Темный Луч. Часть 2 (ЛП) - Вудс Эдриенн Страница 16

— Он потерпит неудачу. Этот мальчик должен остановиться, иначе Хельмут потеряет своего единственного живого ребенка. Скольким еще опасностям вы двое хотите подвергнуть наших детей?

— Я пытался, Исси. Умы древних уже одурманены. Виверн останется, кто бы что ни говорил.

Стул отца заскрипел, и я поспешил обратно наверх так тихо, как только мог.

Я услышал, как хлопнула входная дверь.

В Драконии была Виверна.

Возможно, это не имело ко мне абсолютно никакого отношения. Возможно, Виверна просто хотела измениться к лучшему. Но…

Горан.

Холод пробежал у меня по спине. Просто думая о нем, о том, что он сделал с нами. Он собирался стать моим всадником, если я в ближайшее время не открою рот.

Но я не хотел страдать от последствий этого… становиться рабом Елены.

Я имел в виду то, что сказал Ирен. Елена была недостойна.

Она никогда не будет достойна меня.

***

Мои шрамы почти зажили, и у меня не было другого выбора, кроме как вернуться в Драконию.

Люциан звонил мне много раз, желая поговорить о чем-то важном.

Меня это не беспокоило. Я знал, что он просто хотел сообщить мне дату, когда планирует заявить на меня права.

Он собирался дать себя убить.

Я заставил себя думать о стихах вместо того, чтобы беспокоиться о том, что ждет меня впереди.

Было ли это порабощением или тьмой, никто не мог сказать.

Держу пари, Фокс все видел.

Должно быть, именно поэтому он был так непреклонен в своем желании убить ее.

Жаль, что ему это не удалось.

Я был заинтригован человеком, который вырастил ее. Мэтт сказал, что его звали Герберт, но это имя было ему незнакомо. Ни в совете, ни в Лиге Драконов Гербертов не было.

Стук в дверь вырвал меня из мыслей.

Она открылась, и вошла мать.

Она одарила меня легкой, кривой улыбкой и села на кровать.

Я не мог смотреть на нее.

— Ты знаешь, что тебе скоро придется вернуться в Драконию, Блейк.

— А что в этом толку, мам?

Она подняла бровь и вздохнула.

— Мне нужно с тобой поговорить.

Я сделал ей знак руками, чтобы она говорила.

Она разжала ладонь. Пакетик Ирен с Каиновым Огнем лежал у нее на ладони.

Я уставился на него. Я не мог смотреть на убитое горем лицо моей матери.

— Я заслуживаю объяснений, — мягко сказала она.

— Мам, я стараюсь держаться. Иногда это легко, а иногда нет. Каинов Огонь помогает подавить это, иногда алкоголь оказывает такое же действие.

Она прищурила на меня свои мягкие, павлиньего цвета глаза. У нас с мамой были одинаковые глаза — точно так же, как у Елены и короля Альберта были одинаковые глаза. Это была одна из причин, по которой я не хотел смотреть на Елену. Я продолжал видеть, как ее отец пристально смотрит на меня в ответ.

— Значит, всякий раз, когда ты пьян или используешь Каинов Огонь, ты сражаешься со зверем?

Это звучало глупо. Говоря простым языком, я был наркоманом. Я стал одним из них, пытаясь сразиться со зверем. Я был слаб.

Все тело затряслось, когда вырвался всхлип, щеки стали мокрыми от слез.

Мать обняла меня и позволила выплакаться.

Она ничего не сказала, просто гладила меня по волосам, как делала, когда я был ребенком.

Вот почему я так сильно любил ее. Она никогда не маячила рядом, и независимо от того, насколько плохим было мое положение, она никогда не подвергала сомнению мои действия… до сегодняшнего дня.

Я лежал, положив голову ей на колени, пока не заснул.

Звонок кэмми разбудил меня, и я потянулся, чтобы схватить его, но мама положила руку мне на голову и обняла меня, чтобы ответить на звонок.

На экране высветилось имя профессора Файзер.

Холод пробежал у меня по спине.

Старая карга была практичной и знатоком дентов, и она занималась моим делом с того момента, как Елена поступила в Академию Дракония.

— Добрый вечер, Труди, — сказала мама, отвечая на голограмму. — Все в порядке?

— Блейк проснулся? Он нам отчаянно нужен, Изабель.

На заднем плане я слышал рев, драку, крики. Что, черт возьми, происходит?

— Что это?

— Дракония находится под атакой. Студенты дерутся. Нам нужна вся возможная помощь, которую мы можем получить.

Я вскочил, не обращая внимания на протесты матери. Профессор Файзер все еще говорила, когда я выпрыгнул из окна.

Зверь вышел, и я полетел так быстро, как только мог.

В последний раз у меня был такой сильный поток, когда я сжимал Елену в своих лапах.

Великая сила снова взяла верх.

Я собирался покончить с собой, чтобы добраться до нее, снова спасти ее. Это было тем, кто я есть, и даже при том, что я боролся с этим каждой клеточкой своего существа, всякий раз, когда Елена была в опасности, то, кем она была для меня, брало верх, и я бы убил, чтобы спасти ее.

— 10~

Я летел быстрее, чем когда-либо прежде, и мой огонь начал разогревать все тело.

Разум кричал мне остановиться, притормозить, но моей силы воли было недостаточно.

Я собирался проиграть эту битву.

В первый раз я подумал, что хочу спасти ее. Тогда я не знал, что это была высшая сила, которая побуждала меня сделать это. Я понял это во второй раз, когда спас ее, но я все еще не мог допустить, чтобы ей причинили какой-либо вред, хотя мне отчаянно хотелось поднять свое крыло, чтобы перестать прикрывать ее. Это не я спас ее, это была связь, которая у нас должна была быть. Она была моим дентом.

Теперь было ясно, что то, что против моей воли подталкивало меня к полной реализации моего потенциала, было сильнее меня. Даже сильнее зверя.

Зверь никогда не смог бы отнять у нее жизнь.

Приближаясь к Драконии, я увидел пламя вдалеке.

Я осмотрел окрестности, надеясь, что Елена уже мертва.

Потом я увидел ее с Ченгом. Он выполнял всю работу. У меня внутри все перевернулось, и было ли это из-за ее присутствия или из-за ее трусости, я не знал.

Она никогда не сможет заявить на меня права.

Щит Ченга исчез, когда он повернулся, чтобы сражаться. К моему удивлению, Елена не съежилась от страха, а вскочила и начала сражаться.

Не то чтобы это имело значение. Она все равно не была мне ровней.

Как только я оказался над полем боя, я открыл огонь.

Нападавшие выкрикивали заклинания, когда мое розовое пламя лизало их кожу.

Я продолжал дышать, прижавшись к первому ряду, который был свободен от студентов и профессоров.

Еще больше захватчиков были в пути, взбираясь по веревкам на стену. Я взревел и направил свой огонь на них.

— Заксария, — предупреждающе закричали они, и я увидел, как несколько из них исчезли.

Я понятия не имел, что они обладают подобными способностями.

Это напомнило мне гиппогрифа.

Возможно, это было связано с тем, на что были способны эти виверны.

Я сдержал свой огонь, как только убедился, что академия свободна от нападавших виверн.

Все, что осталось от тел, — это пепел.

Я пролетел над Драконией в поисках выживших, кого-то, у кого мы могли бы получить ответы, но я не собирался брать ни одного виверна живым. От этого зависела моя свобода.

Когда я убедился, что на месте нет других виверн, я вернулся к куполу Парфенона.

Подсознательно мой слух обострился, сила прислушивалась к подтверждению того, что с Еленой все в порядке.

Я зарычал из-за своей неуправляемости.

Она была никем, и эта власть, которую она имела надо мной, эта потребность защищать ее сводили меня с ума.

— После этого они наверняка закроют Драконию, — сказала Бекки.

— Это не вина Драконии, Бекки, а наша, — сказала Елена. — Горан не отступит, пока мы не будем мертвы.

— Шшш, Елена. Не думай так.

— Это правда… — Ее голос затих, когда я, наконец, обрел контроль над собой и отключился от нее.

Я приземлился рядом с группой студентов и мастером Лонгвеем, который только что вернулся в свою человеческую форму.