Сбежать от настоящего (СИ) - Таисия Васнецова Страница 16

Весы ожили, и правая чаша чуть сместилась вниз, а левая, наоборот, приподнялась. Я всмотрелась в образы над ней, там было моё недавнее прошлое, там были люди, которых я не хотела терять. Там была жизнь, которая на самом деле принадлежала мне. И сбегать от опасностей было не в моих правилах.

Левая чаша медленно опустилась вниз, я приняла своё решение. Весы тихо завибрировали, под смех Лабиринта, а я наконец озадачилась тем, почему он болтает и во всю проявляет свои эмоции у меня в голове. Он наверняка и мысли читал, раз сумел добраться до моих страхов, желаний и воспоминаний. Казалось, что он обстоятельно покопался у меня в голове.

«А как бы я проводил испытания, если бы не знал, на что можно надавить?» — раздалось в голове насмешливое.

— И не стыдно? Ты вообще кто? Хранитель?

«Нет, не стыдно, — у меня возникло ощущение, что мне показали язык, — я — Каменный Лабиринт».

А вот это уже прозвучало гордо. Будь у голоса ещё и тело, или хотя бы его подобие, то оно точно бы приосанилось и вздёрнуло подбородок. Теперь настала моя очередь фыркать. Какой у древнего и легендарного строения интересный характер.

«Нахалка, — фыркнул Лабиринт, — иди, впереди ещё два испытания. И они точно не будут простыми!»

Кажется, он слегка обиделся. Я закусила губу и понадеялась, что мой собеседник не очень мстительный. За весами появилась рамка портала, ведущая дальше. Я быстро вбежала внутрь, короткая вспышка света ослепила, и в следующее мгновение я вышла на каменном плато в пещере с высокими каменными сводами и пресловутыми клубами тумана. Лабиринт снова фыркнул, на грани слышимости, и тумана стало больше.

Гнев начал накатывать волнами, он был настолько мощным, что просто смёл все разумные мысли. Я увидела прекраснейшую свадьбу с сотнями высокородных гостей, разряженных в дорогие одежды, но моё внимание привлекли не они, а жених и невеста. Счастливые и прекрасные.

Теодор и Шей стояли у алтаря Адары и Роя, держась за руки, и неотрывно смотрели друг другу в глаза. Я почувствовала, что теряю контроль над своими эмоциями, которых становилось всё больше. Гнев, ярость, ненависть, зависть — всё в один миг ударило по сознанию, разрывая на части. Захотелось броситься вперёд, разбить чёртово зеркало, уничтожить их счастье.

Я сделала один шаг, медленный, тяжёлый, потом второй. Эмоции, мощные и оглушающие, требовали идти и разрушить всё это великолепие, а разум требовал остановиться. Я неумолимо приближалась к зеркалу и краю бездны. Мне было плевать на все доводы разума, что я могу пострадать, важнее было уничтожить радостные улыбки и влюблённые взгляды этих двоих.

Остался последний шаг, и я остановилась. Просто осознала, что это всё — ненастоящее. Это были не мои эмоции, а если и мои, то просто усиленные во сто крат. По поверхности зеркала пошли трещины, и оно завалилось назад. Тяжёлая рама полетела в пропасть, а зеркальная гладь рассыпалась на сотни осколков и выстлала для меня путь через бездну.

— Почему именно это ведение? — перевела дыхание и уточнила у Лабиринта в надежде, что он ответит.

«Потому что это именно то, что сейчас причиняет тебе боль больше всего, — хмыкнул голос в голове, — то, что вызывает больше сильных эмоций. Просто отстранись от этой боли и страха и спокойно выслушай то, что тебе хотят сказать».

— Предлагаешь мне выслушать Рейвена? — я почувствовала волну согласия, — послушаю, но не сейчас. Я слишком не уверена.

«Упря-я-ямая, — протянул Лабиринт, а потом еле слышно добавил, — как отец».

— С Теодором всё в порядке? — я намеренно пропустила слова про отца мимо ушей, потому что мой невидимый собеседник мог спокойно залезть даже в те мои воспоминания, которые я забыла.

И я искренне беспокоилась за некроманта, всё же, что бы там мастер Иширу ни говорил про равенство, а Лабиринт казался мне сущностью самостоятельной, от мнения богов, прежде долго воевавших между собой, не зависящей. В голове проворчали, что я принимаю его за злого зверя, лишённого всякого гостеприимства.

«Какой я кровожадный, — захохотал голос в голове, — не переживай, ничего с твоим женихом не случится».

В голове тихо прошептали, что будут рады побывать в моих снах.

Теодор появился в совершенно другой части того же Лабиринта, но легендарное сооружение не пожелало общаться с тёмным магом. Как бы мастер Иширу не убеждал Реджину, что маги тьмы и света равны перед богами и древней магией, а Каменный Лабиринт уже давно имел на этот счёт другое мнение. И искренне считал, что тёмным не нужны Рассветные Клинки.

Но этого мага он принял относительно благосклонно, просто потому, что некромант пришёл с девочкой, которую Лабиринт очень ждал. Конечно, он, живой каменный лабиринт, ждал свою светлую девочку немного позже, но от этого ни капли не расстроился, с удовольствием подвергнув Рейе, как звали девушку в этих краях, своим испытаниям. Хотя он и без того знал, что она достойна фасари.

Лабиринт рассеял своё внимание на двух юных магов, уже давно крепко связанных. Пока Рейе проходила испытания и откровенно дерзила древнему Лабиринту, её спутник тоже не отставал, но с испытаниями предпочитал справляться молча. Лабиринт с умилением отметил, что некромант и защитница с нестабильной магией удивительно подходят друг другу. Такие похожие и разные одновременно.

Тем временем Теодор успел оглядеть каменно-туманно-радужные окрестности и понять, что Реджины нигде нет. Он слегка обеспокоился, но решил, что им просто нужно пройти разные испытания. И был почти прав. Лабиринт усмехнулся, копаясь в голове некроманта. Сколько тут у этого тёмного мага всего интересного имеется. Слишком глубоко он уходить не стал, выбрал свежий страх на поверхности.

Не успел Рейвен сделать и шага, как схватился за горло, чувствуя, что становится тяжело дышать. В груди нестерпимо кололо, внутренности будто размололи на мелкие частицы, и боль только усиливалась, растекаясь по всему телу. В глазах начало темнеть, и он медленно осел на пол, прямо в туман, стелящийся по полу.

Мысли в голове словно застыли, как мухи в киселе, парню казалось, что сейчас жизнь покинет его. Ощущения были теми же, что и пару недель назад, когда Болотный Аркан взбесился и начал его убивать за непокорность. За то, что он смел идти против воли держателя Аркана и испытывать сильную симпатию к Реджине.

«Влюблённость» — именно так Теодор классифицировал свои чувства, когда очнулся в лазарете абсолютно свободным человеком.

Да, несмотря на Аркан, подавляющий чувства, именно рядом с Тиас он чувствовал себя свободнее. Именно она всё чаще становилась гостьей в его снах, совершенно Аркану не подконтрольных. Реджина как магнит тянула его к себе, сначала медленно, едва заметно притягивая к себе только взгляд, а потом всё сильнее и сильнее. И он находил в себе силы, чтобы сопротивляться Аркану и идти к ней навстречу.

Но, видимо, не судьба. Некромант прикрыл веки, перед глазами уже давно было темно, только мушки мельтешили. Сердце еле билось, а кислород почти не поступал в лёгкие. Он не хотел сдаваться, уходить на недосказанности. Он сам себе не простит, если опустит руки.

Тео тут же почувствовал то, что чувствовал тогда, когда из-за Болотного Аркана находился на грани жизни и смерти. Жуткая всепоглощающая боль, от которой невозможно было избавиться даже во тьме, где гасло сознание и ощущение всего живого. Эта боль была не физической, она шла изнутри, и от неё не было спасения. Она выкачивала жизненные силы, окончательно лишая воли.

А потом он почувствовал прикосновение прохладной руки к лицу и мысленно потянулся за ней, пока нежная ладонь не отстранилась, чтобы в следующее мгновение по горлу потекла вязкая жидкость, приносящая облегчение. Снова едва заметное касание, и Рейвен хотел сделать рывок, ухватить руку, переплести пальцы и никогда не отпускать. Тьма, теперь успокаивающая, баюкающая, не отпустила, и его поглотил сон.

Сейчас, в Лабиринте, Теодор открыл глаза. Нет, Аркана он не боялся, и задохнуться тоже. Он боялся, что эта спасительная рука исчезнет навсегда, и он не сможет за неё ухватиться. За руку Реджины, этой упрямой и яростной, но одновременно доброй и ласковой девушки.