Кольцо огня - Вульф Мара Страница 16

– Значит, добро в нас все-таки не перевешивает зло, – отвечаю его же перефразированной цитатой, которая очень нравилась Малакаю. Брат тоже не сомневался, что в итоге добро победит, какие бы ошибки ни совершали люди.

– Быть может, я все еще надеюсь.

Он откидывается на спинку дивана, и я сама немного расслабляюсь. Не знаю, откуда взялась такая убежденность, но он не набросится на меня, чтобы высосать кровь. Видимо, мое любопытство тоже сильнее врожденного инстинкта самосохранения. Более разумный человек с криком убежал бы прочь. Я же планирую задать Платону все вопросы, о которых уже не сможет подискутировать с ним Малакай.

А пока просто боком присаживаюсь на свой письменный стол и жду. Он здесь, чтобы поделиться со мной информацией. Она связана с регалиями, и я сомневаюсь, хочу ли ее слышать. Да, вчера в порыве ярости и боли я клялась отомстить, однако месть ничего, по сути, не изменит. Малакай мертв, а я лишилась не только брата, но и того, что просто себе нафантазировала. Я ничего не значила для Азраэля. И не хочу закончить так же, как он, снедаемой горем и ненавистью. У меня впереди не бесконечная жизнь, а ограниченное число лет, и если я на что-то имею право, так это на капельку счастья. Только вот никто мне его не преподнесет на блюдечке, придется взять его самой. Азраэль обидел меня, но я не позволю ему разрушить свою жизнь или даже просто повлиять на нее. Этот ангел меня не заслуживает.

– Мне следовало сохранить все в тайне. – Платон бродит взглядом по беспорядку на рабочем столе, стопкам книг на полу и обращается к двери. Та все еще открыта. Гарольд действительно оставил нас одних. – Не расскажи я миру об Атлантиде, вероятно, сейчас все было бы иначе. Александр никогда не узнал бы о регалиях власти.

– Александр? – В истории существует лишь один человек, которого он может иметь в виду.

Платон кивает.

– Александр Македонский был учеником Аристотеля, а тот, в свою очередь, моим.

– Я в курсе, – перебиваю мужчину. – В своих диалогах вы не упоминали регалии. Но знали о них?

Он проводит рукой по своей накидке.

– Мне о них рассказала Геката.

Все интереснее и интереснее.

– Геката – греческая богиня магии, умеющая призывать мертвых?

Не хочется вытягивать из него каждое слово.

Ученый вздыхает.

– На самом деле она не призывала мертвых. Это всего лишь глупый слух, который распустили о ней еще более глупые люди с целью оклеветать. Как и сейчас, мои современники тоже легче всего верили в самые абсурдные утверждения.

– Что-то остается неизменным. – Я не скрываю улыбку. – «Научись слушать и сможешь получать пользу даже от тех, кто говорит глупости».

– Да, однажды я так сказал. Не лучшая из моих цитат.

– Верно, потому что глупые речи, к сожалению, имеют обыкновение распространяться быстрее, чем умные.

Платон кивает.

– Жаль, что я не давал уроков таким сообразительным молодым женщинам, как ты. Тогда сегодняшний мир выглядел бы совсем иначе.

– Не могу не согласиться. Вас обратила Геката?

– Она этого никогда не умела, но попросила своего друга-вампира. – Он виновато улыбается. – Мы были довольно близки, и она ни в чем не могла мне отказать.

Странно себе это представлять, однако мужчина передо мной тоже когда-то был молод. И что мешало богине обратить на него внимание? Все-таки он считался одним из умнейших мужей своего времени и, возможно, остается им до сих пор.

– В молодости я очень интересовался магией. Думал, нет ничего важнее, чем узнать все, что только можно узнать. Так мы и познакомились. Однажды посетив мою школу, она довольно много спрашивала. Мы были очень счастливы вместе. – Он негромко вздыхает. – После обращения я больше ее не видел. То, что она сделала, было запрещено. Аристои не церемонились с наказаниями.

Звучит как предостережение.

– Почему они это запретили?

Платон добровольно позволил вампиру себя укусить. Бредовая мысль, но я задаюсь вопросом, смогла бы я спасти Малакая таким способом?

– Вампиры для них демоны, аристои презирают этих существ. Винят их в затоплении Атлантиды.

– Аристои много кого в этом винят, кроме себя самих. Вы жалеете о своем поступке?

– Я жалею, что втянул в это Гекату. Она и без того была отщепенкой среди богов, но все равно ради меня подвергла себя опасности. Разумеется, она не предупредила меня, что это под запретом. Я все понял позже, как и то, что любил ее, а она – меня. Мы часто чересчур поспешно разбрасываемся самым важным в жизни. Я не имел ни малейшего понятия, каково будет провести столетия в одиночестве.

Странно слышать, как старый философ рассуждает о любви. Я знакома с его дидактической поэзией, диалогами, с теорией о переселении душ и с поздним трудом «О добродетели». Но не припоминаю, чтобы он писал что-то о любви. Я восхищалась его мыслями, а теперь он сидит рядом со мной. Человек из плоти и… крови, и сожаления о потерянной любви с необыкновенной четкостью написаны у него на лице.

– И тем не менее вы бы сделали это снова?

Платон ненадолго задумывается над вопросом.

– Я заплатил за бессмертие слишком высокую цену. Нет, снова я бы этого не пожелал, но и не раскаиваюсь в своем поступке. Пусть за два тысячелетия человечество и не стало намного мудрее, но мне нравится считать, что в случае со мной все иначе. Хотя, оглядываясь назад, признаю: то, на что я пошел ради этого, – неразумно и безрассудно.

Я должна испытывать страх перед ним, но вместо этого снова улыбаюсь. Если вампиром Платон остался таким же любознательным, как и когда был человеком, то наверняка стал умнее.

– «Нет великих гениев без толики безумия», – цитирую Аристотеля.

Платон, естественно, узнает слова своего ученика и тихо смеется.

– Надеюсь, аристои понимают, с кем связались.

Нотки одобрения в его тоне заставляют меня смутиться.

– В диалогах ничего не написано о регалиях. Почему вы рассказали о них Александру и Аристотелю?

– А разве это не очевидно? Геката посвятила меня в эту тайну, и я не сомневался, что сумею найти регалии. – Он подмигивает мне. – Я был одним из умнейших людей своего времени и прямо-таки помешался на этом. Но, несмотря на приложенные усилия, у меня ничего не выходило, а силы истощались. Для этой задачи нам требовался смелый, умный и амбициозный человек. Тот, кто не сдастся так быстро.

– И им стал Александр? – качаю я головой. – Но он ведь был еще маленьким мальчиком, когда вы умерли.

– Верно, но мы знали: если кто и способен отыскать регалии, то только он.

– Потому что потомок Зевса? Он и вправду отпрыск Геракла? – История становится все абсурдней, но меня уже ничего не должно удивлять.

– Разумеется. В те времена ни в одном из людей не текло больше божественной крови. Его материнская линия происходила от Фетиды, матери Ахиллеса.

– Я думала, это просто легенда, чтобы представить Александра еще более необыкновенным, чем он был. Вы еще скажите, что он отправился в поход не для того, чтобы завоевать мир, а чтобы найти регалии.

Платон складывает руки на коленях, и я замечаю ответ в его глазах даже прежде, чем он открывает рот.

– Именно так. В юности у Александра проявлялись амбиции ученого. Учился он быстро и много. Из-за пытливого ума мы возлагали на него большие надежды. Однако мы с Аристотелем недооценили, что может сотворить с человеком успех военных компаний. Внезапно он пожелал иметь все: мировое господство и бессмертие.

– Но получил не все, – тихо заканчиваю я. – На момент смерти ему было чуть за тридцать, и Александр не оставил наследника, который правил бы его огромной империей. Очевидно, регалии он не нашел.

Ученые до сих пор расходятся во мнениях относительно причины, по которой Александр так быстро и неожиданно умер в Вавилоне. Есть мнение, будто он стал жертвой покушения, и эта теория выглядит все более вероятной с учетом того, что мне теперь известно.

– Кольцо, – внезапно сбрасывает очередную бомбу Платон. – Он отыскал кольцо.