Пара дракона - Миранда Мартин Страница 16

Пахнет хорошо, и это здорово, потому что я не знаю, каким образом обезопасить ее, если бы мне пришлось пойти на охоту. Затем я выковыриваю маленький плоский кусок металла, чтобы приготовить на нем мясо. Я достаю мешочек с травами и приступаю к готовке. Металл нагревается, и в это время я приправляю мясо, а затем кладу его на раскаленную поверхность. Запах специй и мяса наполняет комнату, соперничая с ароматом цветов. На моем лице расползается улыбка, когда я слышу, как она шевелится за занавеской.

Я обжариваю мясо с обеих сторон, часто переворачивая, пока оно не прожарится. Это не исцелит Джоли, но поможет выиграть время, пока я найду решение. Ей нужен эпис, и я должен как-то раздобыть его для нее. Я разберусь с этой проблемой позже. Теперь мне нужно исправить то, как я с ней обращался. Она не заслуживает моей агрессии. Я был неправ, и мне нужно, чтобы она знала, что я это понимаю.

Я вытаскиваю мясо из сковороды, когда занавес скользит в сторону. Она свешивает ноги с койки, и я смотрю, как она оглядывается по сторонам. Ее глаза расширяются, а рот расплывается в широкой улыбке. Она вертит головой из стороны в сторону, рассматривая все цветы и украшения, которые я собрал для нее. Она что-то быстро говорит, и я не понимаю слов, но от звука ее голоса у меня распирания в груди. Я улыбаюсь, она кивает и встает с кровати. Она подходит ко мне вплотную, затем протягивает руку и кладет руку мне на грудь.

Мир замирает, когда она прикасается ко мне. Все застыло в этом мгновении. Тепло ее кожи согревает меня через ткань моей рубашки. Покалывание исходит от того места, где кончики ее пальцев касаются меня, и мой член напрягается в замедленном движении, двигаясь с той же скоростью, что и время. Мои сердца делают по удару. Я не хочу, чтобы этот момент заканчивался. Она прикасается ко мне по собственной воле. Насыщенные, кремово-карие омуты ее глаз смотрят глубоко в мои, и мне хочется поцеловать ее.

Я останавливаю себя, когда наклоняюсь ближе с намерением, чтобы наши губы встретились. Она не дала мне на это согласие. Прикосновение не является приглашением к большему. Страх быть отвергнутым, а более того, страх зайти слишком далеко, убивает радость и ощущения от ее прикосновений. Я уже совершал с ней ошибки — больше я их совершать не буду. Она должна видеть во мне мужчину, которым я являюсь. Она — сокровище, которое нужно любить, уважать и заботиться о нем, а не то, к чему следует относиться легкомысленно.

Больше всего на свете мне сейчас хочется услышать свое имя из ее уст. Услышать, как она произносит мое имя своим музыкальным голосом, как оно слетает с ее языка… Предвкушение наполняет меня легкостью.

— Сверре, — говорю я, постукивая себя по груди. Я повторяю три раза, медленно произнося свое имя.

Она наблюдает, изучая мои губы, поэтому я повторяю свое имя, пытаясь разбить его на составляющие звуки.

— Серррррр, — пробует она, но неправильно.

Улыбаясь, как я надеюсь, ободряюще, я повторяю еще несколько раз, и она повторяет за мной.

— Сверре, — говорит она, осторожно произнося мое имя, в то время как ее пальцы все еще слегка касаются моей груди.

— Джж-ооо-ли, — говорю я, изо всех сил стараясь правильно произнести мягкие звуки.

Ее улыбка — это все, о чем я мог просить. Ее лицо превращается в нечто изысканное, нежное, яркое, поглощающее все мои мысли и внимание. Ее тупые зубы сияют ярко и белоснежно, ее полные губы приоткрыты, мой член пульсирует от желания, и желание поцеловать ее снова наполняет меня, но я сопротивляюсь.

Я указываю на стол. Она кивает, но ее пальцы остаются на моей груди. Она хочет, чтобы я поцеловал ее? Хочет ли она большего? Жаль, что я не понимаю ее языка. Смутные воспоминания пробуждаются, и я с уверенностью знаю, что до опустошения я мог бы понять ее. Раньше, когда у нас были технологии, когда старые вещи еще работали, язык не был препятствием. Теперь нас разделяет пропасть, ограничивающая наше общение примитивными жестами и отчаянными попытками быть понятыми. Гнев вспыхивает глубоко внутри меня от бессилия, и смутного ощущения того, что я потерял. Наблюдая за тем, как она движется к столу, за тем, как она идет, как покачиваются ее бедра, я сосредотачиваюсь на лучших чувствах. Она немного наклоняется, чтобы отодвинуть стул, и округлая мягкость ее ягодиц затмевает все остальные мысли. Я вспоминаю, каково ее тело там сзади, и какое оно мягкое на ощупь. Мой член неприятно пульсирует, и мне приходится встряхнуться.

Еда. Сосредоточься на еде. Она садится, пока я сосредотачиваюсь на раскладывании мяса по тарелкам, затем ставлю тарелки на стол, по одной перед каждым из нас. Она наклоняется над своей, и я слышу, как она глубоко вдыхает.

— М-м-м, — говорит она.

Это мягкий, чувственный звук, который никак не помогает мне сосредоточиться на еде. Мой член шевелится, и это акт испытание силой воли, чтобы сосредоточиться на чем-то еще. Я ставлю две чашки с полки на стол, а затем роюсь в сундуке. Я нахожу нужный мне мешок, который сшит так, что в нем есть маленький наконечник, который закрывается крышкой на конце. Я наливаю немного белой жидкости из мешка в чашки и вешаю его на стену.

— Ешь, — говорю я, указывая ей на тарелку.

Она смотрит вниз, потом на меня, но не начинает есть. Я снова делаю движение, и она пожимает плечами, ожидая чего-то, но я понятия не имею, чего. Нарастает разочарование, и возвращается мягкий гнев из-за нашей неспособности общаться. Мне нравится звук ее голоса, но я могу только представить, как было бы замечательно, если бы его музыкальность передавала концепции и идеи. Я беру кусок мяса со своей тарелки, кладу его в рот и пережевываю. После этого я предлагаю ей сделать то же самое, на этот раз более решительно. Она должна есть; следы эписа в мясе заставят ее чувствовать себя