Укрощение варвара - Руби Диксон Страница 16

Она поднимает на меня глаза и шевелит бровями.

— Не заставляй меня проверять эту теорию.

Ее слова вызывают во мне новую волну вожделения. Эта женщина бесстрашна. Я и не подозревал, насколько привлекательной может быть такая вещь.

Я остаюсь неподвижным, когда ее рука отодвигается с моего члена и ласкает мою шпору.

— Она тяжелая, — говорит она с любопытством в голосе. — Как странно.

Она щекочет меня кончиками пальцев, и мой член дергается в ответ на ее легкие, как перышко, прикосновения.

— Это так, да.

— Интересно, какой эволюционной цели это служит, понимаешь? У всего есть причина, и я не могу понять причину для этой.

— Нужна ли причина для существования шпоры? — Я не могу сосредоточиться на ее словах, не когда ее маленькие пальчики гладят мою шпору, как мой член.

— Думаю, это еще немного останется загадкой, — говорит она, а затем наклоняется, чтобы лизнуть ее. — Можно мне поиграть с твоим хвостом?

Мой хвост? Я содрогаюсь при этой мысли, потому что тогда я действительно пролью свое семя. Его нижняя сторона сверхчувствительна.

— Я… хотел бы сейчас тоже исследовать тебя.

Ее глаза сияют.

— А ты бы стал? Мне нравится, когда мужчина вызывается добровольцем. — Она слегка покачивается и стягивает тунику через голову, отбрасывая ее в сторону. Она носит на сосках странный ремешок, который, как я видел, используют некоторые другие люди, и быстро снимает его, прежде чем снять леггинсы и отбросить кожаную одежду в сторону.

Я придвигаюсь к ней ближе, любуясь ее телом. Она маленькая — как и все люди, — но ее тело кажется более крепким, чем у других, бедра большие и полные, живот округлый. Ее аромат легкий и мускусный, но прекрасный, а ее соски большие и пухлые, с розовыми сосками на кончиках, которые привлекают мое внимание.

Я провожу костяшками пальцев по ее бледной коже, и на ощупь она гладкая, но отличается от кожи ша-кхай. На мгновение я ошеломлен. Прошло много времени с тех пор, как я чувствовал тепло чужой кожи на своей. Я не осознавал этого, пока не коснулся ее мягкости. Жизнь охотника без пары — это одинокая жизнь, но охотник в изгнании? Это сокрушает мой дух. Я с трудом сглатываю, чтобы избавиться от комка в горле.

— Мне нравится, как ты ощущаешься.

— Правда? — В ее голосе слышатся слегка нервные нотки. Она немного покачивается и кладет руки мне на плечи, поглаживая их. — Я не кажусь тебе слишком странной?

— Возможно, мне нравится странное, — говорю я ей грубовато. У нее нет защитных выступов ни на руках, ни на круглом животе. Она везде ранима и мягка. И все же… Мне это нравится. Мне нравится прикасаться к ее мягкости. Мне нравится ее гладкая розовая кожа и крошечный пучок меха между бедер. И мне нравятся ее большие, упругие соски. Они притягивают мои руки, и я, очарованный, обхватываю их ладонями. Самки моего племени здесь не растут в таком изобилии, как у людей.

Мэ-ди втягивает воздух, ее ногти царапают мои руки. Когда я прикасаюсь к ней, в ее глазах из-под тяжелых век появляется остекленевший взгляд, и я очарован ее реакцией. Я хочу сделать больше. Я глажу ее тяжелые соски, прослеживая их форму. Мой большой палец скользит по тугому розовому бутону одного соска, и она издает еще один сдавленный звук. Поэтому я делаю это снова, поглаживая бугорок подушечкой большого пальца, снова и снова, наблюдая за ее лицом.

Ее губы приоткрываются, и она закрывает глаза. У нее вырывается еще один мягкий, хриплый звук, а затем я чувствую в воздухе мускусный аромат ее возбуждения. Ей нравится, когда я вот так прикасаюсь к ее соскам. Значит, это похоже на мой член? Потому что, когда она потерлась своим лицом о мой член, я чуть не кончил.

Я бы хотел сделать это с ней.

Поэтому я опускаюсь на колени и притягиваю ее тело к себе.

Она издает слабое восклицание, но ее руки ложатся мне на плечи. Мэ-ди запускает пальцы в мои волосы, в то время как я зарываюсь лицом между ее сосками и начинаю облизывать ее плоть. Ее задыхающийся стон удовольствия ободряет, и я прижимаюсь носом к ее нежной коже, пока не нахожу один из этих розовых сосков и не касаюсь его языком.

Ее руки сжимаются в моих волосах, и она задыхается.

— О Боже.

— Скажи мне, если тебе не нравится то, что я делаю, — говорю я между покусываниями кожи. Даже ее соски мягкие. Мои собственные твердые и шершавые, но ее нежные под моим языком, и я облизываю нижнюю сторону одного, проводя по нему языком.

Она дрожит и стонет, прижимаясь ко мне.

— Не знаю, возможно ли это.

Ее волнение — и крепкая хватка ее рук в моих волосах — побуждают меня делать больше. Я провожу рукой вниз по ее боку, лаская бедро и ягодицы. Она повсюду пухлая и гладкая, и такие прикосновения к ней заставляют мой член напрягаться, отчаянно желая погрузиться в ее тепло.

Вот каково это — иметь вторую половинку, с удивлением осознаю я. Держать свою женщину в объятиях и доставлять ей удовольствие. Зная, что она твоя навсегда. Меня переполняет такое сильное желание, что у меня перехватывает дыхание. Я представляю Мэ-ди в моих мехах каждую ночь и как просыпаюсь с ее мягкостью, свернувшейся калачиком рядом со мной. Я представляю, как ее тело округляется вместе с моим комплектом. Я представляю ее у моего костра, бросающую на меня свои острые, дразнящие взгляды, даже когда она нянчит нашего сына на руках.

Мои руки сжимаются на ее коже.

Я хочу этого.

Я хочу всего этого.

Я сжимаю один округлый бок, а затем провожу рукой по ее бедру. Я хочу прикоснуться к этой соломенной шерстке между ее бедер и к розовым складкам, которые она скрывает под собой. Я хочу открыть для себя третий сосок, о котором, как я слышал, говорили охотники. У женщин ша-кхай его нет, и я могу только представить, каково это.

Если ее возбуждает мой язык на ее сосках,