Пыльца счастья (СИ) - Романовская Ольга Страница 16

Эмма с благоговейным ужасом взирала на следователя в маске, с ног до головы закутанного в плащ. Она видела лишь его руки. Брагоньер благоразумно перевернул перстни, и девушка не могла узнать фамилии человека, который вел допрос. Пусть и дальше полагает, будто с ней беседует господин Ульман, если вдруг Эмма пожелает узнать имя владельца кабинета. Обыватели обычно не интересовались, кто есть кто в Следственном управлении, поэтому даже табличка на дверях с обозначением должности помогала сохранять правосудие безликим, как и предписывал закон.

Брагоньер махнул рукой, и Эмму усадили на стул.

— Свободны! – отчеканил голос под маской.

Не вспомнила. Немудрено: страх парализует разум, да и соэр при допросах избавлялся от эмоций, характерных интонаций, слов – всего того, что могло бы выдать его имя. Многолетняя привычка.

— Итак, — Брагоньер очинил перо и пододвинул листы будущего протокола с гербом Следственного управления Сатии, — начнем. Имя, фамилия, род занятий.

— Господин соэр… — Эмма поднялась в просительном порыве, но тут же осела обратно, не найдя во взгляде следователя поддержки.

Странные у него глаза, не поймешь, какого цвета. И выражение отсутствующее, словно ему нет никакого дела до происходящего. Хоть бы интерес проявил или раздражение со скуки!

— Имя, фамилия, род занятий, — спокойно повторил Брагоньер. Голос звучал ровно, монотонно. – Предупреждаю, дача ложных показаний и отказ сотрудничать со следствием караются тюремным заключением и иными мерами воздействия.

При упоминании "иных мер" госпожа Донарт побледнела. Значит, ей рассказали о пытках.

Допрос сдвинулся с мертвой точки. Задержанная назвалась и призналась, что является девицей легкого поведения. Прежде работала в элитном борделе, последние четыре месяца на содержании виконта Ройса ли Трувеля.

Он купил ей домик, выправил новые документы и регулярно навещал для определенных целей. Судя по рассказу Эммы, они познакомились на дне рождения одного из друзей покойного. Госпожу Донарт часто приглашали на подобные мероприятия в качестве очаровательной спутницы. Иногда требовалось оказать интимные услуги, иногда просто спасти мужчину в безвыходной ситуации, когда нельзя прийти одному. За время работы в "Золотой лилии" – отчего-то дома терпимости любили давать цветочные названия – Эмма научилась хорошим манерам, прекрасно танцевала, музицировала, могла поддержать разговор, а не только задрать юбки. С последним тоже, по ее словам, все обстояло "на высшем уровне": она владела разными техниками и умела перебороть любую стеснительность.

Однако работать на других Эмме надоело, она выкупила себя и подалась в куртизанки. Жила сначала с богатым торговцем, затем сменила его на банкира, в компании которого и пришла на памятный день рождения. Юноша тут же загорелся, влюбился и перекупил девушку. Эмму не смущала разница в возрасте: в таких вопросах важнее деньги. Тут она не прогадала, ли Трувель платил щедро, ввел в высший свет – словом, поднял жизнь госпожи Донарт на новый уровень. Куда там "Золотой лилии"! Увы, Эмма любила кутить и пристрастилась к кокаину, поэтому и явилась на бал с подделкой на шее: оригинал ожерелья пришлось продать, а расстраивать виконта не хотелось.

Брагоньер слушал госпожу Донарт с брезгливой гримасой. Мог себе позволить: под маской не видно. Шестнадцатилетний мальчишка, купивший любовницу, а до этого посетивший половину борделей Сатии не вызывал сочувствия. Однако преступление есть преступление, и если даже жертва глубоко противна, нужно поймать убийцу. К тому же гибель аристократа – дело особое, его надлежит расследовать с особой тщательностью. Дворянство может страдать какими угодно пороками, но для прочих сословий неприкосновенно.

— Итак, по вашим словам, убитый вел разгульный образ жизни. – Перо скрипело по бумаге. – В чем именно это выражалось? Были ли у него любовницы о вас или женщины, которые рассчитывали ими стать?

Убийство на бытовой почве – вещь распространенная. Вдруг кто-то метил на место Эммы, а потом решил отомстить вероломному повесе, подставив соперницу?

— Ну… — Эмма задумалась и поднесла палец ко рту. – Ройс, простите, — тут же исправилась она, — благородный сеньор любил выпить. Женщин тоже. Они у него с пятнадцати лет.

— Проститутки? – Важное уточнение.

— Не только. Они устраивали пикники, на которых… — Госпожа Донарт замялась. – Наверное, стоило властям заявить, но виконт меня содержал.

— Что происходило на пикниках? – Брагоньер окончательно убедился, что покойный напрасно коптил небо.

Соэр уже предвидел ответ, догадывался, почему в Управу не подали ни одного заявления. Граф Арский платил достаточно, чтобы покрыть преступления сына.

Насильников Брагоньер ненавидел. По его мнению, даже убийство лучше. Мужчина не мог опуститься до подобного, втоптать честь в грязь.

— Сеньор виконт с друзьями знакомились с девушками и отвозили их за город. Брали с собой вино, наркотики и…

Соэр поджал губы. Кружок Ройса ли Трувеля виделся шайкой подонков.

— Они их насиловали?

— Да, господин соэр.

Эмма кусала ногти. Наверное, следовало заявить, а не закрывать глаза. Теперь же придется отвечать за чужие преступления.

— Как именно? По одиночке?

— Н..не знаю, — запинаясь ответила обвиняемая и, вскочив, закричала: — Я не виновата, господин соэр, я не видела! Это все они!

— А вы чем занимались? – не удержался от ехидного вопроса Брагоньер.

В какую же грязь он опять влез? Впрочем, когда это следователь носил белые перчатки!

Эмма покраснела, потом побледнела и призналась, что ничего не помнила после белого порошка. Он вызывал такую легкость во всем теле, хотелось петь, танцевать.

Девушек оставляли там же, где развлекались. Сначала зажимали в ладошках монетку за услуги, но затем резко перестали. Соэр предположил, дело в графе Арском. Он поговорил с сыном и разъяснил методы сыска.

Эякулят — вещь недолговечная, пока доберутся судебные сыска, улики пропадут.

Разумеется, жертв искали в бедных кварталах, такого же возраста, как сами представили "золотой молодежи", а то и моложе. Забаву бросили две недели назад, когда виконт в категоричной форме заявил: нельзя. Значит, что-то случилось, почувствовал опасность. Первая зацепка. Одна из жертв могла оказаться не столь безобидна, а о пристрастии погибшего к наркотикам можно узнать. Те же слуги порой очень разговорчивы.

— Как к вам попала коробочка, найденная при обыске? Вот эта. — Брагоньер поставил на стол улику. — Это ваша?

Наркотическую смесь из фаянсовой крохотной шкатулки давно высыпали, а маги поработали со следами, однако соэр все равно надел перчатки.

— Моя. — Теперь Эмма ничего не отрицала. — Я ее купила. Или запрещено? — Впервые за время допроса в ней подняло голову достоинство.

— Безусловно, нет. Что вы в ней хранили?

Вопрос пришлось повторить трижды, после чего госпожа Донарт призналась. У нее были все основания для упорства: пронести наркотики на светский раут, нюхать кокаин у всех на виду!

— Тоже вы покупали? У кого?

Эмма покачала головой.

— Мне ее дали. Бесплатно.

Перо застыло в пальцах соэра.

— Простите, что? — От удивления он даже переспросил.

В голове щелкнуло: есть! Наркотик — слишком дорогой товар, чтобы раздавать направо и налево. Не подвела интуиция, девчонка только соучастница. Нужно ее дожать, раскрутить.

— Мне ее дали, — покорно повторила госпожа Донарт. — Передали для виконта. Я не утерпела и сама…

Теперь бы Эмма выбросила и коробочку, и порошок, но поздно.

— Кто? — Хищный взгляд впился в подследственную.

Брагоньер, как охотничий пес, почуял добычу, и уже не отпустит. Хочет того девушка или нет, она выведет на след.

— Имени я не знаю. Виконт частенько покупал у него "Пыльцу счастья".

Наркоторговец на приеме? Вот уж не обрадуется графиня Сорейская! Каких проходимцев она пригласила?