Я, виконт и прочие чудовища (СИ) - Новак Нина Страница 17

Я посмотрела ему вслед и безумная идея пришла мне в голову. На днях обязательно осуществлю.

Тетушка еще покричала, но потом сдалась и тоже удалилась.

– Ненавижу этот паршивый Маковый Уголок! – кричала она в коридоре. – Все тут ненавижу! Проклятые деревенщины! Сами не живут и другим не дают!

Папенька откинулся на спинку кресла со сдавленным вздохом.

– Простите, Ваше Величество, – произнес он, – она невменяема и плотно сидит на табаке.

– Ведьмы все такие... темпераментные, – спокойно ответил Ботрел.

Мы с папенькой уставились на него в испуге.

– Вы думали я не увижу? Она боится разоблачения при дворе и потому расстроена.

Ботрел покрутил шеей, похрустел позвонками и встал.

– Сейчас я должен раскланяться. Даже нежить нуждается в отдыхе, – он усмехнулся и покинул нас, двигаясь в высшей степени легко и изящно.

– Лили, – прошептал папенька, – откажись.

Но я только поцеловала его в макушку и вышла. Голова моя была занята совсем другими мыслями.

Глава 16

Все последующие дни Рауль избегал меня, а я не решалась к нему сама приблизиться.

Зато каждый вечер мы читали романы и музицировали в розовой гостиной. Ботрел оказался прекрасным пианистом и даже не верилось, что он родился в темные века. Столь изящны были его манеры. Он даже не ел руками и тем более не вытирал их об волосы.

Тетя Кларисса немного успокоилась, когда ей обещали, что мое замужество останется в тайне. Но она продолжала настаивать, чтобы меня объявили погибшей, таким образом скрыв мезальянс. Страшная женщина эта моя тетушка. Впрочем, как и все ведьмы.

А Рауль стал подсаживаться поближе к тетушке во время вечерних чтений. Негодяй. И еще шептал ей на ухо непристойности, а тетушка смеялась и била его веером по рукам. И так каждый вечер.

Щеки мои устали пылать от гнева. А от запаха сирени из окна становилось и вовсе тяжко. Сердцебиение сделалось уже хроническим, а в голову все время лезли пошлые мысли. Особенно они усиливались при виде Рауля, который кажется о них догадывался. Но физиономия его мало что выражала, кроме самодовольства и обычной для него иронии.

– Вы ревнуете? – спросил меня однажды Ботрел, когда мы играли на пианино в четыре руки.

Тетушка с кавалерами хлопали в ладоши в такт нашей мелодии и веселились. А папенька сидел, уронив голову на руки. Бедняга, он еще не привык к этим чокнутым.

– Нет, естественно. Терпеть не могу этого наглого виконта, – я начала бить по клавишам сильнее необходимого.

– Думаю, сегодня ночью ваша тетка затащит его в постель. Посмотрите на ее хищную улыбку.

Я со всей силы ударила по клавишам и мелодия прервалась.

– В чем дело, душа моя? – проворковала тетушка с кушетки, на которой она полулежала, в окружении кавалеров.

И этот рыжий нахал с ними!

– Я устала, тетушка и хочу отдохнуть, – ответила я сердито.

– Тогда можешь идти, – позволила она благосклонно, – а мы еще тут посидим. Она поднесла к носу табакерку и кончиками пальцев вытащила понюшку табака.

А потом сунула табакерку Раулю. Но он только нахально улыбнулся и отмахнулся от нее.

– Вы же знаете, я не нюхаю табак, – проговорил он небрежно.

– Какой ты скучный, – протянула тетя. – А Нинелль рассказывала, с тобой весело.

– Мы веселились иначе, – ответил ей Рауль и подмигнул мне.

– Негодный сатир! – хохотнула тетушка.

Ботрел же начал новую мелодию, а папенька, кажется, застонал. Как я его понимаю. Ведь его домашний уют грубейшим образом разрушили.

Няню я нашла на кухне, но она показалась мне рассеянной и неразговорчивой, что совсем не было на нее похоже. Странно. Неужели что-то случилось? Я присела к ней у стола.

– Няня Милисент, маркиз Дюкло опять оскорбил вас? – осторожно поинтересовалась я.

– Я ему оскорблю, – ответила она, блеснув глазами. – Старый извращенец. Где это видано, чтобы обычный человек к гоблинше подъезжал.

Ну вот – гоблинша. Так я и думала.

– Думаю, маркизу Дюкло не привыкать к... самым разнообразным любовным приключениям, – ответила я.

– Я и говорю, потаскун и извращенец.

Няня грозно фыркнула, а потом подвинула ко мне блюдо с булочками.

– А вы с Ботрелом всерьез венчаться будете? – спросила она встревоженно.

– Боюсь, что да. Но другого способа вызволить папеньку я не вижу. Он и так выглядит больным. Этот чернокнижник его совсем измотал угрозами.

Из окна раздался заунывный вой и мы с няней вздрогнули.

– Это ботреловы гончие, – сказала я.

А няня сотворила защитный жест.

– Нам надо от него избавиться, – сообщила она мне шепотом. – Уж очень он страшен.

– Вы же были за него поначалу.

– Я не хотела виконта. Но сейчас и сама не знаю. Уж очень Ботрел жуток. Он меня пугает.

– Не представляю, как нам от него отделаться. Это было бы весьма опасно. В гневе он может причинить вред папеньке.

За окном потемнело и начался ветер. Сгустились тучи, а вой усилился.

– Опять колдует, проклятый, – прошептала няня.

Я выглянула в окно и увидела Ботрела, проходившего со своими гончими по саду. Их гибкие длинные тела жались к его ногам, а он кормил их из рук и что-то пришептывал.

– Я пойду, няня.

– Куда в такую темень?!

– Наверх, спать, – я постаралась улыбнуться ей как можно невинее и даже зевнула для правдоподобия.

Спать я не собиралась.

– Я с вами, помогу переодеться, – няня начала решительно подниматься со стула.

– Нет, нет, я сама. Хочется побыть одной. Вы не представляете, как утомил меня сегодня виконт. Он уже совсем неприкрыто пристает к тетушке.

– Виконт еще хуже Ботрела, – мрачно ответила она и опустилась на место. – Еще тот наглец и у себя на уме.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ В глубине души я согласилась с няней. Ведь клялся мне в любви, а сейчас только изводит. Но все равно он от меня не уйдет. Я исполню задуманное. 

А няня, видимо, и правда чем-то расстроенна, раз не увязалась за мной. Неужели у маркиза Дюкло получилось вывести ее из равновесия? 

Я вышла из кухни и попыталась прикинуть, где сейчас может быть Рауль. Спросила у пробегавшего мимо лакея, и он ответил, что видел его в саду.

Выходить в сад в непогоду было боязно, но я решилась.

Рауль не нашелся ни в беседке, ни в розарии, ни в лабиринте. Наткнулась я на него на заднем дворе и то, случайно. Думала вернуться в дом через черный ход.

Тучи со странной скоростью неслись по небу и вся домашняя челядь попряталась по углам. Двор был пуст. А Рауль стоял, лениво прислонившись к стенке.

Он увидел меня и нахмурился.

– Что вы здесь делаете? – спросил он. – Погода портится.

Я поежилась. Его мужественность, в странном сочетании с красотой, меня давно и мучительно волновала и терпеть это томление становилось все трудней.

– Идите в дом, – пробурчал он и приблизившись ко мне, взглянул сверху вниз.

– Это вы оставили подсолнух  у моих дверей? – спросила я.

Он неохотно кивнул.

– Вы говорили, что любите меня.

Он усмехнулся.

– Говорил.

– И это больше не так?

– Если бы это было не так, я не просил бы вашей руки, Лили.

– Вы сами признались, что сватались из-за денег. И влюблены в Нинелль.

Он задумчиво смотрел на меня и было совершенно непонятно, что у него в голове. И от этого непонимания становилось страшно. И почему люди не умеют читать чужих мыслей? Как сильно бы такое умение облегчило жизнь.

Он протянул руку и провел большим пальцем по моей щеке.

– Вы настоящая, Лили, – сказал он, – как и ваша кузина. Но... привлекаете меня сильнее.

– И вы... – я замялась. – Вы согласитесь забрать мою невинность?

Он удивленно приподнял брови.

– С чего вдруг подобная щедрость?

– Я не хочу с Ботрелом. Да он и не может. Но, если вдруг сможет, в будущем, я хочу иметь приятные воспоминания о ком-то другом... таком как вы, Рауль.