В смысле, Белоснежка?! - Анастасия Разумовская Страница 14

Чёрные брови сдвинулись.

– Нет! – он и сам понял, что возразил излишне резко, и снова улыбнулся, смягчая властность слов. – Не стоит. Уже практически всё готово. Я тебе пришлю знахарку. Ты должна быть завтра самой красивой, милая. Ложись, действительно, отдохни.

Король снова улыбнулся и покинул мою комнату. Заразиться побоялся, гад?

Я погасила все свечи, кроме той, что стояла у изголовья, переоделась в ночную сорочку, распустила волосы и легла в постель, изображая терпеливое страдание. Через непродолжительное время в комнату вошла горбунья с кустистыми седыми бровями. Она пронзительно взглянула на меня, прошла и взяла мою руку за запястье.

– Жара нет, – проскрежетала холодно. – Что с вами, милая?

– Слабость, – пожаловалась я. – Как вас зовут, бабушка?

Старушка пожевала губами, подозрительно взглянула на меня.

– Карабос зовут меня, милая. Странно, что ты спрашиваешь моё имя.

На ней было обтрёпанное старое платье и залатанный передник. Всё чистое, но очень ветхое. Видимо, королевской милостью знахарку не часто жаловали.

Я напрягла память… Память шепнула: "Спящая красавица, злая фея". Так ведь Малефисента же, разве нет?.. Ах, нет! Это у Диснея, а вот у Шарля Перро была Карабос. Точно! Анечка любила слушать сказки, а я – читать ей. И у меня был прекрасный сборник сказок с совершенно чудесными, ещё советскими иллюстрациями…

– Фея Карабос? – ахнула я. – О, Боже… А я тут… Присаживайтесь, милая фея! Я совсем не была готова, что вы почтите меня своим приходом. Не хотите ли фруктов? Или вина, может быть?

Я зазвонила в колокольчик, и пока опешившая старая фея приходила в себя от неожиданного любезного внимания, велела появившейся Чернавке принести самые лучшие приборы и хрустальный кубок. И немедленно.

Помнится, в «Спящей красавице» король обидел фею Карабос. Я не повторю его ошибок. Поэтому я окружила старушку таким радушным вниманием, что фея совершенно растаяла. Захмелев, потянулась к моему уху и шепнула:

– Не ходи в дальний коридор под Потаённой башней…

Прелестно! Страшная, ужасная тайна короля, о которой знают все!

Я заколебалась. Мне нужна помощь этой волшебницы. Но… А если она меня выдаст? И всё же… Одной мне не справиться.

– Не могу. Мне очень нужно это зеркало.

– Ну, как знаешь… Непутёвая ты… Чем же мне помочь тебе, деточка?

Она долго размышляла, бормотала что-то вроде: «сапоги-скороходы… да нет, нет… волшебная флейта? Тоже не то…». А потом ударила себя по лбу сухонькой ручкой:

– Ладно. Помогу. Вот, возьми колечко… На палец не надевай. Наденешь – станешь незримой.

Кольцо-невидимка? Как у Бильбо? Отлично!

Это было скромное медное колечко, очень тонкое, больше похожее на скрученную проволоку, чем на украшение. Я минут пятнадцать восторгалась и благодарила на все лады, затем нагрузила добрую старую женщину продуктами с королевского стола и попросила сказать королю, что я очень-очень больна. И, если он хочет, чтобы я поправилась к завтрашнему дню, то меня категорически нельзя тревожить до утра. А лучшим лекарством для меня станет… тыква.

– Продолговатая. Вот такого размера.

Фея потрясённо взглянула на меня, но всё же согласилась и вышла, задумчиво покачивая головой.

Принесённую тыкву я спрятала под кровать, ещё раз строго-настрого запретила себя тревожить, снова легла и стала ждать вечера.

Меня и в самом деле больше никто не потревожил. Я лежала и смотрела, как на сад спускаются сумерки. Сначала заснеженные ветви полыхнули золотом, затем разлилась лиловатая синева… Надеюсь, что зеркало мне поможет… Интересно, а кольцо-невидимка в моём мире будет ли действовать?

Наконец, тихий шум в коридорах сменился безмолвием.

Я встала. Уложила пышное платье в кровать, накрыла одеялом, соорудив нечто вроде человеческой фигуры. Полюбовалась делом рук своих. Сердце билось отчаянно. Разорвала сорочку снизу, завязала так, чтобы получилось нечто вроде комбинезона. Будет холодно, но это я переживу. Главное – ничего не испачкать кровью.

Затем вытащила тыкву. Разрезала её на две половины, выковыряла мякоть, продела шнурки от рукавов… Обувь оказалась мерзкой на ощупь, но она мне понадобится лишь в той самой комнате. Конечно, можно было бы пройти и босиком, но вдруг эта заколдованная кровь не отмоется со ступней? Кто её знает. А тыкву я просто выкину.

Когда чернила ночи сгустились за окном, а на небо вползла раздутая, словно упырь, луна, я надела на палец кольцо и тихонько вышла за порог. Самодельные тыквенные сабо держала под мышками, шла босиком, не решившись взять тапочки. Вдруг что-то пойдёт не так, и мне придётся объяснять, почему они оказались мокрыми? Босиком я, конечно, могу простыть, но ведь я вроде и так больна? Ещё и правдоподобнее получится играть больную, если вдруг не удастся удрать этой ночью.

Потаённая башня напомнила мне склеп. Унылый, мрачный, печальный… Мёртвый.

Подойдя, внимательно осмотрелась по сторонам. Мне кажется, или у той яблони слева какая-то особенно чёрная тень? Вгляделась… Да нет, кажется.

Потянула дверь на себя, проскользнула в приоткрывшуюся щель. Снова замерла. Взяла лампу, чуть встряхнула, прислушиваясь. Затем другую. Перепробовала все, выбрала ту, где масло было так много, что «плюха» почти не было слышно, а при встряске из носика брызнуло на руку.

К моей досаде оказалось, что волшебное кольцо не скрывало предметов. По крайней мере, из-за света лампы моя фигура отбрасывала явную тень. Или, может, мою тень тоже вижу только я? Проверить возможности не было.

Я снова поднялась на каменную площадку, где лестница расходилась: две её части устремлялись вверх, а одна – утекала вниз. Тяжёлая дверь всё так же тяжело открылась под моим плечом.

Не смотреть по сторонам! Только под ноги!

Хотя… стоит ли бояться безобидных скелетов? Вряд ли. Живые люди страшнее. И всё-таки мне казалось, что черепа провожают меня внимательными взглядами. Я поспешно прошла страшный коридор. В конце его оказалась низкая дверь.

Честно говоря, если бы не Анечка, я ни за что не стала