в тебя прямо тогда влюбился, — вдруг сказал он. — Где еще найдешь такую открытую и готовую просить о помощи женщину?

Карлос подмигнул мне, а я только хлопнула его рукой по плечу.

Нечего отвлекаться.

И смущать меня окончательно.

Берта рядом цветисто выругалась, ударившись об острый осколок камня.

— Гадство гадское! — прошипела она. — Понапридумывают коридоров всяких! Кто по этим узким лазам шарился, кошки местные, что ли?! Или их специально для врагов выдолбали?

Карлос не удержался от смешка, но улыбка мужчины быстро угасла, когда на противоположном конце прохода кто-то зарычал.

И я отчетливо услышала скрежет острых когтей.

Начало долгой дороги

Скрежет повторился, на этот раз ближе. Я замерла, вжала голову в плечи и прижалась к стене, будто могла пройти сквозь нее и убежать прочь.

Хрен там.

Я здесь надолго.

Извернувшись, я достала револьвер и обхватила его дрожащими ладонями, а Карлос, почувствовав мою возню, тихонько рыкнул:

— Без геройства, Оттавия.

— Тебя это тоже касается, — прошипела я в ответ, а где-то над нами снова противно заскрежетало.

Первое, что я увидела, — голову. Точнее, морду. Вытянутую, как иголка, и такую же узкую, рассеченную пополам тонкой ниткой рта. Пасть открылась, и я поняла, что она занимает чуть ли не всю длину от кончика “носа” до задней части большого каплевидного черепа, а это, на минутку, добрых два фута. Глаза существа были подернуты белесой пленкой, оно слепо тыкалось в камни над нашими головами и царапало твердую поверхность мощными когтями.

Тонкая вытянутая шея была будто создана для того, чтобы выдергивать добычу из узких проходов.

Мы — моллюски в панцире, а оно — открывашка, что могла нас с легкостью извлечь на свет и затем перемолоть острыми зубами.

Остальное тело было похоже на обезьянье — только с удивительно мощными конечностями — совершенно безволосое, но при этом отблескивавшее на солнце странным подобием хитинового панциря — темного, рассеченного красноватыми прожилками.

Обезьянка носила “доспехи”. Что ни говори, а фауна на этой планете была с выдумкой. Можно даже сказать — извращенная.

Я невольно вздрогнула, представив, как это существо хватает кого-то из нас и разрывает на части. А оно могло! Силищи бы хватило, чтобы открутить голову взрослому человеку.

Ни Карлос, ни Берта не двигались, — как мне показалось, даже не дышали.

Существо было слепым, но это не делало его безопасным.

Карлос предельно медленно и аккуратно повел рукой. Перехватив дробовик поудобнее, он чуть качнул запястьем, чтобы разложить оружие. От тихого щелчка тварь дернулась, повернула голову и застыла. Кончик ее острой морды замер всего в дюйме от лица мужчины. Приоткрыв пасть, существо сверкнуло клыками и высунуло длинный плоский язык.

Мощное протяжное “бум”, от которого, наверное, содрогнулось само небо и камни должны были обвалиться нам на плечи, почти меня оглушило; а тварь взвыла, когда в грудь ей ввинтилась ослепительная охряная вспышка, разбрасывая в разные стороны осколки панциря.

Не такой уж и крепкой оказалась защита.

Выстрел вытолкнул существо из прохода, освободив нам дорогу, но тварюшка просто так сдаваться не хотела. Из пасти вниз свесились длинные нитки желтоватой слюны, а из горла рвался то ли стон, то ли собачий лай, полный такой обреченной уверенности и голода, что мне на мгновение стало жаль слепого охотника.

Как он вообще выживал все это время в городе?

Как его до сих пор не разорвали сильные и здоровые собратья?

Впрочем, долго размышлять он нам не дал.

Бросился вперед, взрывая землю мощными когтями, оглашая окрестности хриплым ревом.

Я подняла револьвер и выстрелила почти не целясь, мягко “погладив” спусковой крючок.

“С оружием нужно быть нежным, как с любовником, — как-то говорил Карлос. — Если ты любишь его, то оружие ответит тебе взаимностью, будь уверена”.

И оно ответило.

Чистый раскатистый звук выстрела резанул слух — и панцирь на груди существа треснул, разошелся в стороны острыми зигзагами, обнажая буро-зеленое нутро — подрагивающее, блестящее от крови и слизи.

Странное создание откатилось прочь, попыталось сбежать. Поняло, наверное, что противники не по зубам, из другой весовой категории и здесь не помогут ни клыки, ни крепкие когти.

Коридор впереди оказался широким, я бы даже сказала — просторным. Здесь могли без труда проехать два аэрокара, и близко не задев друг друга бортами. А в сотне футов дальше виднелась только синева небесная и больше ничего.

Обрыв? Я не могла понять.

Разве такое бывает? Чтобы вот перед тобой был город, а через несколько шагов — совсем ничего?

Существо уже не передвигалось — оно ползло на брюхе, пытаясь укрыться; но Берта не дала слепому хищнику уйти. Мне показалось, что я расслышала, как она поднимает оружие, рассекая вязкий от жары и влаги воздух.

Щелчок.

Выстрел.

Не трескучий, как у револьвера, и не громовой, как у дробовика Карлоса, а странный, вибрирующий звук. Точно пушка Берты плевала электрическими зарядами. Впрочем, попадание разметало тварь на несколько футов по округе, так что в эффективности я не усомнилась ни на секунду.

У тела я задерживаться не стала — образцы мог взять Карлос, — а двинулась дальше, туда, где синева притягивала взгляд, точно магнит. Каждый шаг давался мне с трудом, но я держалась, как могла, хоть каждый мускул и молил о пощаде, а в голове сталкивались кометы из бесконечных вопросов, разлетались в стороны колючими осколками, и я едва ли была способна мыслить адекватно в этот самый момент.

Камень молчал. Мне казалось, что он и не заговорит больше.

Сказано все, нечего больше обсуждать.

Мы должны явиться к центру города… для чего-то, а все остальное — не нашего ума дело.

Я не могла и не хотела с этим мириться, но и сделать ничего не была в силах. Этот город мог держать нас в ловушке.

Специально.

Ему что-то нужно.