Новая кровь - Карина Вальц Страница 16

себе вид револьверов, форму… а еще звуки выстрелов и кровь. Они всплыли в памяти как единое целое. И так много крови и боли было в этих видениях, что меня стошнило за ближайшим углом. Остатки еды, поглощенной утром, были черного цвета. Хотелось отшатнуться подальше от этой мерзости, но я заставила себя посмотреть еще раз. Внимательно. Так и есть — все черное, вязкое и совсем не похожее на еду. Это аномалия — я точно знала.

Что-то со мной не так.

Это было понятно сразу, ведь Посмертье — не соседний городок, в котором мне довелось приятно отдохнуть десяток лет, это… я зажмурилась, словно это помогло бы вспомнить. Память — причудливая штука, ведь теперь я воочию видела густую черную жижу, что блестела даже в темноте. Опять фантазия заработала.

И опять ничего существенного.

Еще раз глянув на стену, я вернулась в Вилив. Вечерело, а приближаться к стене лучше под покровом ночи, когда стража будет не такой бдительной и всевидящей. Выбрав подходящий закоулок, я спряталась в углу, прижалась спиной к полуразрушенной стене, подтянула колени к груди и закрыла глаза. Хорошо бы отдохнуть, сил совсем не осталось. И опять хотелось есть, хотя теперь еда ассоциировалась у меня с вязкой чернотой… как говорится, хотела свободы — хлебни ее сполна. Во дворце меня тяготила мягкая постель, теперь наслаждаюсь сном в гиблых подворотнях. Жаловалась на хорошую еду? Теперь не до еды вовсе. Мечты исполняются на глазах.

Я все-таки задремала, а глаза открыла, когда на улице была ночь. Тело затекло от неудобной позы, я поднялась на ноги и сделала пару нетвердых шагов. Пора на разведку. При одной мысли об этом из тела ушла тяжесть, ожидание было мукой, а движение — и есть та самая свобода.

Даже сердце забилось чаще.

Сделав существенный крюк, я добралась до заветной цели. Задрала голову наверх, оценила гладкость камней и невозможность зацепиться… хорошо придумано, а ну как ушлая альтьера со всякими склонностями захочет вскарабкаться наверх. Самой не верится, но такой вариант мной рассматривался не просто так, а в первую очередь. Сдаваться не хотелось, пару раз я попыталась подпрыгнуть вверх и зацепиться, но падала вниз. Зато поняла, что умею приземляться, тело умело группировалось при каждом новом падении.

Ладно, нужен иной план. Исследовать стену где-нибудь далеко за городом можно и днем, а сейчас лучше воспользоваться темнотой и понаблюдать за воротами. Издалека я видела, что время от времени оттуда показывается стража. Форма у всех черная, как у стоящих наверху с оружием.

Можно попытаться приблизиться и что-нибудь послушать, раз поговорить не с кем. Дарлану я не доверяла, а иные источники информации отвалились по прибытию в Вилив. Замкнутый круг какой-то… тут либо добираться обратно до столицы и там приставать к горожанам, рискуя головой, либо вертеться на месте. Тоже рискуя головой, но вряд ли меня убьют ежесекундно. Скорее уведут за стену и там допросят. А это почти план Дарлана, в итоге я ничем и не рискую. Почти. Можно сказать, действую по плану.

Примерно так я себя и убедила, стараясь не думать, что на самом деле это свобода вконец меня одурманила. Свобода, а еще невыносимая жажда открытий, действий. Срочно требовалось компенсировать месяцы заточения, пусть даже и таким безумным способом.

Я подобралась к воротам, вжалась в гладкий камень и приготовилась к ожиданию. Сверху одинокого человека увидеть трудно, ночь надежно скрывала перемещения, превращая меня в неясную тень. И вскоре ворота открылись, пропуская конную процессию. Много тяжелого груза, мешки… возможно, так вывозили еду.

— Куда на этот раз? — крикнул стражник одному из всадников.

— Приказано в Вилив.

— Там ждут?

— Нет. Встречи не будет.

— Тогда…

— Неужели не ясно? Его величество шутить изволит.

Стражник засмеялся:

— Да уж, это он может. Что ж, раз так, ждем рассвета.

Ворота закрылись, процессия медленно двинулась в сторону мертвого города. Интересно, что в мешках? Еда? Дарлан говорил, что риск голода растет с каждым новым днем, многое зависит от переговоров и милости другого короля. От его нежелания затевать новые междоусобицы и терять мертвых. А тут он выдает провизию без предупреждения, иначе в Виливе бы встречали посыльных. Шутки у его величества Алласана и впрямь издевательские. Это же как показательно вычерпать пару ведер воды из корабля, который сам топишь.

Я оставалась у ворот до рассвета, видела, как конная процессия вернулась домой, но интересных разговоров не услышала. Вернулась в пустой город, нашла выгруженное пропитание, заглянула во все мешки — в основном там было зерно, но и овощи нашлись. Я перекусила и спряталась неподалеку, как оказалось — вовремя, ведь из-за угла вывернули двое мужчин. Значит, не все вернулись за стену, кто-то остался караулить провизию… от кого? Тут даже зверья нет.

Весело переговариваясь, мужчины уселись на мешки и закурили. Начался неспешный разговор, но до меня долетали лишь отдельные слова. Рискуя себя выдать, я подобралась ближе.

— …как думаешь, чем все закончится? — глядя в серое небо, спросил тот, что сидел ближе ко мне. Его голос был звонким и бодрым, как у совсем молодого парня.

— Только скельтам ведомы такие ответы.

— Скельты, точно… я забыл про них. Как думаешь, они правда видят будущее? Его величество так не считает, всех же распустил.

— Кого он там распустил? Храм как стоял, так и стоит, а значит, и скельты где-то там есть, с землей ведут разговор. Просто нам это нынче никто не докладывает. И его величество к Храму и его словам сильно предвзят, это все знают.

— Чушь собачья!

— Не чушь! — возмутился дальний собеседник, он говорил с хрипотцой. — Я рос рядом с ним, на соседних улицах мы жили. Кабы знал я, как все обернется, конечно, обратил бы внимание на кучерявого мальчишку, а так… знаю только про соседние улицы, не более. Но поговаривали, что мать его в Храм не допускалась, мол, такие даже для Великого Суда не годятся, настолько падшие и никчемные, ими только Армию позорить. И, раз до Храма она не допускалась, значит, не могла еды мальчишке принести. Питался, чем придется. С тех самых пор для него Храм — табу, плохое место, очень злое. Самые глубокие обиды, они из детства.

— Ну и история! — рассмеялся молодой. — Сам выдумал?

— Да ну тебя…

— Ну меня, еще бы! Все, кроме тебя, другое говорят: Храм король недолюбливает из-за женщины. Ведь его женщину убил Храм, кажется, сама скельта наносила удар. Что-то увидела нехорошее и того… решилась на смертоубийство! Многие предполагали, что же это могло быть. Какое видение