Идеальная жертва - Марина Орлова Страница 16

А теперь сижу в съёмной квартире, пырюсь в окно с «гражданским» пейзажем и нервничаю про лейтенанта Смита. Ну чисто влюблённая девочка, только чашки кофе с пастилой не хватает для полноты образа. Вот так не замечаешь перемен, понемногу всё, а потом словно просыпаешься, смотришь по сторонам и охреневаешь – как я здесь оказался?

Но в принципе, я доволен. Рядом с Эйруином я испытываю разные приятные эмоции, его можно обнимать и тискать – теперь я прочувствовал, насколько раньше не хватало тактильного контакта, – а ещё кусать. Ещё он заботится обо мне по собственному желанию, а не по долгу службы, это непривычно, но греет. Да и мне нравится что-то делать для него, от этого любое занятие приобретает больше смысла.

Хм, можно было бы даже усилить романтическую составляющую. Просто из любопытства. Ру, конечно, отмахивается, ершится, называет чушью любые попытки баловать его, но ведь он просто не привык к такому. С прикосновениями у него поначалу тоже было плохо: всё сугубо функционально, только для секса и для скорейшего оргазма, зачем нужны эти ваши «просто так поцеловать между лопаток», – но распробовал понемногу. Может, и ухаживания понравятся со временем.

Вот только что? Явно не букеты, конфеты и стихи, которые я к тому же не умею сочинять. Может, – ха-ха! – почитать об этом статейки в сети, как Ру любит? Шутка. Сам придумаю.

Кстати, а что ещё он любит?

Секс. Кровь. Обустраивать дом. В этих направлениях я вряд ли придумаю что-то новое: в дизайне не разбираюсь, а костюм игривой кошечки на меня не налезет.

К слову о кошках… Эйруин ведь говорил насчёт кисточек, что ему понравилось меня раскрашивать. И я тогда оценил ощущения. Значит, куплю.

Что ещё? Когда мы ездим в Данбург, Ру всегда залипает возле моей коллекции машинок. Посмотреть что-то подобное? В детстве у него вряд ли было много игрушек, да и прогресс не стоит на месте, сейчас уже модели не то что на батарейках, а ездят на настоящем бензине и разбираются до винтиков. От таких ни один мужик не откажется, даже самый крутой.

9.

Вскоре весна закончилась: тёплый ветер с океана сменился колючим холодом из глубин материка, лужи превратились в каток, а с неба посыпалась ледяная крупа – то ли снег, то ли град.

Я поручил помощнику собрать предварительный костяк для годового отчёта, а сам сел пить кофе и разглядывать огромную коробку с железной дорогой, которую недавно доставили. Так не терпелось её увидеть, что заказал прямо на работу.

Уже четырнадцатое марта, Ру скоро приедет, зайдёт в свою комнату, а там такая красота будет его ждать. Пять метров путей, три поезда, до мелочей соответствующие реальным моделям, двадцать вагонов разных видов – и пассажирские, и цистерны, и хопперы. Тридцать человечков. Двухэтажный вокзал, депо, две станции. Деталей ландшафта, разных там кустов и семафоров, без счёта. Да если бы мне такое подарили, я бы помер от восторга! Надеюсь, Ру пустит меня поиграть.

За окном вьюга, а у меня – коробка с железной дорогой мечты, горячий кофе и шоколадка. Жизнь удалась.

Звонок.

Не на рабочий телефон, как обычно, а на мой. Номер скрытый.

Столо ответить, как женский голос шипит в ухо: «Проект “Вандалы” экстренно аннулирован. Местные обнаружили базу, эвакуации не будет».

В первое мгновение не могу сообразить, о чём вообще речь. Ошиблись номером? Потом узнаю голос – это же Лана Смит.

И проект, по поводу которого она может мне звонить вот так на личный номер…

– Как «не будет»?!

«Командующий лично отменил. Ты знаешь правила!»

Понятно, знаю. Бля, ну я же говорил Ру, что это не проект, а стрёмная хуйня, в которую нельзя лезть! Как всегда, штабные насочиняют инструкций, а как оно будет на месте, в этом дерьмовом пекле, их не волнует! Небось, уже поставили штамп «Закрыто» и новый проект сочиняют.

В ответ на моё молчание Лана умудряется и шёпотом повысить тон: «В последнем сообщении командир операции сказал, что база разрушена и эвакуация бессмысленна. Ты сам понимаешь, что это значит».

– Да нихуя это не значит! Что ещё за «бессмысленна»?!

«Син, поверь, если бы было хоть какое-то подтверждение от участников…»

– А как они должны подтвердить, если база разрушена? Наверняка просто передатчика нет, а вы и рады – не надо возиться!

Лана начинает протестовать, но я бросаю:

– Скоро буду, – и нажимаю отбой.

***

Генерал Смит встречает меня на проходной Главного штаба: вся остроугольная в чёрной форме, волосы в хвост, морщинок вокруг поджатых губ прибавилось.

Однако вместо того, чтобы повести в свой кабинет, тащит в конец ближайшего коридора и заталкивает в тёмную кладовку. В микроскопическом закутке я тут же грохочу ногой о металлическое ведро и чуть не сваливаю вязанку сменных швабр, да ё-моё…

Запихивается сама и закрывает дверь. Места впритык, так что Лане приходится прижаться ко мне – дыша в грудь, ага, ведь сегодня она без каблуков. А ведь когда-то мы в подобных местах трахались.

Но сегодня атмосфера совсем не игривая. Лана тычет кулаком мне в бок и рычит:

– Во-первых, спусти пар! Тут и без твоей истерики дерьма хватает! Давай, дыши, вдох-выдох. После этого обсудим.

Мне, конечно, много чего хочется ей высказать, но конкретно в этом она права, нужно успокоиться и вернуть ясность мысли. А потому я стаскиваю маску и послушно дышу. Вентиляция в кладовке так себе, воздух наполнен запахом чистящих средств.

– Всё, спокоен. Каков план?

Выпятив челюсть, она насупленно разглядывает моё лицо.

– Ты ведь не угомонишься, да?

– Очевидно, нет. И ты знала это, когда звонила. Слушай, я сам угоню корабль, ты будешь ни при чём. Только посоветуй нормального пилота в заложники.

– Под трибунал захотел?!

– У меня нет времени на эту часть!

Она отводит глаза и тут же тянет большой палец в рот, принимается обкусывать кожу вокруг ногтя – думает, значит. Она так и на занятиях в учебке делала. Тогда это казалось милым.

– Я могу дать тебе «зету».

– Что это?

– Корабль на экстренный случай. Всегда дежурит на поле. Но взамен ты должен привезти мне чёрный ящик из разрушенной базы. Если да, я выставлю всё так, что дело того стоило.

– А если нет, эвакуация выжившего участника операции не считается за уважительную причину.

Лана не отвечает, лишь поджимает губы. Конечно, она не произнесёт это вслух, ведь по центральным каналам главнокомандующий в красках расписывает, что в армии ценят жизнь каждого рядового.