Реверанс со скальпелем в руке - Тамара Шатохина Страница 15

— Не расстилайте, — зажато как-то посоветовал Гаррель, — кто тут только не валялся. Я оставлю свой плащ — на него и ложитесь. Он почти новый. И еще воду во фляжке — мало ли… захочется пить. И закройтесь изнутри — слышите? Здесь… черт! — с металлическим лязгом швырнул он что-то в угол, — завтра организую надежную задвижку… если останетесь, конечно. Ну… все равно больше некуда вас… Неважно! Под дверью будет стоять часовой. Мадам…? Да вы совсем уже спите.

Я снова улыбалась, чувствуя, как он подталкивает меня к кровати. Быстро сняв со своей спины и раскатав скатку, он широким жестом набросил её на узкую кровать — ткань накрыла ее всю и даже упала до пола.

— Тут хватит и укрыться, хотя ночи теплые… — помог он мне лечь и даже стянул ботинки. Накрыл ноги краем накидки и расстроено пробормотал: — На мою голову…

— Спасибо… спокойной ночи, — бормотала и я тоже.

— А? Что вы такое сказали? — переспросил он, наклоняясь ко мне.

— Не обращайте… это я… так… — и это все, что я смогла вспомнить потом — из последнего. Что пожелала ему спокойной ночи по-русски. И ничего страшного. Я уже спала…

В тяжелый, мертвый сон провалилась сразу. Мозг вырубился и мне все равно было на жесткость постели, на то, что пытаются то ли будить, то ли переложить снова куда-то, раздеть… заботливый старикан. Так что-то… — мимо сознания. Касания, шелест ткани, запахи… С запахами здесь отдельная история — я помнила — удушливые…

Что-то пыталось пробиться в сознание — грубые толчки, рывки… непонятное болезненное ощущение вырвало из глубочайшего сна… почти вырвало. Но легкая боль как-то быстро ушла, вообще все быстро ушло — качание, ритмичный плеск волн… Я так и не проснулась полностью — только спала уже иначе — не мертвым сном, а с картинками…

Шония за руку вел меня вдоль моря… волны набегали, качая землю, а потом он остановился и рывком прижал меня к подоконнику, вздернул на него, а я обняла, прижимая к себе его голову. Млея, сунула пальцы в короткие жесткие волосы. Мы целовались. Жадно, глубоко — будто жизнь зависела… Жесть! Я разом, резко проснулась — в холодном поту и с ощущением уже случившейся беды. Нам нельзя!

Потерянно уставилась в темноту и с облегчением обмякла — сон, блин! Просто сон… Вообще первый раз такое. Сердце потихоньку успокаивалось, рядом никого не было, и только запахи… сильный запах мужских духов — резкий и яркий. Я заворочалась и села в кровати — мозги работать не желали, сознание возвращалось медленно. Но что замерзла, чувствовалось и я стала шарить рукой, пытаясь найти край плаща и укрыться. Так… уютненько завернуться в него и снова… опять спать. Дальше. Долго.

Укрываясь, обнаружила вдруг, что ноги голые и живот тоже, и холодно мне было именно там. И уже осознанно проведя по внутренней стороне бедер, почувствовала на ладони липкую влагу. Размазала ее, не понимая… месячные, что ли? У Маритт они были. Подняла пальцы к глазам и к носу… Хоть глаз выколи — темно! А вот нос работал… и до меня тихо доходило. Этот запах знает каждая женщина — острый и пряный запах мужской спермы.

Спермы…

Дальше я уже точно проснулась и дальше был ад. Представить не могла, что может накрыть так… Та массовая женская истерика в гардеробной — вообще ни о чем. Для меня и на меня обрушилось и придавило все разом — весь мир, жизнь, смысл, надежды и планы, вся вера в Бога и людей, которая еще оставалась!

Дыра внутри затягивала и засасывала, впереди — мрак беспросветный! Ничего святого в мире, ничего хорошего для меня — проклята! Нет — убита! Добили, суки…доконали. Я давилась, рыдала в подушку и задыхалась в ней — до спазмов и судорог! А потом ржала, как … туда же — в подушку и до икоты. На удивление, что-то еще контролируя — почему-то важно было, чтобы меня не услышали — никто. Это только моя беда! Снова беда.

А ржала… вспомнилось тут — «спит Розита и не чует, как на ней матрос ночует. Вот пробудится Розита и прогонит паразита…» Меня трясло и колотило в истерике, челюсть свело, зубы не хрустели и не ломались только потому, что закусила ими ткань… Не, ну бред же! Ну не может быть, не со мной…

Сколько так колбасило? Без понятия — пока силы не кончились. И я снова провалилась в сон — спасительный, тяжелый, почти беспамятство.

Утром, или днем уже, проснулась и какое-то время просто лежала, не двигаясь и мрачно глядя в потолок. Обдумывала. Беременности не боялась — Маритт выгнали из замка дю Белли в ссылку за бездетность. Пять лет — с семнадцати и до двадцати двух, она не могла дать мужу ребенка. Вот и турнул её в чем была. Там уже одевали и обували служанки. И содержание на охотничий домик не стало больше ни на один су. Приезжал, правда и насиловал, открывая перед этим окно — жирному старому борову всегда было жарко. Так и сдох на ней, облевав и жену, и постель. Только это и спасло потом уже меня от суда — признаки апоплексического удара… Естественная смерть.

Почему она выкинулась в окно — непонятно. Может не поняла, что умер? Иначе не стала бы. Была бы в уме — не стала. Спасалась, наверное. Как и у меня — последняя капля, просто не вынесла больше. Но под окном в лодке сидел Жером — подслушивал… сука, как выяснилось. По этим подробностям иронично прошелся потом младший дю Белли. Жером выхватил тело, но все же не успел — Маритт больше не было. Была я — чтобы сделать то, чего не смогла она. Я тогда надеялась, что в этой мистической рокировке есть какой-то смысл. Решила, что именно такой.

Теперь нет — не надеялась уже и не верила. И лежа на плаще Гарреля, всерьез рассматривала вопрос самоубийства — расчетливого и осознанного. Самоубиться было чем…

Астор дю Белли тогда предложил мне выбор — монастырь или ссылка в домик в средневековой деревеньке где-то в Бургундии. Я уточнила на всякий случай:

— Новое замужество для меня невозможно? — д-Артаньян вдруг как-то не к месту вспомнился… Атос. Понятно, что ассоциативный бред, но не все же здесь моральные уроды? И не все — старики.