Любить сложно, не любить невозможно (СИ) - Мур Лана Страница 17

— Девушка, на мотоцикле и носится, как ненормальная. Куда только родители смотрят, — Раджит неодобрительно покачал головой, провожая взглядом гонщицу и, как только черный силуэт скрылся за очередным поворотом, продолжил путь.

Покинув редакцию, Майра мчалась домой, когда, после очередного поворота, ей под колеса едва не угодил какой-то зазевавшийся придурок. «А байк у придурка классный», — фоном прошла мысль, пока Самайра пыталась справиться с тяжелой машиной. «Брат, наверное, волнуется. Опять воспитывать будет», — думала она, выравнивая мотоцикл после маневра и, прибавив скорости, устремилась домой.

Рев двигателя на резких поворотах и крутых подъемах разносился далеко по лесу, и Майра нисколько не удивилась, что Сахель встретил ее в открытых дверях.

— Ранбир приезжал на обед? — соскакивая с мотоцикла и легко взбегая по лестнице, спросила она.

— Хозяин был и очень огорчился, что не застал тебя, — покачивая головой, сообщил старый слуга. — Где была, дочка? Твоему брату не нравится, когда тебя долго нет дома.

— Сахель! — воскликнула Майра и, обняв старика за шею, крепко прижала его к себе. — Не представляешь какие у меня новости!

— Нечего ластиться, иди мыть руки, — стараясь сохранить строгий вид и сдержать расплывающуюся улыбку, проговорил Сахель — Майра так лучилась счастьем, что, казалось, того и гляди начнет светиться собственным светом, и Сахель не мог долго сердиться на молодую хозяйку.

— Раз не хочешь услышать мою новость, хорошо, — Майра чмокнула Сахеля в щеку и унеслась в ванную, оставив старика пребывать в недоумении.

— Я нашла работу! — не выдержав, воскликнула она по возвращении и, согнув в колене одну ногу, прокрутилась на пальцах другой. — Я буду работать… — Майра начала очередное вращение, но оказавшись лицом к входной двери, резко остановилась, а слова замерли на губах, когда в проеме, опираясь на косяк одной рукой, а второй расстегивая рубашку и сдирая пропитанный кровью бинт, появился Ранбир. — Что случилось? Кто тебя ранил? — мгновенно переменившись в лице, она бросилась к брату и подставила плечо под его руку.

— Все потом, мне сейчас надо в мед. комнату и остаться одному. Проводи меня, запри и ни в коем случае не открывай до утра, — прохрипел Ранбир, ему все тяжелее было сдерживать животный рев от разъедающей рану боли.

— Я пойду с тобой, я буду с тобой, — упорствовала Майра, помогая брату пробираться по скрытому за шкафом туннелю.

— Нет. Тебе нельзя, — с усилием переводя дух, отрезал Ранбир и, сняв с запястья «кошачий глаз», протянул сестре. — Запри дверь и уходи. Тебе не справиться, — а сам скрылся в темноте.

Дрожащими руками Майра заперла дверь на ключ, слыша сквозь нее разрывающий сердце рев боли. Но, не смотря на распоряжение брата, она не вернулась в гостиную, а, задвинув обратно шкаф, вернулась к комнате, ставшей на эту ночь брату тюрьмой, и решила, что если ему совсем будет плохо, то не взирая на запрет, откроет дверь — Сахеля она обезопасила.

— И как это понимать? — щелкнув пультом, от чего занимающая всю стену плазменная панель погасла, Аниш повернулся к переминающемуся с ноги на ногу, как нашкодивший школьник, Викраму и сверлил его тяжелым взглядом.

— Хотел избавиться от него и повесить все на грабителей. Это был самый подходящий случай, никто бы ничего не заподозрил, я даже себя ранил, вот, — как бы защищаясь, Викрам выставил вперед порезанную руку.

— И чего добился, кроме того, что разозлил его? — продолжал допрашивать отец. — Теперь мы будем уже не охотниками, а прячущейся добычей. Ты ведь не думаешь, что Сисодия простит тебе это покушение?

Викрам нервно оглянулся — сестра не соизволила спуститься, ей были неинтересны отцовские нотации; кузены благоразумно испарились из зоны видимости — знали, что старший брат не простит присутствия при его унижении; но на софе, скрытый тенью портьер, угадывался чей-то силуэт, и Викрам готов был поклясться, что это Маниш. Ему даже показалось, что слышит сдавленный смешок, но когда подскочил к нише и отодвинул тяжелую ткань, увидел, что сводный брат, по своему обыкновению, полностью поглощен какой-то заплесневелой книжкой.

— Ты что-то хотел? — Маниш поднял на старшего брата отрешенный взгляд.

— Иди, почитай в другом месте, у нас с отцом важный разговор, — выдыхая и стараясь успокоиться, велел Викрам.

Недоуменно пожав плечами, Маниш встал и направился в сад — увитая плющом беседка обещала прохладу и тень.

— Почему ты все это говорил при нем? Почему хочешь меня унизить в его глазах, ведь я твой сын, я твой наследник, а он — никто, — проводив взглядом сводного брата, Викрам повернулся к отцу, и в его голосе звучала обида.

— Он — твой брат, мы — одна семья. И он имеет право знать, что нас ждет. Твоя обязанность защищать семью, а ты поставил под удар нас всех, в том числе и его. Ты лишил нас преимущества внезапности и, если с ребятами что-то случится, то виноват будешь именно ты.

— Но ведь мы все равно собирались на них напасть и уничтожить, — неуверенно попытался возразить Викрам. — К тому же, он уже знает о нас. Мы же были около его дома.

— Не напоминай мне еще об одной вашей глупости, — поморщился Аниш. — Когда ты уже повзрослеешь? Ведь я не вечный, на кого мне оставлять семью? Абхилашу? — он устало потер переносицу и направился к библиотеке. Викрам хотел последовать за отцом, но был остановлен холодным голосом. — Дай мне побыть одному.

Глава семьи ушел, а его наследник остался в комнате злиться на не позволившего себя убить Сисодия.

Ранбир уже не слышал, как в замочной скважине поворачивался ключ. Боль оглушала и ослепляла. У него едва хватило сил и самообладания, еще в человеческом облике добраться до шкафа, заботливыми руками сестры укомплектованного всем необходимым для подобных случаев. Он снял бинт, вскрыл и осмотрел рану — кожа вокруг воспалилась, а красная отечность увеличивалась и горела, как будто в рану насыпали порошок перца чили. Организм пока еще сопротивлялся, но зараза настойчиво пробивала себе путь. Хорошо, что рана была практически царапиной, и нож не задел более глубокие ткани, иначе бы процесс интоксикации шел намного быстрее.

Ранбир взял тонкий и острый нож, очертил область заражения и сделал на ней множество насечек, чтобы не позволить яду распространяться дальше и дать ему выйти. Ранбир чувствовал, как отрава вместе с силами покидает его тело. Сейчас, как никогда, ему был необходим рядом родной человек, но чувствовал только сестру. Он не мог проявить слабость и попросить у нее помощи.

Ноги подгибались, и Ранбир медленно опустился на колени, а потом и сел, привалившись спиной к стене. Зверь брал верх над слабеющим человеком, и Ранбир начал обращаться. Некоторое время спустя, уже ничего, кроме большой вязкой лужи не напоминало о присутствии в комнате раненого человека, но на полу лежала и зализывала рану на груди большая пантера.

В зверином облике Ранбир еще сильнее чувствовал присутствие сестры, ее энергию, слабыми ручейками просачивающуюся сквозь стену. Стремящийся к выздоровлению хищник хотел ухватиться за эти слабые потоки и потянуть их сильнее, впитывая и наполняясь силой, но старающийся сохранить контроль человек, не позволил себе подобную слабость. Он знал, что Майра еще не способна контролировать энергию и не сможет заблокировать ее, если почувствует угрозу собственной жизни. И, даже если бы она умела это делать, Ранбир очень сомневался, что сестра могла так поступить, а он, сам не желая того, мог убить единственного родного человека, забрав всю ее жизненную силу.

Брат и сестра так и провели всю ночь по разные стороны стены: один — отчаянно сражаясь с собственной сущностью за жизнь сестры; а вторая — незаметно для самой себя, посылая брату живительные силы. Не замечая преград, они невидимыми пульсирующими ручейками проникали сквозь каменную кладку, оплетали свернувшегося на полу хищника и врачевали его раны.