К чему приводят шалости (СИ) - Маркова Анастасия Страница 15

Кряхтя и охая, я сползла с постели, открыла дверь и... выронила книгу. На пороге комнаты стоял принц собственной персоной. На нем не было уже привычного плаща, отсутствовал и меч. Наряду с охватившей радостью в голове запульсировала мысль: «Что привело его ко мне?».

– Можно войти? – спросил он, протянув мне оброненную книгу.

Алме приглашение не нужно было. Она прошмыгнула внутрь, как только открылась дверь, и теперь довольная прыгала на кровати.

– Конечно, – воскликнула я и отошла чуть в сторону, пропуская драгоценного гостя в свою обитель.

Тейлор первым делом неторопливо осмотрелся.

– У вас здесь мило, – мужской голос прогремел подобно раскату грома.

Его усилению способствовали большая комната и минимум мебели.

– Спасибо, – ответила я со смущением, когда он окинул меня с ног до головы изучающим взглядом.

– Вы ходили к целителю после спарринга?

– Нет, – еле заметно покачала головой.

– Я так и думал. Поэтому принес вам особые регенерирующие средства. – Гость подошел к столу и поставил на него прозрачный флакон и темно-коричневую баночку. – Их разработал очень одаренный лекарь. Если сегодня перед сном примете восстанавливающее снадобье, а ссадины и синяки обработаете мазью, утром будете как новенькая.

Это было то, в чем я крайне нуждалась. Но зеленоватый цвет зелья не внушал доверия. К тому же оно продолжало бурлить и в запечатанном стеклянном флаконе. Прямо какая-то взрывоопасная смесь, а не снадобье. Даже моей младшей сестренке, только начавшей знакомиться с зельями, было далеко до такого шедевра.

– Они точно помогут? – с недоверием посмотрела на своего гостя.

– Должны. По крайней мере меня они всегда выручали.

– Вас? – озадаченно спросила я.

Его непривычно теплый до этого момента взгляд вмиг похолодел, а широкие плечи напряглись. Я поняла, что затронула болезненную тему для Тейлора.

– Мой учитель по боевым искусствам был суровым человеком. Первое время на спаррингах мне часто доставалось. Скажите, почему многие убеждены, что дети титулованных особ рождаются особенными и чуть ли не с пеленок все знают и умеют?

– Разве не так? Вы же принц.

– Получается, если я принц, значит, не человек? – неожиданно повысил он голос, чем несказанно удивил меня.

Злость Тейлора не имела ко мне отношения. Она выражала его недовольство своим статусом и сверхспособностями, что приписывались ему людьми.

– Раз вы принц, значит, можете намного больше любого жителя империи, – проговорила я вкрадчивым голосом, вкладывая в высказывание всю значимость занимаемого Тейлором положения, и поспешила более доходчиво объяснить, когда слова не достигли цели: – Посудите сами. С рождения у вас лучшие няньки, учителя, книги, целители. С самого первого вдоха жизнь дает вам больше, чем кому-либо другому. Вас окружает богатство и море возможностей. Но вместе с привилегиями ваше положение накладывает на вас безграничную ответственность. И я не думаю, что ничто человеческое вам не чуждо. Вам, как и другим, свойственно ошибаться, болеть, ненавидеть, любить… Просто, как никто другой, вы умеете за холодностью и маской неприступности прятать чувства. И все потому, что боитесь ошибиться, стать посмешищем в глазах народа, боитесь не оправдать свой статус, надежды, возлагаемые на вас родителями, боитесь в тысячный раз испытать душевную боль. Ведь она преследует вас чаще других. Чем богаче человек, тем больше к нему тянется людей в желании урвать свой кусок. Сперва вы им, несмотря на предостережения, наивно открываетесь. Только вместо того, чтобы ценить доверенные сведения, они используют их против вас же, причиняя боль, ожесточая ваше сердце. В итоге вы перестаете верить всем вокруг, закрываетесь в себе. Но, мне кажется, еще не поздно измениться.

Бесконечно долгое время Тейлор стоял с задумчивым видом и не сводил с меня глаз, словно пытался установить между нами ментальный контакт и понять, были ли мои слова правдивы или я попросту хотела ему угодить.

– Люди смотрят на мое состояние, внешность, но не заглядывают мне в душу, – наконец приглушенно произнес он.

– А как можно в нее заглянуть, если вы накрылись плащом-невидимкой и никогда его не снимаете? – с нажимом спросила я, хотя вопрос был скорее риторическим.

В комнате снова повисло молчание. Только теперь Тейлор не смотрел на меня, он стоял у окна и вглядывался вдаль. Я же корила себя за допущенную вольность, была убеждена, что сейчас принц покинет мою комнату и больше никогда уже в ней не появится. Кому нравится слушать правду о себе?

Внезапно Тейлор повернулся и спросил:

– Если вы сомневаетесь в действенности мази, почему бы прямо сейчас не оценить ее силу?

Манера его разговора изменилась. Исчезла прежняя официальность и резкость, хотя до нежного воркования, которое я слышала однажды в День шалостей и пакостей, было весьма далеко. Да и доведется ли услышать вновь?

Но собственные переживания сейчас не имели значения. Как мне показалось, Тейлор решил воспользоваться советом и побыть в моем присутствии не принцем или главой безопасности, а простым человеком со своими слабостями и недостатками. Я облегченно выдохнула.

– Каким образом? – поспешила уточнить, не представляя, что он предлагает.

– Сейчас узнаете.

Таинственная улыбка гостя вызвала у меня беспокойство. В мгновение ока он оказался у столика, на котором стояли регенерирующие средства, снял притертую крышку с темно-коричневой баночки, обмакнул в мазь палец и подошел ко мне.

От Тейлора пахло мятой. Я вздрогнула, когда он дотронулся до небольшой ссадины на лбу. Сердце вмиг сорвалось в галоп. Принц впервые позволил себе коснуться меня.

– Больно? – заботливо спросил он, переходя изучающим взглядом от моих глаз к губам.

– Немного щиплет.

Невзирая на старания ответить как можно увереннее, голос предательски надломился.

– Сейчас пройдет, – уловило ухо негромкий ответ.

Я ожидала, что Тейлор отстранится, но внезапно он провел пальцами по моей щеке. Нежно и едва ощутимо, словно ее коснулись невесомые крылья бабочки, вызывая приятный трепет в груди.

– Зачем вы согласились на бой с Кросби? – неожиданно спросил он, разрушив волшебство момента, и отнял руку от моего лица.

В его голосе не было ни капли недовольства или осуждения, лишь недоумение.

– Лэр Эвердин сказал, что мне не мешало бы научиться сражаться на мечах.

Если бы я знала, как принц отреагирует на услышанное, нашла бы другое оправдание поединку с блондином. Фиалковые глаза Тейлора вмиг потемнели и сузились, на скулах заиграли желваки.

– Эвердин, – прорычал он. – Опять этот Эвердин! Куда ни глянь, везде он. Сейчас же поговорю с ним и прикажу отменить тренировки.

– Нет! – воскликнула я и схватила Тейлора за руку в намерении остановить.

В ответ на мою реакцию его лицо вытянулось от удивления, но потом он снова напустил на себя серьезный вид. Заскулила даже Алма, которая к тому времени вдоволь напрыгалась и улеглась спать. Да что там говорить, я сама испугалась собственной импульсивности.

Спрятав руки за спину, сделала шаг назад и добавила мягче:

– Не нужно. Я даже рада, что лэр Эвердин назначил тренировки. Уверена, уроки владения холодным оружием пойдут мне на пользу.

В фиалковых глазах принца появилась озадаченность.

– Зачем вам это? В бою с настоящим врагом вам не выстоять. Чтобы достичь мастерства, потребуются годы.

– Разве у меня их нет? – усмехнулась я. – Нужно же чем-то, помимо несения службы, заниматься ближайшие пять лет. К сожалению, я не очень хорошо владею иглой. Стежки выходят кривыми. Следовательно, картины крестиком мне не вышивать. Да и усидчивости не хватает. Но, по правде говоря, я не хочу, чтобы каждый желающий вроде Алекса Кросби шлепал меня по мягкому месту.

От услышанного принц заметно помрачнел.

– Тогда вам понадобится много целебной мази. Принесу на днях. И, нира Мередит, я восхищен вашим упорством. Другая бы на вашем месте давно прибежала ко мне с жалобами и мольбами избавить ее от сурового начальника, перевести в другую смену. Но вы этого не сделали.