Любовница на заказ - Кира Полынь Страница 15

Как же сложно.

После сна не стало легче. Состояние совсем не изменилось, и я безвольной тряпочкой распласталась по кровати, не в состоянии даже ноги оторвать от пола.

Тяжелые шаги приближались, и меня, несколько грубо, подбросили в воздух, полностью закидывая на кровать.

— Кто разрешал тебе вставать?! — хищно прошипел он, но в темноте голос казался мне чужим, незнакомым. — Ты должна была лежать пока не поправишься. Кто переодел тебя? Кто помыл!?

Потрогав влажную голову пальцами, он резко приподнял меня под руки, затягивая выше, к изголовью кровати.

— Кто тебя разбудил?

— Я сама проснулась, — сглотнула вязкий ком, — господин.

— Кто прикасался к тебе? Как ты поднялась с постели?!

Трогая свежие простыни, он понял, что белье слишком чистое для того, в котором несколько дней лежали без сознания.

— Мне помогли, я просто хотела…

— Кто!? Тихия!?

Мужчина выпрямился, возвышаясь надо мной, и готов был сорваться с места, в полумраке комнаты отсвечивая бликами на напряженных мышцах.

— Нет, она не причем…

— Кто!?

— Ваша сестра.

На секунду повисла тишина, а после он, несколько удивленно, спросил:

— Исшин помогла тебе?

— Да, господин. Я попросила ее, это моя вина.

Он еще некоторое время стоял на месте, а после сел рядом, на вытянутых руках нависая прямо перед моим лицом:

— Ты не должна была вставать. Слишком слабая.

— Я в порядке, — выдавила из себя, вновь задыхаясь от прилива боли, но сжав зубы, не застонала.

— Обманываешь меня. Хочешь, чтобы я вновь тебя наказал?

Открыв глаза, встретилась со сверкающим в темноте зеленым взглядом и сглотнула. При таком тусклом свете его лицо выделялось своей белизной, а губы заострились и будто бы вытянулись, делая мужчину еще больше похожим на истинного шайсара. Темные волосы гладким шелком свешивались вниз, и редкие отблески свечей танцевали на этом практически идеальном полотне, завораживая.

— Нужно напомнить тебе, что когда я говорю, ты должна выполнять это беспрекословно, — выдохнул в лицо, напоминая об отведенной для меня роли. — В наказание ты не получишь сейчас подарок, который я тебе привез. Только когда я буду уверен, что тебе становиться лучше. Поняла?

Я медленно качнула головой, пристально глядя на острую линию скул, чувствуя жжение в кончиках пальцев, от желания потрогать ее. Провести подушечкой, проверяя, порежусь ли?

— Я скучал, — добавил господин, и склонившись, прижался к моим пересохшим губам, замирая в ожидании взаимности.

Глава 17

Наверное, он ждал ответа, но я так удивилась, что смогла только распахнуть губы на выдохе, чем мужчина сразу же воспользовался, углубляя поцелуй. По телу поползла сладкая истома, а в голове одна за другой вспыхивали картинки нашей близости. Простынь по сторонам от меня затрещала, от крепко вжатых и натягивающих ее пальцев повелителя.

— Достаточно, — бросил он, резко отстраняясь. — Я приехал не один, и еще должен провести время с гостями. А ты должна лежать здесь, поняла? Или мне повторить?

— Мое наказание вернуло мне память, господин, — прошептала, не в состоянии повысить голос, глядя на мужское лицо все так же зависшее в опасной близости. — Я буду здесь.

Он будто бы усмехнулся, но я не успела поймать, как дернулись уголки губ, тут же возвращаясь в свое привычное положение. Такая безэмоциональность казалась мне странной, незнакомой, ведь на моем лице, как бы я не пыталась, всегда можно было прочитать все по взгляду. Даже сейчас, когда я задумчиво и без разрешения смотрела в зеленые омуты глаз, с золотистыми искрами света, как в отражении солнца на озерной глади.

Прервав наш молчаливый диалог, мужчина поднялся и направился к массивному шкафу, быстро избавляя себя от путав ткани мерцающего чапана с дорогим поясом на бедрах. Он переодевался быстро, самостоятельно и даже как-то по-военному четко, и я засмотрелась на слаженность движений.

— Можешь позвать Тихию, почитать книгу, а лучше всего поспать, пока я не вернусь.

— А что потом, господин?

Он обернулся, сверкая своими необыкновенными глазами, и его губы растянулись в неуверенной улыбке, будто бы он делал это чуть ли не впервые.

— Я проверю, насколько ты была исполнительна. И дам тебе еще одну порцию яда.

— Что?

— Моего яда, — не смутившись испуганного стона, уточнил он. — Он выведет токсин, очищая организм.

— Яд выведет токсин? — переспросила я, заставляя мужчину вновь остановиться, чтобы посмотреть на меня.

— Да, мой яд сильнее, и он убьет чужое отравление в тебе.

— А я не умру?

— До этого же не умирала. А я отравил тебя уже трижды.

Поправив на плечах взятую из шкафа накидку, господин провел ладонями по ткани, расправляя несуществующие складки и вышел, больше не сказав ни слова.

Буквально через минуту, в комнату мышкой нырнула Тихия, бросаясь к потухшим канделябрам и подушечками пальцев разжигая огоньки на кончиках фитилей.

Осветив комнату, так, что размывающиеся черты мебели стали различимы и больше не пугали своей объемной темнотой, она встала у входа, опуская голову в поклоне.

— Чего ты вы хотели, госпожа?

— Чтобы меня перестало трясти, — усмехнулась я. — Но думаю, для начала мне хватило бы книги.

— Какую пожелаете?

— Что-нибудь о землях шайсаров. Хочу знать больше о месте, что станет моим домом на долгие годы. Если я, конечно, доживу.

— Простите за дерзость, но думаю, если повелительница не смогла вас убить, жить вам еще очень и очень долго.

Я только усмехнулась.

Не смогла.

Смогла! Да только господин не пожелал отпускать меня на тот свет и насильно вернул обратно, вновь напичкав ядом. Но это мало кому интересные детали, поэтому я промолчала, а Тихия вышла, чтобы через время вернуться с тяжелой стопкой книг.

— Я старалась смотреть разносторонне, — пояснила она. — Здесь свод законов и правил, книги о легендах и сказках, географические карты и перечень старых правителей, по порядку и с подробностями о каждом.

— Ого, спасибо большое.

— Не смею больше мешать, — оставаясь такой же безучастной, она развернулась и вышла, даже не обернувшись.

Странная девушка.

Я знала, что стихийники всегда были не от мира сего, но огонь дар редкий, вспыльчивый, заносчивый. Девушка же был образчиком равнодушия и непоколебимости, что никак не вязалось с ее одаренностью. Каждый разговор с ней оставлял в душе некую недосказанность,