И в болезни, и в здравии, и на подоконнике (СИ) - Коханова Юлия Страница 15

Все-таки не-маги – удивительные люди.

- Сейчас поверни направо.

- Точно? Там одностороннее движение, - Льюис на секунду обернулся, повергая Деллу в сладостный трепет. Мгновенное ощущение опасности от того, что машина движется без контроля, просто по инерции, холодными мурашками просыпалось вдоль позвоночника.

- Да. Направо и прямо.

Льюис нырнул в короткий просвет, проскользнул под носом у здоровенного грузовика, и переместил машину поближе к тротуару. На повороте он выкрутил руль, и нос тойоты, описав плавный полукруг, сменил вектор.

- Оу.

- Что?

- Мне нравится, как ты поворачиваешь. Такое приятное ощущение.

Судя по округлившимся глазам Льюиса, фраза имела скрытый смысл. Или не имела смысла вовсе.

- Я что-то не то сказала?

- Не знаю. Ты любишь, когда автомобили поворачивают? Я тебя правильно понял?

- Ну да. Прикольно. Я сижу в кресле, которое не двигается – но при этом несется в двух футах над шоссе на скорости тридцать миль в час. Да еще и поворачивает.

- Никогда не думал об этом в таком ключе, - озадаченно нахмурился Льюис. – Но теперь, когда ты так говоришь – да, наверное, прикольно. Эй, там впереди забор.

Он начал притормаживать, и Делла, опомнившись, протестующе замахала руками.

- Нет, не останавливайся, езжай вперед! Прямо в забор, давай!

- Что, протаранить?! – Льюис рывком выкрутил руль и остановил машину так резко, что Делла ударилась ладонями в приборную панель. – Ты с ума сошла?

- Да нет там ничего! Это иллюзия! – Делла раздраженно потерла ушибленную руку.

Льюис внимательно посмотрел на забор – высокие, футов семь, гофрированные металлические листы.

- Уверена?

- Абсолютно.

- И как же это работает?

- Что именно, - растерялась Делла. – Иллюзия? Ну… просто обманывает. Показывает несуществующие вещи.

- Хорошо. Показывает. А если кто-то захочет по нему палкой провести, чтобы загрохотало? Или обопрется?

- Этого не будет. Там чары отведения висят радиусом футов десять. Не-маг даже подойти к забору не сможет.

- А если все-таки?

- Тогда и загрохочет, и железякой спину подопрет. Иллюзия многофакторная – работает со всеми органами чувств и корректирует реальность для вовлеченного объекта. Но к нам это не относится, езжай вперед.

- … Ладно...

Тойота медленно тронулась с места. С напряженным лицом Льюис направил машину прямо по центру забора. Бампер приблизился к металлическому листу… коснулся его… и прошел насквозь. Тойота проехала через забор, как через полосу тумана, и вырулила на широкую улицу, вымощенную круглой брусчаткой.

- Блядь, - тихо выругался Льюис и снова остановил машину. – Тайм-аут. Мне нужен тайм-аут.

- Конечно, - растерялась Делла. – Как скажешь.

Весь опыт общения с выходцами из не-магического мира говорил Делле, что Льюис должен быть счастлив. Поражен. Увлечен и очарован. Именно таким был Петер, когда впервые попал в Нью-Орлеанскую Академию – и не только он. Маргарет Керси, дочь электрика и учителя. Роберт Бриггс, сын банковского клерка и медсестры. Сьюзи Фолкс, Хорхе Вердуго, Алекс Кавана, Мария Беркман… Все дети, рожденные в семьях не-магов, вступали в мир чародейства со счастливым трепетом. Делла помнила, как впервые увидела Петера – длинный, тощий, нескладный мальчишка, сидя на корточках, таращится на семейку садовых гномов. У Петера было такое лицо, как будто ему подарили мешок шоколадных лягушек и ручного взрывопотама в придачу. А Льюис выглядел так, будто сел задницей на гвоздь.

И это было нихуя не правильно.

- Если хочешь, подожди меня здесь. Или с той стороны. Выезжай отсюда, припаркуйся и передохни, пока я все осмотрю, - попыталась исправить ситуацию Делла.

Льюис, не открывая глаз, помотал головой.

- Нет, все нормально. Мне просто надо привыкнуть.

- Ладно.

«Не используй на взрослых не-магах методы, рассчитанные на одиннадцатилеток. Это тупо».

Голос Петера, звучащий в голове у Деллы, сохранял омерзительно-высокомерные интонации – те самые, из-за которых хотелось ответить не словом, а делом. Например, дать засранцу пинка.

К сожалению, пинать было некого, поэтому Делла молча откинулась на спинку кресла и тоже прикрыла глаза. Рядовой Уилсон пережил четыре года войны в Ираке – и это как-нибудь переживет.

И вообще, дистресс или эустресс – вот в чем вопрос. Делла мысленно поставила на второй вариант и скрестила пальцы на удачу.

Минут через пять двигатель тойоты ожил.

- Куда едем? И как? Правила здесь те же?

Делла открыла глаза. Льюис больше не выглядел как человек, который удерживает сознание от коллапса исключительно усилием воли. Счастья на лице, правда, тоже не было – но когда оно было?

- Все то же самое, один в один. Сейчас езжай вперед, на третьем перекрестке повернешь налево и остановишься возле дома с горгульями. Это такие крылатые…

- Я знаю, что такое горгульи.

Льюис тронулся с места. Он ехал медленно, настороженно оглядываясь по сторонам, словно каждую секунду ожидал атаки. Делла молчала. Машина медленно катилась по брусчатке вдоль трехэтажных кирпичных домов, украшенных колоннами, барельефами и статуями. С фантазийных балкончиков стекали гирлянды цветов, защищенные от ноябрьского мороза устойчивыми термочарами. Бронзовые единороги, фениксы и гром-птицы вертели головами, переступали с ноги на ногу и откровенно зевали от скуки. Здоровенная статуя кентавра стояла, уставившись в пасмурное небо, и задумчиво почесывала лошадиную грудь. В исполнении получеловека-полуконя невинный жест обретал внезапную двусмысленность.

Среди идиллической гармонии Цветочной улицы дом Дирка Цибулоффски был оскорблением для глаз. Стены из черного гранита, увенчанные острейшими пиками решетки на окнах и горгульи, с громовым грохотом расправляющие крылья, – каждой своей деталью дом вопил о том, что внутри вершится самая темная магия.

- Вот сюда, правильно? – уточнил Льюис, уже подгоняя тойоту к тротуару.

- Именно. Я же говорила: ты сразу поймешь.

Льюис, наклонившись, еще раз обозрел дом через боковое стекло.

- Охренеть. Как в кино! У вас часто так строят?

- Нет. Цибулоффски был мелким эгоистичным мудаком, выпендрежником и позером. А еще он был лучшим некромантом в западном полушарии, поэтому мог себе позволить некоторые чудачества. Например, отгрохать вместо дома креативный склеп.

Делла вылезла из машины и решительно направилась к двери. Сидящая на карнизе горгулья встрепенулась, отслеживая перемещение вероятного противника. Повела клювастой головой, угрожающе расправила крылья. И заорала. Широко распахнув орлиный клюв, горгулья верещала дурным голосом, перемежая рев, пронзительный вой и что-то вроде тирольского йодля.

- Да заткнись ты, Мерлин тебя прокляни! – донесся откуда-то сверху пронзительный женский вопль. В доме напротив распахнулось окно, из него вылетела банка майонеза и со звоном врезалась в горгулью, заляпав стену жирными пятнами. Статуя, икнув от неожиданности, заткнулась и начала облизываться каменным языком. Душераздирающие вопли сменились скрежетом и вибрирующим скрипом.

Льюис медленно, с видимым усилием убрал руку от кобуры. Глаза у него были дикие.

- Может, в дом зайдем? – неуверенно предложила Делла. – Пока она опять не заорала.

Надежды на преобладающий эустресс таяли, как масло на горячем тосте.

В огромном холле было сумрачно и пусто. Расставленные в нишах чучела застыли в напряженных позах, словно изготовились к броску. В тусклых глазах поблескивали искры отраженного света. Среди причудливого паноптикума Делла уверенно опознала пятинога, гиппокампа и крупного самца тибо. Остальные экземпляры представляли собой причудливую компиляцию: на туловище ре-эма красовалась голова единорога, гитраш распахнул широченные грифоновы крылья, а русалка, утратив рыбий хвост, обзавелась изумрудно-зеленым змеиным. Даже на расстоянии пары футов Делла не могла обнаружить следы заклинаний, скрепляющих чужеродные части тел. А может, их и не было. Цибулоффски экспериментировал не только с некромантией.