Ребекка Ройс - Глаза в глаза Страница 15

Спенсер ее хотел. Это очевидно. Его лицо снова превратилось в бесстрастную маску, и Аддисон тут же почувствовала укол разочарования. Потому что, вопреки всем разумным доводам, из-за него трепетало ее сердце. И она тоже его хотела.

Глава 5 

Ни о чем особенном Родс не просил – всего лишь вести себя прилично, чтобы у Уэйдов сложилось хорошее впечатление, но Спенсер, похоже, просто-напросто не мог не вести себя с Аддисон Уэйд как последняя скотина. Если он еще хоть пару минут проведет с ней в этой машине, вдыхая сладкий ванильный аромат ее волос и чистый запах кожи, то стукнет ее какой-нибудь дубинкой по голове, утащит в первую попавшуюся пещеру и возьмет без спроса то, чего ему хочется. Да что там! Вполне может быть, ему и из машины выходить не придется.

Как правило, Спенсер намного лучше справлялся со своими инстинктами. Что, черт возьми, с ним не так? Никогда в жизни у него не было сексуальных фантазий с участием тощих блондинок черлидерского типа, да еще и с гонором, который бесит до белого каления. Ему нравились фигуристые женщины с черными цыганскими глазами и длинными блестящими темными волосами. Женщины, которые были уверены в своей сексуальности, не пытались ее скрыть, говорили, чего они хотят, и делали, что пожелают.

Аддисон Уэйд и близко не была на них похожа. Благоразумный серый костюм, благоразумные телесного цвета колготки, благоразумные черные туфли. Глядя на ее одежду, Спенсеру хотелось заорать. И ничего благоразумного в этом не было.

Каково это было бы – завалить ее прямо на сиденье и брать снова и снова, пока ее красивые, но напряженно поджатые губы не сложатся в чувственную улыбку? По какой-то немыслимой причине из-за этой женщины чувства Спенсера работали на всю катушку. Это неприемлемо. Ему нужно взять себя в руки, пока он не попал в идиотскую ситауцию. Однако Спенсер был уверен на все сто: Аддисон Уэйд, внучка человека, который практически изобрел все существующие пытки для «аномальных», не станет раздвигать перед ним ноги.

Скорее всего он для нее хуже животного. Поэтому сейчас она и смотрела на него с такой неприязнью. Черт, да она с трудом выносила его присутствие и была так напряжена, что у нее дрожали руки. Спенсер закатил глаза. Кто его за язык тянул, когда он сказал ей, что хочет увидеть океан? И какая муха его укусила, раз он так отчаянно ее хочет?

Все вокруг думали, что такие, как он, невменяемые психи. Что ж, может быть, он и правда спятил.

- Приехали. – Голос Аддисон, лишь немного громче хриплого шепота, вырвал Спенсера из размышлений.

Он поднял руки и потянулся. Аддисон опустила глаза и опять застучала ногой по полу. Дурацкая привычка, которая должна только раздражать и ничего больше. Но в исполнении Аддисон почему-то казалась ему прелестной.

- Перед тем как мы войдем, я должна вам кое-что сказать.

Он поскреб подбородок и удивился, почувствовав щетину. Когда он в последний раз брился? Такие мелочи попросту вылетали из головы.

- Слушаю.

- Мой дедушка очень рассердился, когда узнал, что я обратилась к вам за помощью.

- Вы это сделали, не сказав Оливеру Уэйду?

Спенсер не знал, что должен чувствовать. Ужас или восхищение. Этот человек посвятил свою жизнь попыткам разрушить чужие. Спенсер, как никто другой, знал, каким опасным может быть Уэйд.

Аддисон кивнула:

- Джереми мой. Его доверили именно мне. Если придется, ради него я пойду и в адское пекло.

- Вы любите его как собственного сына?

- Да, - снова кивнула она. – Люблю. Он знает, что я не его мама. Ему всего четыре, но он помнит и любит Джинн. Мне поручили заботиться о нем, однако я и не представляла, что можно так сильно любить ребенка.

Ну вот, только он решил записать Аддисон Уэйд в категорию наглых избалованных девиц, как она говорит такие вещи.

- То есть я должен остерегаться вашего старого доброго дедушки?

- Он сказал, если вы переступите черту, он вызовет «Гнев» на нас обоих.

Спенсер видел страх в ее голубых глазах. Страх, который она даже не пыталась скрыть. Не успев подумать, он взял Аддисон за руку и не удивился, когда почувствовал, что она дрожит.

- Если вас это пугает, не волнуйтесь. «Гнев» наблюдает за мной каждый раз, когда я выхожу за пределы «Уютного рассвета». Может быть, они следят за мной, даже когда я там. Не знаю. Но если бы они хотели меня убить, то убили бы еще тогда, когда позволили полиции отнять жизнь у Присциллы.

Глаза Аддисон распахнулись, и Спенсер прикусил язык, чтобы не выругаться вслух. Он хотел ее успокоить, а вместо этого напугал еще сильнее.

- Что произошло?

Ну уж нет, вдаваться в подробности он не собирался.

- К тому, что происходит сейчас, это не имеет никакого отношения. Присцилла сделала глупость. Вот и все.

- Значит, «Гнев» пришел за ней только потому, что она нарушила правила.

У Спенсера на этот счет было свое мнение. В мире действовали несправедливые законы, и у него не было ни малейшего желания притворяться, будто это не так.

- Все это бред собачий. Она не сделала ничего такого, что выходило бы за рамки прав любого другого человека. Но да, технически она нарушила кое-какие правила. – Ему нужно было закрыть эту тему как можно скорее, пока он не сорвал злость на сидящей рядом женщине. Если это произойдет, у него больше не будет возможности помогать людям.

Спенсер вовсе не считал себя каким-то спасителем, но, когда его просили помочь, всегда старался сделать все возможное, используя свои «странные» силы. Если когда-нибудь он предстанет перед райскими вратами, именно об этом он сможет сказать с чистой совестью.

Само собой, люди верили, будто он обречен на ад уже потому, что родился на свет. Однако Родс думал иначе, а Спенсер ни разу не видел, чтобы тот ошибался.

Грегори, который ни разу не показался с тех пор, как Спенсер сел в машину, припарковался перед большим зданием. И почти сразу же снаружи открылась дверь – навстречу Аддисон из дома выскочил швейцар. Она вышла из машины, Спенсер последовал за ней.

Запрокинув голову, он рассматривал верхушку здания, которое Уэйды называли домом. Оно не было самым большим на этой улице, но так и кричало о деньгах и престиже. Посмотрев влево, Спенсер увидел знак с названием улицы. Они были недалеко от пересечения Мэдисон-авеню и Семьдесят первой. Естественно, никуда без Аддисон он не пойдет, но Спенсеру нравилось на всякий случай знать хотя бы приблизительно, где он находится.

Несколько секунд спустя его уши переполнились звуками. Он и раньше бывал в Нью-Йорке, и его всегда поражал городской шум. Движение на улицах было таким плотным, что казалось, будто автомобили живут собственной жизнью. Спенсера обступили гудки на дорогах, крики людей, звуки молотков и дрелей со стройплощадки где-то поблизости. Полная противоположность тишине и покою «Уютного рассвета», где на несколько миль вокруг не было ни души.