Вишенка на десерт (СИ) - Лис Алеся Страница 14

― Но врач… ― завожу свою шарманку. Опозориться на глазах у всего зала даже для меня слишком.

— Врач не запрещал, — колючий взгляд обжигает. А вдруг это своеобразный экзамен. О, не надо было ехать на этот прием — чуть не плачу от осознания, в какой переплет попала.

― Желаете оказаться в объятиях любимого жениха? ― неожиданно спрашивает.

— Какого еще, — фыркаю и наконец замечаю Джеффри, который с сияющей улыбкой спешит к нам. — Конечно, окажу — поспешно соглашаюсь, стараясь как можно милее улыбнуться.

На самом же деле чуть не скрежещу зубами от безысходности. Между двумя огнями, это же надо так влипнуть! Бесы бы побрали этого Джеффри. И как мне теперь танцевать? Сам танец странный, я даже в фильме таких движений не видела. Запомнить и повторить вряд ли смогу.

― Успокойтесь леди. Я поведу, только слушайтесь меня, — вдруг наклоняется к моему уху Торнтон. Произносит успокаивающие слова низким бархатным голосом, и кожа моментально покрывается пупырышками.

Но я снова пренебрежительно фыркаю. С чего это Торнтон решил избавить меня от своего друга. В кустах они вдвоем о "жабе" сплетничали.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Торнтон берет мою руку, заставляет сделать круг. Я теперь оказываюсь спиной к Джеффри, который замер и уставился на нас. А сама смотрю в фиалковые глаза очаровательной блондинки, которая от возмущения едва дышит. Грудь над корсетом вздымается как паруса корабля — вот-вот вывалится.

— Меня от Джеффри вы спасли. А я вас от кого? — потихоньку начинаю понимать.

― От леди Люси Барроуз, ― не юлит с ответом.

Ах, вот кто такая эта Люси, которая пылала желанием меня видеть. И действительно ли пылала. Теперь, кажется, готова разорвать на куски. И ненависть в ее глазах мне подсказывает, что мы никогда не были подругами. Почему же все в один голос утверждают, как она по мне скучала?

Еще один круг заставляет нас повернуться спинами друг к другу. Я значительно ниже Торнтона, и мои обнаженные лопатки касаются шершавой ткани его фрака. От этого мурашки бегут по коже, и тоненькие волоски на шее чуть ниже затылка становятся дыбом.

— Вы все же простили Джеффри? — спрашивает, когда мы снова оказываемся лицом друг к другу.

— А он просил прощения? — иронически вскидываю бровь.

Пристальный взгляд пробегается по мне от макушки и до носочков изящных лакированных туфелек, а затем возвращается.

— Вы совсем не такая, как я думал, — неожиданно издает. ― Иначе постарался бы раньше с вами наладить общение.

— Какая? ― взгляд не отвожу. Догадываюсь, что он умышленно хочет меня заставить чувствовать себя неловко.

― Интересная… Необычная…

― Не преувеличивайте, ― пожимаю плечами. Еще не хватало выделиться в его глазах. И так этот разговор нервирует. — Такая же, как и все. Ищу успешного мужчину, желаю удачно выйти замуж и родить кучу детей. Как любая достойная леди в этом зале.

― Но не за Джеффри…

— Не за Джеффри. Не желаю, чтобы мое приданое осело в карманах таких, как вы. Мой отец не для этого зарабатывал его кропотливым трудом.

Помню, что маман по этому поводу говорила. И верю ей, но всем остальным знать об этих условиях моего брака необязательно.

— Значит, не за Джеффри?

— Нет.

Он задумывается. Сердце начинает тревожно стучать под ребрами.

— А за меня?

— Что за вас? ― не сразу понимаю.

― Мое предложение приняли бы?

Ошарашено хлопаю глазами, сбиваюсь с такта, застываю как соляной столб. Он шутит? Наверное, шутит, не может всерьез такие вещи говорить.

― Так приняли бы? ― повторяет вопросы и мягко снова увлекает меня в танец. В голубых глазах никакой насмешки.

― Нет! ― испуганно трясу головой.

— Нет?

― Ни в коем случае!

Таки надо было держаться подальше от этих проклятых менталистов.

Моя рука в его руке холодеет. Пальцы наливают морозом. Ноги совсем не чувствуются. И как я ими перебираю… загадка! Невольно нахмуриваюсь. Совершенно не нравятся эти странные экзамены, которые устраивает герцог. О том, что предложение может звучать с совсем иной целью, совершенно не думаю. Ну, смешно же, согласитесь — герцог Торнтон, самый завидный холостяк сезона, соблазнился жабой.

— Так я и думал... — буравит взглядом. Льдинки в глазах обжигают как угли.

― Если думали, зачем спрашивали? — возмущаюсь. Подозрения подтвердились, но от этого совсем не легче. Торнтон что-то вынюхивает, и это невероятно пугает.

― Ведь вы сами заявили, милая Вивьен, что вам, как и остальным девушкам в этом зале, нужен хороший и достойный мужчина, дети, семейное гнездышко. А кто может быть достойнее меня?

— Вы слишком самоуверенны, лорд Торнтон, — задираю подбородок. Даже мысль, что этот тщеславный аристократ считает себя партией, от которой ни одна не сможет отказаться, бесит и раздражает. Так и хочется щелкнуть по этому надменному аристократическому носу.

— Нет, я просто уверен в себе, — соблазнительная улыбка выгибает губы. — Не слишком. Так почему же?

— Считайте — нет искры, — пожимаю плечами.

― Искры?

― Понимаете, самого достоинства мало...

― Моего достоинства вам мало? — насмешка в глазах становится слишком откровенной. — Поверьте, вы еще даже близко с ним незнакомы.

Вспыхиваю как спичка. Странная двусмысленность фразы заставляет покраснеть. Не может быть, чтобы лорд Торнтон говорил о таких вещах. То есть имел в виду те вещи, о которых я подумала. Но румянец расползается, ничего поделать с этим не могу.

Как хорошо, что в этот момент фигуры танца снова заставляют нас повернуться спиной друг к другу. Есть время прийти в себя. И когда я снова поворачиваюсь лицом, его цвет уже перестает напоминать перезрелый помидор.

— Чем же вас мое достоинство не устраивает? ― не унимается.

― Потому что я желаю испытывать к своему избраннику немного другие чувства. Должна быть симпатия, привязанность, любовь, в конце концов, страсть.

― А возможно они, как аппетит, приходят во время еды? — провокации становятся более серьезными.

― Что-то не верится. И вдруг не придут. Мои родители любили друг друга…

— Да неужели? — аристократическое лицо вытягивается от удивления.

— Ох! — выдыхаю испуганно. Снова проговорилась. А может, это он своей магией так влияет на меня?

— Да. Между ними были чувства, — настаиваю. А вдруг...

Вряд ли Торнтон знает подробности отношений лорда и леди Роуз. К тому же, почему бы между ними и не быть этим самым чувствам... Дружбе, уважению... Родили ведь четырех детей, воспитали, обеспечили, жили вместе столько лет. Вот бы расспросить у кого-нибудь. Или вспомнить…

К счастью, меня от глубокого провала спасает окончание танца. Торнтон заводит руку за спину и кланяется. Я осторожно кошусь на других девушек, стараюсь понять, что мне делать в ответ. Они, подхватив подолы платьиц, тоже кланяются, грациозно приседая. Неуклюже сгибаю колени, копируя их движения, выкручиваюсь подобным кренделем.

— Отвести вас к матери и сестрам? — неожиданно берет меня за руку.

Я снова оглядываюсь, но другие дамы кавалеров под руку подхватывают. Мои же пальцы из своего захвата Торнтон и не думает освобождать. Сквозь тонкое кружево перчаток чувствую насколько горячая у него ладонь. И с каждой секундой она все больше и больше нагревается.

— Буду благодарна, — напряженно улыбаюсь.

Пытаюсь высвободить руку, но сделать это так, чтобы не привлекать лишнее внимание не удается. А мне еще сплетен ко всему прочему не хватает. И так, чувствую, будут шептаться. Даже представляю саму тему разговоров: "Красавица и чудовище", или "Принц и жаба"...

Однако Торнтону наплевать на них, знай себе тащит меня к стульям, где нервно обмахивается веером красная маман и ехидно перешептываются сестры. Однако когда мы приближаемся, Гортензия и Селеста цепляют на лицо милые улыбки и скромно опускают ресницы.

— Леди, — склоняет голову Торнтон.