Старая сказка про принцессу - Татьяна Николаевна Гуркало Страница 17

наполненными магической силой, которую можно было из них извлечь. Томия эти накопители даже сначала приняла за амулеты и только потом сообразила, что сила в них не направлена ни на какое действие, не влита в заклинание или местное плетение. Она просто там есть и ее можно использовать. Влить в то же зелье, в плетение и даже в заклинание. Последнее Томия пробовала, накопитель не сопротивлялся и не возражал, просто отдал силу.

В общем, Латьялла была великим целителем. И ей вовсе не мешало то, что она была чрезвычайно слабым магом. Она еще и об амулетчиках рассказывала, которым не мешает создавать сильные вещи даже то, что они и вовсе не маги. И о своей школе рассказывала, где учатся люди разных сословий, разной силы и даже разного возраста.

Томия слушала, удивлялась, рассказала, что у нее дома в школах учатся только разные низкорожденные, и ничему особо полезному их там не учат. А хочешь научиться чему-то полезному, иди в услужение к птицам и надейся, что получится подняться выше. Потому что птицы тоже не особо стремятся учить слуг. Им бы с детьми справиться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Латьялла удивлялась, качала головой и советовала Томии поучиться в той школе, где лекарка была аспирантом. Для сравнения. И Томия жаже уже почти согласилась именно так и поступить. Но тут судьба опять вспомнила о выброшенной статуэтке и подкинула девушке местного старосту — старого и мерзкого паука, у которого умерло уже пять жен. Эти жены были сплошь сиротами. Все красивые и гораздо моложе паука. И ни одна из них так и не сумела родить ему ребенка. Виноватыми в чем староста считал исключительно жен, несмотря на то, что лекарка уже несколько лет советовала ему сначала самому полечиться, а потом опять жениться в надежде на наследника.

А Томия была красавица, чего уж там.

И по мнению местных жителей — сирота. Не станешь же им рассказывать об иномирском происхождении. А если из соседнего города, то почему к родным не едет? Так ведь?

И староста не смог пройти мимо такого сокровища.

И у Томии неожиданно появился выбор. Она могла отправиться в школу, с рекомендательным письмом от лекарки и кое-какими сохраненными ценностями, которые, как Томия поняла, можно было выгодно продать, хотя бы в качестве диковинок. Вот только надо было дождаться купца, приезжавшего в село за настойками, ранними желтыми ягодами и зельями Латьяллы. Одну Томию лекарка отпускать не хотела. Да Томия и не стремилась куда-то ехать в одиночестве.

А еще девушка могла ближе к середине лета выйти замуж за мерзкого паука, у которого жены явно не просто так умирают. Сразу после окончания ритуала сработала бы отцовская привязка, и паук бы понял, что сироты вовсе не так беззащитны, как ему кажется. И перед смертью не раз бы пожалел, что обещал Латьяллу, защищавшую подопечную, выгнать жить в болоте или в лесу, как ту ведьму.

И замуж Томию теперь вряд ли бы поспешно выдали. Теперь она ценный цветок, а не какой-то там бутон. В этом девушка была уверена.

Она не была уверена, что привязка столь далеко от дома сработает.

А еще не была уверена, что хочет вернуться.

Но на замужество Томия согласилась, решив, что сбежать всегда успеет, а Латьялла как раз допишет свою работу на защиту какого-то там документа, нужного, чтобы официально перестать быть старшим учеником и стать хорошим магом. И даже если совсем-совсем не захочется возвращаться домой, ритуал можно будет прервать, благо, длится он с утра и до самого вечера. А там может судьба окажет милость и подкинет что-то получше болота и старого паука. Томия даже пообещала ей за это купить самую красивую статуэтку, написать в основании имя и напитать силой по всем правилам. Судьбе ведь должно понравиться, что ей кто-то правильно поклоняется в чужом мире?

Должно.

Томия была уверена. Судьба ведь тоже женщина, а женщинам поклонение нравится всегда.

Время шло. Свадьба неумолимо приближалась. Старый паук, видимо подозревая, что Томия может и сбежать, подговорил следить за ней своих племянников. И теперь эти шестеро идиотов по очереди за ней таскались. Якобы случайно. Особенно на лавочке у калитки лекарского дома они случайно сидели и вдоль ограды огородика с полезными травами бродили. И, главное, каждый день. Словно медом им там намазали.

Наверное, из-за этих болванов, доведших своей тупостью Томию до того, что она действительно сбежала посреди ночи на болото и со злости осушила первый попавшийся на пути бочаг, девушка в конце концов и решила, что не станет убегать от «завидного» жениха. А там, либо родственники прибьют паука, если привязка сработает, либо счастливая жена утопит в неосушенном бочаге, а потом сделает вид, что он ушел собирать ромашки и пропал. Паука Томии жалко не было. Она успела о нем таких историй наслушаться…

Бедной сиротке, то ли из жалости, то ли из зависти, то ли желая напугать и довести до слез, рассказали все, что только могли, а сверху еще и приврали. Но не сильно, Томия отлично границу между правдой и ложью почувствовала — обучающее языкам заклятье не только для этого годилось.

Оказывается, в молодости староста был парень хоть куда, еще и сынок пришлого богача. Ну, по местным меркам. Селяне подозревали, что этот богач бывший разбойник, но гнать не спешили. Вот он и прижился.

На красивого и не бедного парня девки буквально вешались, но он стал ухаживать за красавицей-сироткой, которая впоследствии ушла в болото топиться, когда он ее бросил ради дочки тогдашнего старосты. Говорили еще, что та первая сиротка паука еще и прокляла, отчего у него и нет детей. Но это так, слухи.

На дочке старосты паук женился, после чего она очень быстро стала сиротой, а потом последовала за отцом. Потом «несчастный вдовец» довольно долго перебегал от вдовушки к вдовушке, к некоторым даже в соседнее село бегал. При этом, у кого-то там дитя упавшим горшком зашибло, у кого-то пожар случился со смертельным исходом. И в итоге вдовушки стали от старосты разбегаться, еще и братьев вооруженных вилами, мечами и поленьями на помощь звать. Вот тогда паук переключился на сироток. И то ли уморил