За пазухой у дракона - Елена Валерьевна Соловьева Страница 16

Грэси благодушно согласилась и улыбнулась. Бэлтрен водрузил на стол раскаленный противень, держа его голыми руками. Антия стащила булочку и тут же бросила в тарелку, потому как горячая.

 А я поперхнулась застрявшим в горле возмущением.

Глава 9

Нет, это неправильно, совершенно неправильно. Сеньор Бэлтрен Драко не должен представляться кем-то иным, пусть уж лучше правда, чем это. Я сделала в сторону матушки Грэси большие глаза, а она отвела взгляд и хихикнула, как шаловливая девчонка.

— А вот и моя соня, — провозгласил Бэлтрен. Я даже опомниться не успела, как он оказался рядом и, по-свойски обняв, поцеловал в щеку: — Булочки будешь?

Я дар речи потеряла от такой наглости. Пунцовая, как закат, села за стол и сложила руки на груди. Кажется, это заговор. Точно, Бэлтрен, матушка Грэси и даже Антия сговорились.

Тучка, даже мой бесстрашный боевой кот, потерся о ногу Бэлтрена, как какой-то обычный домашний питомец.

— Все еще злишься? — бессовестно поинтересовался Бэлтрен. — И не хочешь поцеловать законного супруга?

Ложка, что я держала в руке, едва не согнулась пополам.

— Сколько раз повторять, мы не женаты! И вы никакой не Фернандо Гомес, а Бэлтрен Драко, наместник короля в про…

— Тщ-щ-щ, милая, — наглый дракон приложил палец к моим губам. И ведь не боится, что укушу! — Помню, все это мы обсуждали вчера. Но я остался при своем мнении. И все еще намереваюсь вновь завоевать ваше расположение. В чем бы ни провинился в прошлом. Или я не Фернандо Гомес.

— Г-р-р… — я обессилено уронила голову на сложенные на столе руки. — Это невыносимо. Вы правы только в одном, Бэлтрен, вы не Фернандо Гомес.

Нахал и не подумал сдаваться. Видно, упрямство у всех драконов в крови.

— Если тебе нравится звать меня Бэлтреном, можешь продолжать. Я, так и быть, стану отзываться.

— Вы дракон, — повторила я. — Посмотрите на свои руки: обычный человек обжегся бы о раскаленный противень. А у вас даже волдырей нет.

— Все правильно, моя кожа плотная и загрубевшая, — сообщил тот, кто прикидывался Фернандо Гомесом. — Я же много работаю руками.

Остальная часть завтрака прошла в молчании.

А после я увлекла матушку Грэси в сторонку и, сдерживая негодование, спросила:

— Что происходит? Почему ты поддержала его бред?

Матушка Грэси, несмотря на преклонный возраст, отвела взгляд, как провинившаяся девчонка. Неловко пожала плечами.

— А что?.. Если сеньору наместнику хочется побыть нашим помощником и защитником, пусть будет. Он нас сюда отправил, он пусть и помогает, дом восстановит. Хоть какая-то польза.

— Но он считает меня своей женой!

Это было, пожалуй, главной причиной моей злости. Да я ни за что, ни при каких условиях не с тала бы женой этого себялюбца. Вон, у него в городе любовница осталась, Лусия, пусть к ней и катится. Или летит, если сможет.

Матушка Грэси, не скрывая довольства, взглянула искоса:

— Мне кажется, потеря дара и памяти пошла наместнику на пользу. Сеньор Бэлтрен стал хорошим человеком, перестав быть драконом. Подобрел, да и вообще. Скажите вот, разве нам помешает мужская помощь в доме? А разве он вам совсем не нравится, деточка?

— Да при чем тут это!

Я была готова откровенно вспылить, и лишь любовь и преданность к нянюшке сдерживала мой взрывной, доставшийся от папы, нрав.

— Так нравится или нет?

Матушка Грэси откровенно хитрила. Ох, как не нравился мне ее взгляд. Тот, кто знает тебя с детства, видит порой совсем не то, что ты хочешь показать. А то, что пытаешься всеми силами скрыть даже от себя самой.

— Скажем так: после потери памяти и магических сил Бэлтрен Драко стал гораздо… приятнее, — покаялась я.

—  Так вот пусть и поухаживает, — тотчас отозвалась Грэси. —  Он же вбил себе в голову, что вас обидел. А ведь это действительно так. Дайте ему шанс, деточка. Глядите, и он даст вам шанс, когда придет в себя.

— А если нет? — охнула я. — В смысле, если он ничего так и не вспомнит?

— Может, это и к лучшему?

Странный получился разговор. Нельзя же вот так взять и приручить дракона, то есть сделать обычным человеком. Мало ли, что там ему самому мерещится после магической атаки. Это неправильно ― поддерживать подобные глупости.

Или я не права?..

Рассуждая об этом, достала из ящика комода письмо. То самое, что так «любезно» передал мне Бэлтрен Драко незадолго до того, как стать Фернандо Гомесом. Может быть, увидев личную печать и собственный почерк, он опомнится? Должна же его память проясниться.

Дракон обнаружился на заднем дворе. Вместе с Тучкой, временно переквалифицированным в ломового кота, они разбирали завалы и возводили новый сарай. Я, признаться, настолько устала удивляться этим утром, что попыталась держаться строго и серьезно, и все же не смогла сдержать смешка. Все же боевой кот, запряженный в повозку, вызывал, пожалуй, даже меньше вопросов, чем дракон, распиливающий доски и выпрямляющий старые ржавые гвозди.

— Простите, что помешала, — сказала я, намеренно громко кашлянув, — но я хотела вам кое-что показать, Бэлтрен. Вот, прочтите.

Протянула письмо, но оно едва не выпало у меня из рук. А все потому, что обнаженный по пояс дракон выглядел более чем впечатляюще. На улице ветер, холод кошачий, а у этого на широкой мускулистой груди капельки пота. Что еще раз подтверждает его принадлежность к драконьей породе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А еще то, что кое-кому тоже не помешает холодный душ. Мне, например…

— Наместник короля в провинции Арагоса, Бэлтрен Драко, — задумчиво прочел он собственную писанину. Пристально посмотрел на  размашистую подпись. — Вот сволочь!

Зло так, с выражением ярости на лице.

— В точку! — радостно поддержала я. — А вы сейчас про кого конкретно: про себя или вспомнили того, кто на вас напал?

— Наместник сволочь, и это еще мягко сказано! — повторил Бэлтрен и, скомкав письмо, зашвырнул подальше. — Никто не смеет лишать мою супругу имущества.

— Вот и я о том же! То есть нет… Стойте! Я не ваша супруга, но именно вы лишили меня имущества. Разве не узнали собственную подпись? Печать?

Похоже, нет.

Бэлтрен Драко упрямо вбил себе в драконью башку, будто он Фернандо Гомес и мой муж. Тот, кто должен защищать и оберегать от всяческого нападения.

— Я вызову этого мерзавца на дуэль! — продолжал бредить