(Не)любимый муж (СИ) - Ратникова Дарья Владимировна Страница 15

Прошло, казалось, с полчаса. И Эли потом не могла вспомнить о чём думала в эти минуты. Безотчётный страх овладел всем её существом. Она стояла, кусая губы и молилась только о том, чтобы Виктор остался жив. Она сделает всё для него, только бы он жил!

Наконец, прибыл доктор. Эли вспомнила его – пару раз, когда она или другие дядины домочадцы болели, он вызывал его. Доктор, сухопарый старичок, наклонился над Виктором, осмотрел рану и покачал головой. Хотел было что-то сказать, но потом увидел её и промолчал.

- Его надо отнести в дом. Здесь слишком холодно для него. – Наконец произнёс он. – Только… - Он запнулся, потом снова взглянул на неё. – Госпожа герцогиня, могу ли я говорить откровенно?

- Можете, - кивнула Эли, сжав губы, так чтобы никто не понял, что она на грани истерики. А она повторяла про себя как заведённая кукла: «Я нужна Виктору, я нужна Виктору» и это помогало ей не сойти с ума.

- Герцогу надо срочно сделать операцию и извлечь пулю. Но он может не пережить операцию, потому что потерял много крови. К тому же его нужно перенести в дом, туда, где есть возможность мне оперировать. А это, сами понимаете, тоже риск. Но решать в любом случае вам. – И посмотрел на неё.

Боже, зачем ей такой сложный выбор?! Она же ничего в этом не понимает, она не справится! Но Эли заставила себя сжать губы и прекратить панику.

- В каком случае у моего супруга больше шансов выжить? – Спросила она прямо.

- Если я попытаюсь сделать операцию, - так же прямо ответил доктор. – Но и здесь никаких гарантий.

- Хорошо, делайте всё, что вам нужно, чтобы подготовиться к операции.

Доктор удовлетворённо кивнул и отошёл от неё. Через несколько минут вернулись слуги, которых он посылал за носилками. Они осторожно положили на них Виктора, который даже не застонал. А жив ли он ещё? Эли сжала губы и заставила себя спокойно идти рядом с носилками и смотреть ровно, перед собой. Хотя сердце замирало от боли. Хватит! Она больше не маленькая девочка. Сейчас и от её действий тоже зависит жизнь Виктора.

Виктора положили на большой стол в гостиной, который уже подготовили для операции. Доктор раскрыл свой чемоданчик и попросил в помощники слуг, которые не боятся крови. Почти все вызвались помочь. Оказалось, Виктора любили все. От конюха, до последней судомойки. Доктор отобрал двух самых сильных слуг, а Перкинс напросился подавать бинты и инструменты.

- А теперь, госпожа герцогиня, вам тут делать нечего, - выпроводил её доктор. – Ваш покорный слуга сделает всё, что необходимо. И если будет на то Господня воля, ваш супруг будет жить.

И Эли осталась в коридоре. Бледная, дрожащая. Она не нашла ничего лучше, чем упасть на колени в молитве. Что угодно. Она сделает что угодно и согласна на всё, лишь бы Виктор жил. Операция длилась неимоверно долго. Часы в малой гостиной, куда её выпроводили, уже пробили полдень, а доктор никак не выходил. Что это значит? Сердце у Эли билось как сумасшедшее. Она с трудом уже переживала ожидание. Если через полчаса доктор не выйдет и она не услышит никаких известий, то она сама ворвётся к ним, не выдержит.

Она то присаживалась на кресло, то вскакивала с него и начинала расхаживать, почти бегать по комнате, потом опять садилась и прижимала руки к груди, силясь унять бешено бьющееся сердце. В глазах застыли слёзы, но она никак не могла заплакать. Всё тело в напряжении ожидало приговора. Потому что если Виктор умрёт, для неё это будет приговором. Как она будет жить без него? Эли даже не представляла этого себе. Поэтому когда доктор, тихо скрипнув дверью, вышел, она мигом подлетела к нему.

- Что? – Спросила тихо, боясь услышать ответ.

- Он жив. – Устало ответил доктор. – Но большего сказать не могу.

- Спасибо вам, - тихо прошептала Эли.

- Пустое, - махнул рукой доктор. – Я пока прослежу за герцогом. Если до сегодняшнего вечера он… - Доктор словно не мог выговорить это слово, но Эли поняла, что он имел в виду. – Словом, я жду до вечера, а потом уеду домой. Вам оставлю подробные указания с тем как ухаживать за больным. – Он помолчал немного, а потом вдруг улыбнулся и добавил. – Выше нос, герцог очень сильный мужчина. Если он выжил после такой раны, хоть и потерял много крови, то с долей уверенности могу сказать – будет жить.

И Эли выдохнула. Ноги сразу затряслись. И она едва добрела до кресла. Ждать до вечера… Слабая надежда не давала ей отчаяться, а слова доктора помогали держаться. Несколько раз слуги приносили ей и доктору чаю с булочками. Ей кусок в горло не лез. Но доктор сказал, что если она хочет помочь своему супругу, то должна хорошо кушать. Иначе она свалится от слабости и ему придётся разрываться между ними двоими. И Эли послушно съела несколько булочек и запила их чаем, не чувствуя вкуса ни того, ни другого.

Наконец, стемнело. Доктор в очередной раз вышел от Виктора, в этот раз уже одетый и с чемоданчиком в руке.

- Всё. Завтра зайду проведать больного. Он сейчас очень слаб и спит. Организм должен справиться. Главное, чтобы не началось воспаление. Давайте, я расскажу вам, что делать и какие лекарства герцогу давать.

Эли кивнула, взяла лист, перо и приготовилась записывать. Писать пришлось много. И хорошо, что так. По крайней мере она могла не думать, а ещё быть уверенной, что она точно ничего не забудет.

Когда доктор уехала, Эли сначала раздала указания слугам, которые, казалось, только этого и ждали. А ещё ведь скоро должны приехать те люди, которых Виктор посылал на пожар. И им она тоже должна будет дать указания. Вот только справится ли она? Эли решительно сжала губы. Она – герцогиня, она – хозяйка имения. Виктор надеется на неё. Она справится!

Эли попросила перенести кровать в гостиную. Она будет рядом с Виктором. Ни одна служанка не поможет ему так как она. Никто не будет так чутко охранять его сон. Эли подошла к нему, немного боясь, совсем немного. Ей было страшно увидеть на лице Виктора печать той тени, откуда не возвращаются. Но нет. Лицо его хоть и было бледно, но без той, мертвенной бледности, что она боялась.

Она посмотрела на Виктора и сама, не зная почему, улыбнулась. Они вместе и они обязательно справятся.

Следующие несколько дней Эли почти не помнила. Доктор заходил к ним каждый день по несколько раз на дню. И хотя с виду ничего не изменилось, но доктор оставался очень доволен.

- Всё намного лучше, чем я думал, - хмыкал он и улыбаясь потирал седую бороду. – Кто бы мог подумать, что ваш герцог такой сильный мужчина.

Эли была ему благодарна, потому что сама никаких изменений в состоянии Виктора не видела. Иногда она вскакивала ночью, чтобы посмотреть, жив ли ещё её муж. Но доктор видел улучшения и уверял её, что герцог уже скоро очнётся. Лихорадки не было, а значит всё прекрасно.

А ещё на неё вдруг навалились все дела по имению, всё, что Виктор делала сам, не поручая управляющим, как презрительно выразился Оливер. Эли не хотела даже вспоминать о нём, вычеркнула из жизни. Она не думала о том, как бы отомстить ему или наказать. Все её мысли были сосредоточены на муже. А про Оливера она просто напросто забыла.

Рабочим, что остались без крова, требовалась помощь и еда. А Эли не знала, чем конкретно помочь. Всем занимался её супруг. Хорошо, что у него были надежные люди, которые передавали через Даркинса ей просьбы о необходимом, а она, посоветовавшись с ним, помогала, чем могла. Вообще, если бы не слуги, во всём желавшие помочь хозяйке и переживавшие за герцога, она бы, наверное, не справилась.

А через неделю, Эли и сама заметила, что Виктору стало лучше. Он уже был не таким бледным, а лоб так и вовсе стал нормальным, тёплым, даже без толики жара, что был у него в самом начале после операции. Правда, её супруг так и не пришёл в себя. Лишь открывал ненадолго глаза, а потом закрывал. И всё таки ему было лучше. Доктор уже улыбался, как бы всем своим видом говоря: «Ну вот, видите, а вы волновались».

И Эли могла уже вздохнуть спокойно. И тут как раз к ней пожаловали констебли. Они долго расспрашивали, что, как и почему случилось с Виктором и кто и зачем в него стрелял. Эли не хотела лгать и что-то скрывать, а потом путаться в показаниях. Но она и не знала, как сделать так, чтобы тень её поведения не попала на её супруга. Ведь если всплывёт та история, которую по глупости она, наверное, разболтала всем подругам из пансиона, то пойдут слухи. А Виктора и так не особо любили в свете и она понятия не имела, почему. Поэтому Эли честно отвечала констеблям, что перенервничала, очень переживает за мужа и сейчас не может дать им никаких ответов. Пусть приходят потом. Когда герцог придёт в себя. Им пришлось удовлетвориться этим.