В гостях у сказки, или Не царевна лягушка (СИ) - Веселова Янина Янина Страница 16

Много времени дорога не заняла. Очень скоро возок проехал сквозь Восточные ворота, попетлял по территории Кремля остановился.

— На выход, — услышала Маша и поторопилась выполнить приказ.

Ее подвели к неприметной дверке. И то, не с парадного же входя всяких поварих-трактирщиц в царский дворец водить. Постучали.

— Доставили? — наружу выглянула девушка в зеленом, отливающем малахитом сарафане. — Долго вы, царица-матушка гневаться изволят.

— Так не тяни, — посоветовал возница. — Проворачивайся быстрее, а то застыла в дверях как не пойми кто.

Девка фыркнула, сердито покосилась на Марью, как будто это она во всем виновата, задрала нос и надула губы. Облигация, прикинулась ветошью. Типа, я — не я и лошадь не моя.

— Ладно уж, пошли, — не дождавшись никакого ответа, распорядилась… Да какая разница, какую должность занимала возомнившая о себе соплюха. Марье во всяком случае это было глубоко фиолетово. Ее мысли были заняты царицей.

'Что я о ней знаю?' — следуя по запутанным коридорам терема, вспоминала она. Получалось, что не так уж и мало. История царицы Василисы была по-настоящему сказочной. Она по большой любви вышла замуж за Кащея Бессмертного (вот обалдели бы такому выверту истории фольклористы и культурологи нашего мира), родила ему дочь, а потом впала в кому по методу знаменитой спящей царевны и честь по чести отлежала двадцать лет в хрустальном гробу.

К счастью, окончательно уморить Василису не удалось. Прошлой осенью она чудесным образом ожила, воссоединилась с мужем, который тоже, между прочим, не ромашки все это время нюхал, а у шурина в подвале на цепях висел. Как бы там ни было, а только скоро уже девять месяцев, как царь с царицей радуют жителей Тридевятого царства и показывают им достойный пример семьи, любви и верности. А еще прямо сейчас у них гостит беременная дочь, которая утром наворачивала чебуреки в 'Трех лягушках', а потом оттуда же заказала себе обед и ужин.

Марья руку была готова отдать на отсечение, что из-за этого, блин, визита ее и привезли во дворец. Неужели не впрок угощения пошли? 'Только не это, Господи/ — взмолилась жертва гостеприимства. Черноглазая царевна ей очень понравилась, а вот ее мама не очень. И это еще мягко сказано.

Приняла она Машу неласково. Оглядела с головы до ног, словно мерку для гроба снимала, обругала за непочтительность и неуважение к царской власти и для кучи обвинила в желании отравить Любаву Константиновну — ее родную дочерь.

От такого поклепа, прозвучавшего из царских уст, Марья онемела. 'Как это? — билось у нее в голове. Неужели с хрупкой словно драгоценная статуэтка красавицей и ее малышами случилась беда? Не может быть. Только не это, пожалуйста/

— Что молчишь? — допытывалась Василиса. — Или думаешь, управы на тебя не найду?

https://avatars.mds.yandex.net/get-pdb/1945878/f3fe97e9-b736-4e3a-b063-

al215c9c5b60/sl200?webp=false

А Маша смотрела сквозь недобрую красавицу и не находила слов. Да и к чему они? Судя по всему, Василиса не только уже нашла виновную, но и вынесла приговор.

— Или на полюбовника своего надеешься? — подступила к Марье царица. — Так у него таких как ты десяток в базарный день.

— Я не понимаю… — начала Маша, но ее прервала звонкая пощечина.

— Как разговариваешь? Кланяйся да добавляй 'ваше величество' или 'царица- матушка/

У сроду не битой Облигации потемнело в глазах, а в ушах кровь застучала. Кто там ее ударил? Царица, блин, матушка? Неважно! Сейчас она эту дрянь на ноль помножит, а потом хоть трава не расти. Марья решительно поддернула рукава и шагнула к будущей жертвы побоев.

— Матушка! А я тебя везде ищу! — словно сквозь вату донесся до нее знакомый голос. — Маша, а что ты здесь делаешь?

Облигация медленно развернулась, увидела живую-здоровую царевну, медленно, с достоинством опустилась на пол, где и лишилась чувств. Медленно и красиво.

Первым кого увидела Марья, когда очнулась, был Подколодный. Начальник разбойного приказа сидел у стола и что-то читал при свете свечи. 'Красивый какой, — помимо воли залюбовалась точеным профилем Облигация. — Совершенный. Как Давид Микеланджело. И такой же далекий, холодный. Судя по тому, что он здесь, мне конец. А жаль, только жизнь налаживаться стала/

— Пришла в себя? — почувствовав, что за ним наблюдают, спросил мужчина. Сейчас его голос звучал мягко. Да и сам он казался совсем другим. Домашним что

От этого или от того, что давно не была с мужчиной наедине, да еще и в такой интимной обстановке (ну а чего? Свечи, ночь, разобранная постель, красивый самец в непосредственной близости), Маша почувствовала возбуждение. Да-да, именно чувственное. Что было тому причиной? Долгое воздержание или магия Аспида-змея?

А может близость смерти, которая прошла сегодня совсем рядом? Или это чародейка Луна, что заглядывает в оконце спальни любопытным желтым глазом, околдовала Марью? Да какая разница. Неважно.

Не отвечая и не отводя глаз, она смотрела на Подколодного. Молчала не от того, что оробела или боялась спугнуть мимолетное волшебство, а от удивления. Она возбудилась от вида этого зануды, крючкотвора и вообще дракона с личиком сладкого мальчика красавчика? Да ладно вам, не может такого быть. Почему же тогда сбивается дыхание и ноет в груди? Откуда горячая тянущая тяжесть внизу живота?

А он? Почему он молчит и смотрит так странно? И что с его глазами? Они потемнели. От чего? Зачем он встает и подходит так близко, да еще и склоняется, и, кажется, собирается обнять, напоить своим дыханием…

— Нет! — каким-то чудом Облигация успела выставить ладонь. — Не надо.

Удивительно, но Подколодный послушался. Замер. А сам глядит раненым зверем.

— Марьюшка, — зовет хрипло.

Вот только она уже пришла в себя, вспомнила о визите во дворец, царской милости, от которой до сих пор горит щека, о так вовремя начавшихся месячных и моментально подобралась.

— Что случилось? Почему я здесь?

— Перенервничала ты, — как ни в чем не бывало ответил Аспид, отстраняясь. — Вот и сомлела.

— Ага, — не желая лежать перед этим… этим… тьфу на него, Маша кое-как села.

— А царевна, с ней все в порядке?

— Все хорошо.

— А почему ты не рычишь? — хотела спросить она, но в последний момент успела прикусить язык и напомнить себе, что расслабляться рано. И вообще, молчание — золото.

— Дело в том, что от доставленного из 'Лягушек' угощения Любашу выполаскивало хуже прежнего, — обстоятельно рассказывал Аспид, по-простому усевшись на постель. — Мы, само собой проверили еду на наличие ядов.

— Которых не оказалось, — понадеялась Марья.

— Если бы вышло по-другому, разговор был бы совсем другим. И в другом месте,

— вяло, без огонька огрызнулся Подколодный. — Ну вот, — он устало потер переносицу,

— пока мы с Ягой разбирались с этой странностью, пока ломали голову, Василиса послала за тобой. Ее много лет не было рядом с дочерью…

— Эй, — остановила его Маша, — не надо подробностей. Это дело царской семьи я тут ни при чем.

— Ошибаешься, Марьюшка, — ласково посмотрел Аспид, и от его взгляда у Марьи засосало под ложечкой. — Если мы с Ягой правы, то тебя это касается в первую очередь.

— Да, блин, сколько можно?! — взвыла та. — Что за на фиг?! Почему я вечно крайняя?!

— Судьба такая, — подмигнул Подколодный. — Да ты не паникуй заранее. В любом случае тебе ничего не грозит.

— Угу, — не купилась та. — Квакали, знаем.

Аспид продолжил удивлять, вместо того чтобы скривиться, он засмеялся, чем заставил Марью испуганно шарахнуться.

— Не дергайся, — моментально успокоился мужчина. — Лучше привыкай. Сердцем чую, видеться нам с тобой часто придется.

— Не дай бог, — вырвалось у Маши.

— Смешная ты, — потянулся и зевнул Аспид. — Другая бы на твоем месте от радости прыгала. Простая девка, приблуда иномирная, а на какие высоты поднялась. К царскому семейству приблизилась. Милости лопатой грести будешь, — живописал Подколодный. — Если, конечно, проверку пройдешь, — подпустил он дегтю в бочку меду.